Ведьмы средневековые и современные. История пыток и наказаний.

Сожжение заживо

	Этот вид смертной казни - один из самых мучительных, был очень популярным в Средневековье. К нему приговаривали за ересь, колдовство, женщин за супружескую неверность или за государственную измену (мужчинам за преступление против государства полагалась "квалифицированная казнь" ). Существовали два основных метода этой казни: при первом, более распространенном, осужденного ставили на вершину штабеля дров, вязанок хвороста и привязывали его веревками или цепями к столбу, так что пламя медленно поднималось к нему, постепенно охватывая все тело. Эта методика была очень любима испанской Инквизицией, так как позволяла хорошо видеть страдания несчастного.
	Другая методика, обычно применявшаяся для ведьм, заключалась в том, что осужденную привязывали к столбу и обкладывали дровами и хворостом, так что она горела внутри пламени. Похоже, что таким образом была сожжена Жанна д"Арк, хотя принято изображать ее горящей на вершине костра.
Считалось, что пламя очищает душу жертв от накопившейся на ней "скверны". Иногда женщин и девушек сжигали обнаженными, чтобы толпа могла удостоверится, что их тело действительно унижтожено пламенем и стало быть, с ведьмами можно справиться. (А может быть это делали и для привлечения еще больших толп к садистскому зрелищу). Так, когда Жанна д"Арк задохнулась от горячего дыма (ее костер был обложен мокрым хворостом), палач отодвинул горящие дрова, чтобы показать обгорелое тело в сгоревшей рубашке, "дабы все узрели, что проклятая еретичка была женщиной, действительно умерла и пламя пожирает ее тело". Этот вид казни действительно пользовался огромной популярностью из-за своей зрелищности, в Античном мире (в Риме) он часто сочетался с предварительным распятием. Так Сенека сообщал, как во время преследований христиан, "Нерон остановил колесницу и в изумруд (Нерон был близорук и использовал шлифованый прозрачный камень, как род лорнета) долго рассматривал обнаженную девушку, чья грудь начинала шипеть от языков пламени". Все это виды так называемого "сожжения на быстром огне". Но существовало и крайне варварское сожжение на "медленном огне" . Осужденного привязывали к столбу и вокруг него, на некотором расстоянии от столба выкладывали круг из дров, так что человек оказывался внутри огненного круга и фактически жарился, избегая непосредственного контакта с пламенем. Такой смерти обрекали особенно закоренелых еретиков.
Предварительное удавливание осужденной	Оно активно использовалось во многих странах. Например, персидский царь Дарий II заживо сжег свою мать. Есть и другие свидетельства дохристианской эры об этом виде казни. Но настоящий ее расцвет наступил в средние века. Это связано с тем, что инквизиция избрала сожжение приоритетным видом казни для еретиков. Смертная казнь грозила людям за особо тяжелые случаи ереси. При этом если осужденный раскаивался, то его предварительно душили, после чего сжигали мертвое тело. Если же еретик упорствовал, его полагалось сжечь заживо.
Сожжение Жанны д"Арк	Особое усердие в “огненной” борьбе с еретиками проявили английская королева Мария Тюдор, получившая кличку Кровавой, и верховный инквизитор Испании Торквемада. По данным историка Х.А.Льоренте, за 18 лет деятельности Торквемады на костер взошли 8800 человек. Первое аутодафе по обвинению в колдовстве в Испании состоялось в 1507 году, последнее - в 1826-м. В 1481году только в одной Севилье было сожжено заживо 2 тысячи человек. Костры инквизиции горели по всей Европе в таком количестве, как будто святые трибуналы решили в течение нескольких столетии безостановочно подавать сигнальные огни для неких летательных аппаратов.
	Немецкий историк И. Шерр пишет: "Казни, совершаемые разом над целыми массами, начинаются в Германии около 1580 года и продолжаются почти целое столетие. В то время как вся Лотарингия дымилась от костров в Падеборне, в Бранденбургии, в Лейпциге и его окрестностях совершалось тоже множество казней. В графстве Верденфельде в Баварии в.1582 году один процесс привел на костер 48 ведьм... В Брауншвейге между 1590 - 1600 годами сожгли столько ведьм (ежедневно по 10-12 человек), что позорные столбы их стояли “густым лесом” перед воротами".
	В маленьком графстве Геннеберг в одном 1612 году сожжены 22 ведьмы, в 1597 - 1876 годах - 197... В Линдгейме, насчитывавшем 540 жителей, с 1661 по 1664 год сожжено 30 человек. Фульдский судья Бальтазар Фосс хвастался, что он один сжег 700 колдунов обоего пола и надеется довести число своих жертв до тысячи.
Иногда, очень редко, осужденных укладывали на костер, привязав к колесу, так могли заканчивать колесование	В графстве Нейссе (принадлежавшем епископству Бреславльскому) с 1640 по 1651 год сожжено около тысячи ведьм; мы имеем описания более чем 242 казней; между жертвами попадаются дети от 1 до 6 лет. В то же время в епископстве Ольмютц умерщвлено несколько сотен ведьм. В Оснабрюке в 1640 году сожгли 80 ведьм. Некий господин Ранцов сжег в один день в 1686 году в Гольштейне 18 ведьм. По данным документов, в епископстве Бамбергском при населении 100 тысяч человек сожжено в 1627-1630 годах - 285 человек, а в епископстве Вюрцбургском за три года (1727-1729) - более 200; среди них встречаются люди всех возрастов, званий и пола.
	Последнее сожжение в огромных размерах было устроено архиепископом Зальцбургским в 1678 году; при этом жертвой святой ярости пало 97 человек. Ко всем этим казням, известным нам по документам, мы должны присоединить еще, по крайней мере, столько же казней, акты которых потеряны для истории. Тогда окажется, что каждый город, каждое местечко, каждое прелатство, каждое дворянское имение в Германии зажигало костры, на которых погибали тысячи людей, обвиненных в колдовстве”.
Последний путь осужденных	В Англии инквизиция уничтожила “всего лишь” около тысячи человек (такое “малое” число связано с тем, что там при проведении дознания к подозреваемым не применялись пытки). Я уже упоминал, что при Генрихе VIII сжигали прежде всего лютеран; католикам “везло” - их вешали. Впрочем, иногда для разнообразия лютеранина и католика привязывали спиной друг к другу и в таком виде возводили на костер. В Италии, после опубликования в 1523 году буллы о ведьмах папы Адриана VI, адресованной инквизитору района Комо, в этом районе стали ежегодно сжигать более 100 ведьм.
	Во Франции первое известное сожжение состоялось в Тулузе в 1285 году, когда одну женщину обвинили в сожительстве с дьяволом, от чего она якобы родила помесь волка, змеи и человека. В 1320-1350 годах на костры в Каркасоне взошли 200 женщин, в Тулузе - более 400, В той же Тулузе 9 февраля 1619 года был сожжен известный итальянский философ атеист Джулио Ванини. Процедура казни регламентировалась в приговоре так: “Палач должен будет протащить его в одной рубахе на циновочной подстилке, с рогаткой на шее и доской на плечах, на которой должны быть написаны следующие слова: “Атеист и богохульник”.
Палач должен доставить его к главным вратам городского собора Сент Этьени там поставить на колени, босым, с обнаженной головой. В руках он должен держать зажженную восковую свечу и должен будет умолять прощении Бога, короля и суд. Затем палач отведет его на площадь Сален, привяжет к воздвигнутому там столбу, вырвет язык и задушит его. После этого его тело будет сожжено на приготовленном для этого костре и пепел развеян по ветру.
	Историк инквизиции свидетельствует о безумии, охватившем христианский мир в XV-XVII веках: “Уже больше не сжигали колдуний поодиночке или парами, а десятками, и сотнями. Говорят, что один женевский епископ сжег в три месяца 500 колдуний; епископ Вамберга - 600, епископ Вюрцбурга - 900 В 1586 году в Рейнских провинциях запоздало лето и холода держались до июня; это могло быть делом только колдовства, и трирский епископ сжег 118 женщин и 2 мужчин, у которых исторгли сознание, 410 это продолжение холодов было делом их заклинаний”.
	О Филиппе Адольфе Эренберге, который был вюрцбургским епископом в 1623-1631 годах, следует сказать особо. В одном только Вюрцбурге он организовал 42 костра, на которых были сожжены 209 человек, в том числе 25 детей в возрасте от четырех до четырнадцати лет. Среди казненных были самая красивая девушка, самая полная женщина и самый толстый мужчина - отклонение от нормы казалось епископу прямым свидетельством связей с дьяволом. Пыталась не отстать от Европы, и далекая загадочная Россия. В 1227 году, как говорит летопись, в Новгороде, “изъжогша волхвов четыре”. Когда.в 1411 году в Пскове началась эпидемия чумы, сразу же по обвинению в напущении болезни были сожжены 12 женщин. На другой год массовое сожжение людей произошло в Новгороде. У знаменитого тирана средневековой Руси Ивана Грозного сожжение было одним из любимых видов казни.
	При царе Алексее Михайловиче (XVII век) “жгут живого за богохульство, за волховство, за чернокнижничество”. При нем же старицу Олену сжигают в срубе, как еретицу, с чародейскими бумагами и кореньями. Самое знаменитое в России - сожжение протопопа Аввакума, подвижника раскольничества. Казнь на костре в России была более мучительной, чем в Европе, поскольку представляла собой скорее не сожжение, а копчение заживо на медленном огне.
“В 1701 году этот способ сожжения был применен к некоему Гришке Талицкому и его соучастнику Савину за распространение возмутительных “тетрадей” (листовок) о Петре 1. Обоих осужденных в течение восьми часов окуривали едким составом, от которого у них вылезли все волосы на голове и бороде и все тело медленно тлело, как воск. В конце концов их обезображенные тела были сожжены вместе с эшафотом”. Случаи сжигания живьем были и в царствование Анны Иоанновны.
Как видим, практически вся Европа соперничала в числе сожженных на кострах. Общеевропейские масштабы этого вида казни проще всего представить, если вспомнить о том, что некий Труа Эшель в 1576 году заявил инквизиции, что он может сообщить ей имена 300 тысяч колдунов и ведьм. И наконец, еще один поразительный факт: последняя ведьма в истории человечества была сожжена в Камарго (Мексика) в 1860 году! Среди европейских знаменитостей, погибших на костре, - Жанна д"Арк, Джордано Бруно, Саванарола, Ян Гус, Иероним Пражский, Мигель Сервет. Стоит отметить, что даже перед лицом столь страшной казни никто из них не отрекся от своих убеждений. В XX веке сожжение как вид казни применялось в России во время гражданской войны. А. Деникин пишет о расправах большевиков в Крыму в январе 1918 года: “Ужаснее всех погиб штабс-ротмистр Новацкий, которого матросы считали душой восстания в Евпатории. Его, уже сильно раненного, привели в чувство, перевязали и тогда бросили в топку транспорта корабля. Противники большевиков пользовались порой теми же методами. Так, в 1920 году были сожжены в паровозной топке руководители военно-революционных организаций Дальнего Востока С. Лазо, А. Луцкий и В, Сибирцев.
	В годы Второй мировой войны сожжение заживо применялось германскими нацистами. Так, описывался случай, когда группу осужденных привели в крематорий концлагеря и приказали им раздеться. "Одна из женщин сопротивлялась, не давая себя раздеть. Тогда ее связали, уложили на железные носилки и, так, вдвинули в печь. Послышался сдавленный крик и дверцы захлопнулись". Это был не единственный подобный случай. В ходе войны на Тихом океане, японцы взяли в плен 18-летнюю американку, медсестру Дайану Винтер, ее обвинили в шпионаже и сожгли живьем.
Надо думать, что и в наши дни этот вид казни так и не ушел в небытие.

По материалам torturesru.org

11 предполагаемых колдуний в Кении сожгли на костре (май 2008 года)

В Кении идет охота на ведьм. По обвинению в колдовстве на западе страны заживо сожжены 11 женщин. Родные убитых скрываются, так как боятся за свою жизнь.

В убийстве подозреваются местные жители, заявляют представители полиции Кении, сообщает Би-Би-Си.

В чем именно состояла вина "ведьм" не сообщается.

Представители местных властей осудили убийство. По мнению одного из чиновников, люди не имеют права вершить правосудие самостоятельно только потому, что у них есть какие-то подозрения.

Подобные преступления, когда неизвестные пытались сжигать людей, подозреваемых в колдовстве, фиксировались в стране и ранее.

В то же время, в развитых странах, к примеру, в Великобритании, ведьмы исправно платят налоги и даже выходят на демонстрации, а в Нидерландах им даже дают правительственные гранты на развития бизнеса.

В то же время, к примеру, в ЮАР уже 50 лет действует закон, согласно которому деятельность ведьм может подвергаться судебному преследованию.

Гаитяне линчевали 45 "колдунов" и "ведьм" из-за эпидемии холеры (2010 год)

Жители провинции Гранд-Анс на Гаити из-за эпидемии холеры за последние две недели устроили самосуд и казнили не менее 45 "колдунов" и "ведьм". Об этом сообщают американские СМИ. Представителям "нетрадиционной медицины" вменяли недостаточное упорство в борьбе с заразой, а некоторых обвинили в организации эпидемии.

Власти Бельгии реабилитировали сожженных в ХVII веке ведьм

В период между 1602 и 1652 годами в Ньпорте были заживо сожжены 15 "ведьм" и два "колдуна".

В память жертв "исторической ошибки" власти Ньюпорта установили в городской мэрии стелу, на которой перечислены имена всех казненных последователей оккультизма, в том числе самой известной городской "колдуньи" Жанны пан де Дейстер.

Администрация Ньюпорта объявила о проведении на следующей неделе "праздника колдунов", который до сих пор организовывали здесь каждые два года.

За что сжигали женщин на костре?
От зависти, я думаю, быть может,
Не знали, что на праведном одре
И смерть бывает чище и дороже.

А может, не хотели они знать?!
Там спесь мужская правила и била,
В глазах, что не давали ночью спать,
Всё грезилась им дьявольская сила?!

И если загорался рыцарь тот,
Огнём живой пленительной услады,
Её он добивался круглый год,
И пел, ведь, бесконечно, серенады!

Красавица не смела отказать!
Иначе, на костре, живьем горела,
Должна была спесивца ублажать,
Сгубив не только душу, но и тело.

А хуже всех был ушлый ловелас!
Монах ли, инквизитор престарелый,
Там грешница, за искренний отказ,
Как щепка в ярком пламени алела.

Порой уже - не справиться ему,
И силы нет, ведь немощное тело,
Тогда - не доставалась никому,
С огнём душа к Всевышнему летела.

А горше - это зависть у подруг,
Любовниц престарелых ловеласов,
Они кричали: "Ведьма", каждой, вдруг,
Кто краше или искреннее, часом.

И шла тогда на пламя, чуть дыша,
Но гордо, не склонялась перед ложью,
Душой своей, как солнцем, хороша,
Ведь в сердце уносила искру Божью.

За что сжигали женщин на костре?!
За душу, что постигла жизни тайну,
За лик святой на грешнице-Земле,
Что всех мужчин влекла необычайно.

ДАЛЕЕ...

Мыслепреступление и наказание в Российской Империи. «Уложение о наказаниях» Вступил в силу 1 мая 1846 года

«О преступлениях против веры».

Глава первая. О богохулении и порицании веры.

Статья 182: Умышленное публичное богохульсво в церкви: Лишение всех прав и на рудники от 12 до 15 лет. Простолюдинам, в довесок, клеймо и 70-80 ударов плетью.
Богохульство в публичном месте: лишение всех прав, от 6 до 8 лет каторги на заводах, простолюдинам, в довесок 40-50 плетей и клеймо.

Статья 183: Учинивший богохуление не в публичном месте, но при свидетелях, с целью поколебать их веру или ввести в соблазн: ссылка в дальнюю Сибирь. Простолюдинам, в довесок, 20-30 плетей.

Статья 186: Неумышленное богохульство («слова, имѣющія видъ богохулеія») в публичном месте по неразумению, невежеству или пьянству: заключение в смирительном доме от полугода до двух лет. По обстоятельствам человек мог лишатся некоторых прав, таких как право голоса, право быть избранным, право занимать руководящие должности

Статья 190: За отвлечение от любой христианской конфессии в любую нехристианускую веру, уговорами и обольщениями: лишение всех прав и ссылка «въ каторжную работу в крѣпостяхъ» на 8-10 лет. Простолюдинам, в довесок клеймо и 50-60 плетей.
За отвлечение, с применением насилия: лишение всех прав, 12-15 лет рудников. простолюдинам, в довесок клеймо и 70-80 плетей.

Статья 191: Отступившего из любой христианской конфессии в любую не-христианскую веру: отсылка к «духовному начальству» прежнего исповедания, с лишением всех прав до возвращения в веру. Все их имущество на это время «берется в опеку»

tagPlaceholder Tags:

СОЖЖЕНИЕ НА КОСТРЕ

Всепожирающее пламя, как средство умерщвления, использовалось с доисторических времен, и упоминания об этом виде казни мы находим в самых ранних письменных источниках.

Приведу две цитаты из Ветхого и Нового Заветов. Первая взята из книги Иисуса Навина (глава 7, стих 25) «И побили его все Израильтяне камнями, и сожгли его огнем, и наметали на него камни». Вторая - из Евангелия от Иоанна: «Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь и они сгорают». Очищающее свойство огня стало причиной того, что сожжение на костре считалось во всей Европе самым действенным средством борьбы с ересью и начиная с XII столетия предпочиталось и папской, и испанской инквизицией другим видам казни (см. Инквизиция).

Отдельные сведения о сожжении у столба за ересь можно найти в английских летописях начала XIII столетия. Один случай произошел в 1222 г., когда молодой дьякон предстал перед церковным судом, был признан виновным и позже, по приказу шерифа Оксфорда, сожжен на костре. Преступление его состояло в том, что он имел неосторожность влюбиться в девушку-ев-рейку и принять ее вероисповедание, предпочтя его своему собственному. По закону о ереси, изданному Генрихом IV, церковь получала право арестовывать всех, кто подозревался в распространении ереси, делай он это посредством письменного или устного слова. Тех, кто отрекался от своих слов, заключали в тюрьму, а тех, кто отказывался это сделать, прилюдно сжигали на костре. Первой жертвой закона стал Вильям Сотр, священник, преданный огню в Линне в марте 1402 г. В 1533 г. Генрих VIII отменил этот закон, однако издал свой собственный, предусматривавший сожжение на костре своих подданных, отказывавшихся верить В ТОу что хлеб и вино во время причастия превращались в тело и кровь Господни. По существу под действие этого закона подпадали все протестанты, впрочем, Генрих VIII, не особенно разбираясь, жег как протестантов, так и католиков.

Самые печально знаменитые гонения на английских протестантов имели место в правление дочери Генриха VIII, Марии (1553–1558), когда по меньшей мере 274 человека - мужчин, женщин и даже детей - были сожжены заживо на кострах. Большинство из них приняли мученическую смерть в лондонском Смитфил-де, традиционном месте казней. Однако случилось так, что именно жестокость и неразумность Марии, пытавшейся навязать английскому народу католичество, отвратили от нее сердца подданных и отнюдь не послужили делу укрепления римско-католической церкви в Англии. Всенародное мнение о Марии, как о жестокой правительнице, подкрепила знаменитая хроника Джона Фокса, свидетеля этих событий, под названием «Книга мучеников». Говорят, что в течение всего последующего столетия эта книга, наряду с Библией, оставалась единственным чтивом простых людей.

Объявление о казни еретиков в Германии. 1555 г.

9 февраля 1555 г. в своей собственной епархии перед толпой в 7000 человек был сожжен на костре Джон Хупер, епископ Глостерский и Ворстерский:

«Место для казни выбрали рядом с огромным вязом, напротив церковного колледжа, где он обычно молился. Вокруг собралась огромная толпа, а ветки дерева были усыпаны зрителями. Епископ Хупер встал на колени и сложил руки в молитве. Закончив свое общение с Богом, он снял мантию и передал ее шерифу. За мантией последовали камзол, жилет и рейтузы. Оставшись в одной сорочке, он зажал ее подол между ног, где находился фунтовый мешочек с порохом. Такие же мешочки висели у него подмышками. Он подошел к столбу, где уже были приготовлены три железных обруча; один крепился вокруг талии, другой - вокруг шеи и третий - вокруг ног. Однако епископ не пожелал, чтобы его приковывали к столбу: «Вам нет надобности утруждать себя: я не сомневаюсь, что Бог придаст мне сил, чтобы выдержать силу огня и без обручей… Хотя я подозреваю, что человеческая плоть слаба, я верю в Божью милость. Впрочем, делайте так, как считаете нужным». Железный обруч закрепили вокруг его талии, но когда ему было предложено закрепить обручи вокруг шеи и ног, он от этого отказался, сказав: «Я уверен, что этого вполне достаточно». Стоя у столба, он воздел руки к небу в молитве. Человек, который должен был зажечь костер, подошел к нему и попросил у него прощения. «Почему ты просишь у меня прощения, если я уверен в том, что ты не сделал мне ничего плохого?» - спросил Хупер. «О, сэр, - ответил человек, - я должен зажечь костер». «Ты не сделал мне ничего плохого, - повторил епископ, - Бог простит тебе твои грехи, а сейчас делай то, что тебе приказано, я буду молиться за тебя».

К ногам Хупера подбросили сухого тростника, а сам он получил два пучка, тут же сунув их подмышки. Последовал приказ зажечь костер, но поскольку в нем было много вязанок сырого хвороста, костер разгорался медленно. Ветер дул в невыгодном направлении, утро было холодным и промозглым, а языки пламени так и не могли добраться до жертвы. Костер подожгли с другой стороны, и ветер тут же подхватил пламя, начавшее лизать тело епископа. Именно в этот момент взорвались мешочки с порохом, но они не облегчили кончину несчастного прелата, молившегося во весь голос: «Господи Иисусе, смилуйся надо мной, Господи Иисусе, смилуйся надо мной и прими мою душу». Это были последние произнесенные им слова, но даже когда его лицо совершенно почернело и язык его распух так, что он не мог говорить, губы его продолжали двигаться, пока не обнажились десны. Он бил себя в грудь рукой до тех пор, пока с пальцев его не потекли жир и кровь. Наконец вцепился рукой в обруч, обнимавший его, и лишился сил. Вскоре вся нижняя часть его тела была съедена огнем, а верхняя, перевалившись через обруч, упала вниз, сопровождаемая истошными воплями жадной до подобных зрелищ публики. Тело епископа горело еще три четверти часа. Так умер святой мученик Джон Хупер, умер смертью, немыслимой в самых кошмарных снах».

(«Полное жизнеописание протестантских мучеников», Генри Мур, 1809).

Однако не только в Англии приверженцы разных вероисповеданий обвиняли друг друга в ереси; по всей Европе, начиная с XIII века огнем костров прокладывала себе путь инквизиция. Об инквизиции в этой книге говорится отдельно, однако для связности повествования упомяну здесь, что обвинение человека в ереси заканчивалось обычно костром. Казнь следовала после аутодафе, когда осужденных передавали в руки светских властей для приведения приговора в исполнение (сама церковь не могла лишать жизни, она могла только пытать, зачастую до смерти). Причина того, что церковь предписывала именно сжигать еретиков на костре, имеет основой католическую доктрину, гласящую «Ecclesia non novit sanguinem» (Церковь не запятнана кровью).

С деятельностью святой инквизиции всегда ассоциируется охота на ведьм, которые всегда считались в некотором роде еретиками и преследовались любой церковью. Почти в каждой стране материковой Европы смертный приговор ведьме или колдуну, вынесенный как церковным, так и светским судом, означал сожжение на костре.

Именно в течение XVI века охота на ведьм приобрела широчайший размах, хотя один авторитетный автор (Россел Хоуп Роббинс) утверждает, что наибольший разгул «ведьмомании» имел место с 1450 по 1750 гг. В своей «Энциклопедии колдовства и демонологии» Роббинс приводит некоторые цифровые данные, отражающие степень роста ведьмомании по некоторым районам Германии; в Оснабрюке в 1583 г. было сожжено 120 человек, а в 1589 г. - 133; в Элльвангене в 1612 г. были сожжены 167 человек; а за 5 лет, с 1631 по 1636 гг. в трех деревнях Райнбах, Мекенхайм и Фирцхайм, находившихся под юрисдикцией архиепископа Кельнского, из 300 семей по обвинению в колдовстве окончили жизнь на костре от 125 до 150 человек. Последнее в Германии сожжение ведьмы на костре имело место в 1775 г. Узнать хотя бы примерно, сколько так называемых ведьм было сожжено на кострах инквизиции за все годы ее деятельности, не представляется возможным, хотя по подсчетам одного современника тех событий (Людовик из Парамо «Возникновение и деятельность ведомства Святой Инквизиции»), за 150 лет на костре погибло 30 000 ведьм и колдунов. Но было одно исключение - Англия. Хотя соседняя Шотландия по европейскому образцу сжигала своих ведьм на кострах, Англия предпочитала своих вешать (по точным подсчетам было повешено 1000 человек).

Однако это не говорит за то, что англичанам не нравилось сжигать людей на костре или что этот вид казни приберегали единственно для еретиков.

Уголовное право Англии, как и некоторых других стран Европы, уже включало в себя статьи, предусматривавшие наказание смертной казнью на костре не только за церковные, но и за светские преступления. Джон Скотт, например, был в 1605 г. сожжен на костре за непристойное сожительство с лошадью. Несчастную, ни в чем неповинную кобылу сожгли вместе с ним. В Германии несколькими веками раньше за то же преступление скотоложества полагалось то же наказание.

В Англии, так же как и в Германии, сожжением на костре каралась подделка денег или документов, и благодаря статьям в газете «Ньюгейтский календарь» мы можем узнать об этом из первых рук. Барбара Спенсер была признана виновной в подделке денег и сожжена 5 июля 1721 г. в Тайберне:

«Когда она уже стояла у столба, она казалась взволнованной не более, чем за день до того. Она хотела помолиться и посетовала на то, что толпа, собравшаяся вокруг, бросала в нее грязь и камни, и это отвлекало ее от дум о вечности. Она заявила, что подделывать деньги ее научили некие мужчина и женщина, которые уже бросили это занятие и стали достойными людьми. Хотя когда они впервые занялись подделкой денег, они находились в очень стесненных обстоятельствах. Она не собирается называть их имена потому что ей жаль губить семью, научившую ее этому ремеслу, тем более, что в Лондоне сотни людей занимаются подделкой денег. Хотя она видит у своих ног вязанки хвороста и сознает, что вот-вот распростится с жизнью, она никогда не донесет на другого, даже если судья пообещает сохранить ей жизнь. Но она не может простить свою старую подругу Майлз, которая донесла на нее. Однако перед тем, как костер подожгли, она сказала, что прощает всех, в том числе и Майлз, и умирает с чистой совестью, с сознанием того, что несет заслуженную кару, и надеется, что другим ее смерть послужит предостережением».

Последнее в Англии сожжение на костре имело место в 1788 г. в Ньюгейтской тюрьме, когда на костре нашла свою смерть фальшивомонетчица Феб Харрис.

«Это была миниатюрная, хорошо сложенная женщина, лет тридцати от роду. Она имела бледную кожу и привлекательные черты лица. Когда ее вывели из тюрьмы, она была объята ужасом, еле передвигала ноги, и когда ее подвели к столбу, когда она увидела приспособления для казни, когда она представила все то, что ей придется испытать, ее охватила дрожь, которую ей с трудом удалось унять. Она взошла по ступенькам, и палач накинул ей на шею петлю веревки, привязанной к железному болту у верхушки столба. После того, как она неистово помолилась, ступеньки убрали, и женщина повисла в воздухе. Палач и его помощники железной цепью привязали мертвое тело к столбу и спустя полчаса подожгли лежавшие вокруг преступницы вязанки хвороста. Вскоре пламя пережгло веревку, и тело, немного опустившись, повисло на цепи. Через 4 часа костер догорел. Свидетелем этого печального события была огромная толпа народа».

(«Ньюгейтская хроника». Артур Гриффитс, 1783 г.)

Как акт милосердия, удушение приговоренных к сожжению до того, как зажигался костер, было введено в практику несколькими годами раньше описанного ниже события, и все же никогда нельзя было поручиться в том, что приговоренному удастся избежать страданий. Обычно палач удушал преступника посредством петли и веревки, находясь за пределами костра, когда тот уже пылал. Если языки пламени пережигали веревку, то приговоренный сгорал в муках заживо. В случае с Кэтрин Хэйз огонь обжег руку палача, и тот выпустил веревку. Хэйз была признана виновной в преступлении, наказанием за которое было сожжение на костре. Это преступление называлось «малая измена» (в отличие от «государственной измены»). По указу короля Эдуарда III от 1351 г. под малой изменой подразумевалось убийство мужа женой, священника своим подчиненным или хозяина своим слугой. Миссис Хэйз, сговорившись со своим любовником Томасом Биллингом и другом последнего Томасом Вудом, решила убить мистера Хейза. Они зарезали его, отрезали голову и затем бросили тело в пруд в Мэрилбоне, а голову в Темзу. Голова была обнаружена и выставлена для опознания на кладбище Сент-Маргарет (Вестминстер). Преступление раскрылось. Кэтрин Хэйз сожгли на костре в 1726 г.

«В день своей смерти Хэйз получила святое причастие и на санях ее отвезли к месту казни. Когда несчастная закончила читать молитву, ее привязали железной цепью к столбу. Если женщину сжигали на костре за малую измену, обычно ее удушали при помощи веревки и петли на шее, чтобы милосердно избавить от страданий. Но этой женщине пришлось сгореть буквально живьем, потому что палач, когда пламя опалило его руку, выпустил веревку. Костер уже бушевал вокруг несчастной, и зрители видели, как Кэтрин Хэйз разбрасывала окружавшие ее вязанки, оглашая при этом окрестности криками и стенаниями. Палач и его помощники поспешили завалить ее другими вязанками, но из пламени еще некоторое время доносились крики несчастной. Только через три часа тело ее сгорело полностью».

(«Ньюгейтский календарь»).

Из книги Новейшая книга фактов. Том 2 [Мифология. Религия] автора Кондрашов Анатолий Павлович

Из книги Большая новейшая энциклопедия рыбалки автора Горяйнов Алексей Георгиевич

Копчение на костре Когда я собираюсь на очередную рыбалку и начинаю укладывать в автомобильный прицеп различные рыбацкие принадлежности, главное и самое почетное место в том прицепе всегда отводится коптильной коробке, или, как уважительно называют ее рыболовы, госпоже

Из книги Катастрофы сознания [Самоубийства религиозные, ритуальные, бытовые, способы самоубийств] автора Ревяко Татьяна Ивановна

Сутти - обряд самосожжения вдовы на погребальном костре мужа в Индии В Индии широко распространено самосожжение женщин. Но виною здесь выступает религиозно-этническая традиция, которая повелевает жене после смерти мужа совершить сати (сутти), что в переводе с санскрита

Из книги Что делать в экстремальных ситуациях автора Ситников Виталий Павлович

Приготовление пищи на костре Полезные советы: Готовить еду следует на углях, а не в пламени. Мясо и рыбу необходимо дольше варить, а не жарить, чтобы нейтрализовать яды и обезвредить бактерии. При расстройстве желудка попытайтесь вызвать у себя рвоту, засунув

- [жьже], сожжения, мн. нет, ср. (книжн.). Действие по гл. сжечь сжигать. Предать сожжению. Сожжение на костре (один из видов смертной казни за преступление против религии; ист.). Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова

Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности … Википедия

Цензура По странам Цензура по странам По отраслям Цензурирование Интернета Запрещённые книги Сожжение книг По метод … Википедия

- … Википедия

Институт Римско католической церкви для розыска и наказания еретиков и других врагов Католической церкви. Хотя эта организация была создана в начале 13 в. для борьбы с альбигойской ересью во Франции, однако ее истоки следует усматривать в более… … Энциклопедия Кольера

Мученичество св. Аполлонии, (Часослов Этьена Шевалье) Виды казней раннехристианских мучеников список видов мучений (смертельных приговоров и пыток), которыми были подвергнуты раннехристианские святые. Ряд казней явл … Википедия

Аутодафе (1475). Святая инквизиция общее название ряда учреждений Римско католической церкви для борьбы с ересью. Содержание 1 Происхождение термина … Википедия

Книги

Тяжелые годы. Долина молчаливых призраков. Там, где начинается река , Джеймс Кервуд. Новая Франция, 1760-е годы, война. После нападения индейцев и англичан дома поселенцев разгромлены, главы семейств погибли, защищая свои семьи, а юные Джиме Булэн и Антуанетта Тонтер…
Иоганн Кеплер (1571-1630). У истоков современной астрономии , Белый Ю.А.. Книга посвящена жизни и научной деятельности выдающегося ученого конца XVI - первой трети XVII в. Иоганна Кеплера. Ученый прожил сложную жизнь - почти постоянно ему сопутствовали гонения на…

Сожжение изображений. Нам остается еще выяснить смысл сожжения чучел на этих праздниках. В свете проведенного исследования ответ на этот вопрос представляется очевидным. Так как часто утверждают, что интересующие нас костры зажигаются для сожжения ведьм и сжигае лое на них чучело иногда прямо называется „ведьмой", мы, естественно, должны прийти к выводу, что все чучела, сжигаемые при подобных обстоятельствах, изображают ведьм или колдунов и что обычай их сожжения заменяет собой сожжение живых ведьм и колдунов, так как, сопасно принципу гомеопатической, или имитативной, магии, уничтож! в чучело ведьмы, вы уничтожаете и ее саму. Такое объяснение сожж* шя соломенных чучел в человеческом облике является, по-видимому, шиболее правдоподобным.

Однако в некоторых случаях данное объяснение, видимо, не подходит, и факты допускают - и даже требуют - инея интерпретации. Ибо, как я уже отмечал, сжигаемые подобным o6pa3oiv чучела с трудом можно отличить от изображений Смерти, которые весной сжигаются на кострах или уничтожаются каким-нибудь иным образом. У нас имеются основания рассматривать так называемые изображения Смерти как подлинные олицетворения духа дерева или духа растительности. Возможно ли дать подобное же истолкование другим изображениям, сжигаемым на кострах, раскладываемых весной, и на кострах, зажигаемых в день летнего солнцестояния? По-видимому, возможно. Ибо точно так же, как останки так называемой Смерти закапывали в полях, чтобы вызвать бурный рост посевов, так и золу сожженного на весенних кострах чучела иногда разбрасывали по полям, веря, что это предохранит посевы от вредителей. Кроме того, правило, вменявшее в обязанность женщине, вышедшей замуж последней, перепрыгнуть через костер, в котором во вторник в начале Великого поста сжигалось соломенное чучело, вероятно, имело в виду сделать ее плодовитой. Но, как мы уже видим, способность даровать женщинам потомство является специфическим свойством духа дерева. Следовательно, есть основания полагать, что пылающее чучело, через которое должна перепрыгнуть молодая женщина, представляет собой оплодотворяющий дух дерева. Доказательством того, что данное изображение олицетворяет дух растительности, служит то, что изготовляют его из необмолоченного снопа и покрывают с головы до ног цветами. Надо отметить, кроме того, что вместо куклы в весенних и в летних кострах иногда сжигали растущие или срубленные деревья.

И если вспомнить, что чаще всего в качестве духа дерева выступает человек, не будет опрометчиво предположить, что и дерево, и чучело, сжигаемые в этих кострах, рассматриваются как эквиваленты, и оба они олицетворяют дух дерева. Это опять-таки подтверждается тем фактом, что, во-первых, предназначенное для сожжения изображение иногда проносят одновременно с Майским деревом, причем первое несут мальчики, а второе - девочки; а во-вторых, тем, что иногда чучело привязывают к живому дереву и сжигают вместе с ним. Едва ли можно усомниться, что дух дерева в этих случаях представлен в двух ипостасях: в виде дерева и в виде изображения. Истинная природа этого чучела, олицетворявшего благодатный дух растительности, в иных случаях предавалась забвению. И это понятно, обычай предания огню благодетельного бога слишком чужд для сознания людей позднейших эпох, чтобы не стать предметом неверного истолкования. Вполне естественно, что люди, которые продолжали сжигать олицетворение этого бога, одновременно отождествляли его с образами людей, к которым они по разным причинам питали неприязнь, например с Иудой Искариотом, Лютером или с ведьмами.

Главные мотивы умерщвления бога или его представителя мы рассмотрели в предыдущих главах. Что же касается божества растительности, то для его уничтожения в огне существовали особые причины. Так как для роста растений необходимы свет и тепло, то, подвергая олицетворение растительности их влиянию, вы, согласно принципу симпатической магии, доставляете деревьям и посевам приток солнечной энергии. Другими словами, сжигая дух растительности в костре, который символизирует солнце, вы можете быть уверены, что по меньшей мере на некоторое время растениям полнее будет обеспечено изобилие солнечной энергии. На это можно возразить, что если цель этого обряда заключается единственно в том, чтобы растительный мир получал необходимую солнечную энергию, то, основываясь на принципах симпатической магии, этого с большим успехом можно было бы достичь, не сжигая, а просто пронося олицетворение растительности через огонь. Действительно, в некоторых случаях так оно и происходит. В России, как мы видели, соломенное чучело Купалы в Иванов день не сжигают в костре, а просто-напросто многократно протаскивают через костер. Но поскольку, по уже указанным причинам, бога все же нужно предать смерти, то на следующий день с Купалы срывают все украшения и бросают в воду. Протащить изображения сквозь огонь считается в этом русском обычае, по-видимому, либо обычной очистительной процедурой, либо солнечными чарами. Умерщвление бога представляет собой самостоятельный эпизод, а способ предания его смерти (потопление), по всей видимости, представляет собой чары, призванные вызвать дождь. По указанным выше причинам подвергнуть бога растительности поджариванию представляется делом полезным и полезным считается также его умерщвление. А простым способом соединить то и другое является сожжение бога.

Сожжение на кострах людей и животных. В народных обычаях, связанных с праздниками огня, есть черты, указывающие, по-видимому, на существование в Европе в прежние времена практики человеческих жертвоприношений. Теперь мы имеем все основания предположить, что в Европе живые люди часто играли роль олицетворений духа дерева и

духа хлеба и в этом качестве предавались смерти. Да и почему бы не сжигать их, если таким путем предполагалось получить особые выгоды? Первобытные люди вовсе не принимали в соображение человеческое страдание. В рассматриваемых нами праздниках огня инсценировка сожжения людей заходит иногда так далеко, что есть, по-видимому, основания рассматривать ее как пережиток более древнего обычая, требовавшего их действительного сожжения. Так, в Аахене, как мы видели, человек, обвитый гороховой соломой, разыгрывает свою роль столь искусно, что детям кажется, что он действительно сгорает. В Жю-мьеже, в Нормандии, человек, получивший титул Зеленого Волка, одевался во все зеленое. Его товарищи преследовали его, а поймав, делали вид, что бросают его в костер. Точно так же в Шотландии при устройстве Бельтановых огней хватали предполагаемую жертву и притворялись, что бросают ее в пламя. В течение некоторого времени после этого люди говорили о таком человеке как о мертвеце. Далее, в Северо-Восточной Шотландии во время раскладывания костров в канун дня Всех Святых мы можем обнаружить черты древнего обычая: один парень ложится как можно ближе к огню, а другие через него прыгают. В Эксе избираемый на год Король, который отплясывал вокруг костра первый танец, в прежние времена, вероятно, исполнял менее приятную обязанность, служа топливом для костра (впоследствии он ограничивался тем, что зажигал его). Маннхардт, возможно, прав, обнаруживая следы древнего обычая в сожжении покрытого листьями олицетворения духа растительности-. В Вольфеке, в Австрии, в день летнего солнцестояния парень, с головы до ног покрытый зелеными еловыми ветками, переходит из дома в дом в сопровождении шумливой компании, собирая дрова для костра. Принимая дрова, он поет:

Деревьев хочу я лесных,

Не кислого молока,

А пива мне и вина,

Чтоб весел был брат лесной.

В некоторых районах Баварии мальчики, которые ходят из дома в дом, собирая топливо для костра, обертывают одного из своих товарищей с ног до головы зелеными еловыми ветками и на веревке водят его по всей деревне. В Моосгейме, в Вюртемберге, праздник огня в честь святого Иоанна длился 14 дней и кончался на второе воскресенье после дня летнего солнцестояния. В этот последний день взрослые оставляли костер на попечение детей, а сами уходили в лес. Здесь одного из парней завертывали в листья и ветки, и в таком наряде он направлялся к костру, разбрасывал угли и золу и затаптывал его. При виде этого парня люди разбегались.

В некоторых случаях участники обрядов заходят, впрочем, еще дальше. Как мы убедились выше, наиболее явные следы человеческих жертв, приносимых в таких случаях, можно найти в церемониях, которые еще доживали свой век в виде Бельтановых огней приблизительно сто лет тому назад в Ирландии и Шотландии, то есть у кельтских народов, живших в этом отдаленном уголке Европы, почти полностью изолированных от внешнего мира и вследствие этого сохранивших свои древние языческие обычаи лучше, чем любой другой западноевропейский народ. Знаменательно - и мы можем с уверенностью это утверждать, - что кельты

20 Д. Фрэзер

систематически сжигали приносимых в жертву людей на кострах. Первое описание этих жертвоприношений оставил нам Юлий Цезарь. Завоеватель независимых прежде кельтских племен, или галлов, Цезарь имел широкую возможность наблюдать национальную кельтскую религию и обычаи в период, когда те находились в первозданном виде и не подвергались еще нивелирующему влиянию римской цивилизации. Цезарь, по-видимому, включил в свои записки наблюдения греческого исследователя Посидония 2 , который путешествовал по Галлии приблизительно за 50 лет до того, как Цезарь довел римские легионы до Английского пролива. Греческие географ Страбон 3 и историк Диодор, вероятно, также почерпнули описания кельтских жертвоприношений из труда Посидония, но сделали это независимо друг от друга и от Цезаря, так как каждое из трех описаний содержит в себе некоторые детали, отсутствующие в остальных. Объединив их, мы можем с некоторой долей достоверности восстановить первоначальное сообщение Посидония и составить, таким образом, детальное представление о жертвоприношениях, совершавшихся галльскими кельтами в конце II века до нашей эры.

Основные черты этого обычая, по-видимому, таковы. Для великого праздника, который проходил один раз в пять лет, кельты сохраняли жизнь осужденным на смерть преступникам, чтобы принести их в жертву богам. Считалось, что, чем больше будет подобных жертв, тем плодородней будет земля. Если для жертвоприношений не хватало преступников, для этой цели использовали людей, захваченных в плен на войне. Когда наступало время праздника, друиды, галльские жрецы, приносили этих людей в жертву. Одних убивали с помощью стрел, других сажали на кол, третьих сжигали живьем следующим образом: из веток и травы сооружались огромные плетеные чучела, в которые помещали живых людей и различных животных; затем эти чучела поджигали, и они сгорали вместе со всем содержимым.

Такие грандиозные праздники устраивались один раз в пять лет. Но кроме этих праздников, справлявшихся с таким размахом и сопровождавшихся истреблением многих человеческих жизней, существовали, по-видимому, более скромные праздники подобного рода, которые справляли ежегодно. Именно от этих ежегодных празднеств по прямой линии произошли, по крайней мере, некоторые из праздников огня со следами человеческих жертвоприношений, которые до сих пор год за годом справляют во многих областях Европы. Гигантские изображения, сооруженные из ивняка и покрытые травой, - в них друиды заключали приносимые жертвы - напоминают лиственный наряд, в который по сей день нередко облачают человека, олицетворяющего дух дерева. Исходя из представления о том, что плодородие почвы находит-" ся в прямой зависимости От правильного исполнения этих жертвоприношений, Маннхардт истолковал кельтские жертвы, облаченные в ивовые прутья и траву, как представителей духа дерева или духа растительности 4 .

Имеются в виду „Записки о Галльской войне".

Посидоний (II-I вв. до н. э.) - греческий ученый и философ стоической

3 Страбон (64 или 63 до н. э. - 23 или 24 н. э.) - древнегреческий географ и

См. примечание к с. 396.

До самого последнего времени, а может быть, и до наших дней потомки этих гигантских плетеных сооружений друидов фигурировали на весенних и летних празднествах в современной Европе. В Дуэ до начала XIX века в ближайшее от 7 июля воскресенье ежегодно устраивалась процессия. Отличительной чертой процессии была сделанная из ивняка колоссальных размеров - приблизительно 20-30 футов - фигура-гигант. По улицам ее передвигали при помощи катков и веревок, приводимых в движение людьми, спрятанными внутри чучела. Фигура была вооружена, как рыцарь, копьем, мечом, шлемом и щитом. За гигантом шагали его жена и трое детей, сооруженные из прутьев ивы по тому же принципу, но поменьше. В городе Дюнкерке шествие гигантов устраивалось в день летнего солнцестояния (24 июня). Этот праздник, известный под названием „дюнкеркские причуды", привлекал множество зрителей. Гигант представлял собой огромное плетеное чучело чуть ли не 45 футов высотой, одетое в длинную голубую мантию с золотыми лентами, ниспадающими до земли. Внутри чучела находилось с дюжину или более людей, которые заставляли его танцевать и кивать зрителям головой. Это колоссальных размеров чучело носило имя папаши Рейсса и несло в кармане младенца прямо-таки гигантской величины. Шествие замыкала дочь великана, сплетенная из тех же ивовых прутьев, что и ее отец, но чуть-чуть меньше размером. Большинство городов и даже селений в Брабанте и Фландрии имеют или имели таких же плетеных великанов. Их ежегодно водили по улицам, к радости простого люда, который любил эти гротескные фигуры, говорил о них с патриотическим воодушевлением и никогда не уставал на них глазеть. В городе Антверпене гигант был столь велик, что не было достаточно больших ворот, в которые он мог бы выйти. Поэтому он был лишен возможности посещать своих собратьев-великанов в соседних городах, как это делали в торжественных случаях другие бельгийские великаны.

В Англии такие великаны были, по-видимому, постоянными спутниками празднования летнего солнцестояния. Один автор XVI столетия пишет о „пышных процессиях в день летнего солнцестояния, во время которых для того, чтобы удивить народ, показывают огромных и ужасных великанов, вооруженных с ног до головы, вышагивающих, как живые, набитых изнутри коричневой бумагой и паклей; заглянув внутрь, хитрые мальчишки выведывают эту его тайну, после чего великана поднимают на смех". Во время ежегодных торжественных процессий, имевших место в канун летнего солнцестояния в Честере, наряду с животными и другими персонажами можно было видеть чучела четырех великанов. В Ковентри рядом с великаном, по-видимому, шагала его жена. В Берфорде, графстве Оксфорд, канун летнего солнцестояния обычно отмечался очень весело; при этом по городу взад и вперед таскали великана и дракона. Последний из породы передвигающихся английских великанов доживал свой век в Солсбери, где один антиквар нашел его полуистлевшие останки в заброшенном зале компании Тэй-лора приблизительно в 1844 году. Его каркас состоял из планок и обруча и был похож на тот, который обычно носил в день первого мая „Джек-в-Зеленом".

В приведенных примерах великаны служили просто украшением процессии. Но иногда их сжигали на летних кострах. Так, обитатели Медвежьей улицы в Париже ежегодно изготовляли огромного плетеного

стоит нам припомнить великое множество животных, в которых по своей прихоти превращаются ведьмы, и мы без труда уясним себе, почему как в древней Галлии, так и в современной Европе сжигали в праздники такое большое число разных животных. Мы можем предположить, что все эти животные были обречены на сожжение не потому, что они животные, а потому что ведьмы в своих низменных целях превратились в этих животных. Преимущество подобного объяснения древних кельтских жертвоприношений состоит в том, что оно согласуется с тем отношением к ведьмам, которое существовало в Европе с древнейших времен приблизительно до начала XVIII века, когда растущее влияние рационализма положило конец обычаю их сжигать. Как бы там ни было, теперь мы можем понять, почему друиды верили, что, чем большее количество людей они осудят на смерть, тем более плодородной будет земля. Современному читателю с первого взгляда вряд ли представится очевидной связь между сожжением людей и плодородием почвы. Однако, если вспомнить, что находившие смерть на костре или на виселице лица слыли ведьмами, которые делают все возможное, чтобы погубить посевы, похоронить их под бурями и градом, можно себе представить, что, по мнению людей того времени, их казнь должна была принести обильный урожай.

Иное объяснение рассматриваемых жертвоприношений, совершавшихся друидами, дал В. Маннхардт. Он полагал, что люди, сжигаемые друидами в плетеных чучелах, олицетворяли собой духов растительности, и, следовательно, обычай их сожжения был магической церемонией, дававшей столь необходимый для посевов солнечный свет. Кроме того, он, видимо, склоняется к мнению, что сжигавшиеся на костре животные олицетворяли дух хлеба, который, как мы убедились на примерах, приведенных в начале настоящего труда, считался способным принимать облик того или иного животного. Теория эта, несомненно, является весьма связной, а бесспорный авторитет В. Маннхардта делает необходимым ее внимательное рассмотрение. В первых изданиях данного труда я придерживался это,й теории. Однако по зрелом размышлении я склонен полагать, что в общем и целом эта теория является менее достоверной, чем та, согласно которой люди и животные умерщвлялись в пламени в качестве ведьм и колдунов. Эта более поздняя точка зрения подтверждается свидетельствами участников праздников огня, так как обычай устройства костров часто именуется „сожжением ведьм". Считается, что пепел и зола сожженных чучел ведьм дают защиту от колдовских чар. Напротив, весьма немногое указывает на то, что чучела или животные, сжигаемые на костре, рассматриваются как олицетворение духа растительности, а сами костры - как солнечные чары. Что же касается змей, которых сжигали на костре в Люшоне, то, насколько мне известно, нет никаких данных о том, что змеи рассматривались в Европе как воплощение духа дерева или духа зерна, хотя в других частях света подобное представление могло иметь место. Поскольку же народная вера в способность ведьм превращаться в животных весьма глубоко и повсеместно укоренилась, а страх перед этими жуткими существами очень силен, большего доверия заслуживает гипотеза, согласно которой кошки и другие животные, сжигаемые на костре, подвергались такой участи как воплощения ведьм, а не как представители духов растительности.

Глава LXV БАЛЬДЕР И ОМЕЛА

Читатель, вероятно, помнит, что

дать обзор народных праздников огня в Европе побудил нас миф о скандинавском боге Бальдере, который, как известно, был убит веткой омелы и чей труп был сожжен на гигантском костре. Теперь нам предстоит остановиться на том, в какой мере приведенные обычаи проливают свет на этот миф. Удобнее всего начать это исследование с омелы, орудия, которым был убит Бальдер.

Омела с незапамятных времен была в Европе объектом суеверного поклонения. Как следует из известного текста Плиния, ей, в частности, поклонялись друиды. Перечислив различные виды омелы, Плиний продолжает: „Рассматривая этот предмет, нельзя не упомянуть о поклонении, которым по всей Галлии была окружена омела. В глазах друидов - так галлы называют своих кудесников - нет ничего священнее омелы и дерева, на котором она произрастает, если, конечно, таковым является дуб. Кроме того, священными рощами у них неизменно считаются дубравы, и ни один священный обряд не обходится без дубовых листьев. Само название „друиды" является, по всей видимости, словом греческого происхождения, производным от культа дуба. По их верованиям, все произрастающее на дубе является даром с небес, знамением того, что такое дерево избрано самим богом. Встречается здесь омела крайне редко, и срывают ее в таких случаях с соблюдением сложных обрядов. Это чаще всего делается в шестой день луны, служащий, по их расчетам, началом месячного, годового и тридцатилетнего циклов, потому что в этот день луна не достигает еще середины своего пути и не находится на ущербе. По окончании приготовлений к жертвоприношению и пиру под деревом они обращаются к дубу, как всеобщему исцелителю, с приветствием и приводят к нему двух белых быков, которых до этого никогда не привязывали за рога. Жрец в белом одеянии взбирается на дерево и, срезав омелу золотым серпом, кладет ее на кусок белой ткани. Затем совершаются жертвоприношения, во время которых бога молят не лишать милости тех, кого он уже одарил своими благословенными дарами. Они верят, что снадобье из омелы заставит дотоле бесплодных животных принести приплод и что омела является верным средством против любого яда".

В другом месте Плиний сообщает, что выше всего во врачебных целях ценилась омела, произрастающая на дубе. По мнению суеверных галлов, действенность этого средства возрастала, если растение сорвали в первый день луны без применения железа и если при этом оно не коснулось земли. Добытая таким образом омела считалась хорошим средством от эпилепсии; она помогала женщинам - если те носили ее при себе - забеременеть; отличнейшим образом исцеляла от язвы, стоило больному пожевать кусок этого растения, а другой кусок приложить к больному месту. Кроме того, по словам того же Плиния, подобно уксусу и яйцам, омела считалась отличным средством тушения огня.

Если Плиний - что, видимо, соответствует истине - в данном случае имеет в виду верования современных ему италийцев, из этого следу-

ет, что друиды и соотечественники Плиния в какой-то мере придерживались единого мнения относительно ценных свойств произрастающей на дубе омелы. Те и другие считали это растение эффективным средством против многих заболеваний и приписывали ему способность оплодотворять: друиды считали, что настой омелы способен заставить бесплодный скот принести приплод, а по поверью италийцев, если женщина носит при себе кусок омелы, это поможет ей забеременеть. Далее, и галлы и италийцы сходились в том, что лечебные свойства этого растения проявлялись в полной мере, если его собирали особым способом и в нужное время. Ввиду того что омелу нельзя было срезать железным предметом, друиды употребляли для этого изделия из золота, а чтобы растение не касалось земли, его клали на кусок белой ткани. Выбор времени сбора омелы оба народа основывали на наблюдениях за движением луны. Различие заключалось лишь в том, что италийцы предпочитали первый день луны, а друиды - шестой.

С представлениями древних галлов и италийцев о необычных лечебных свойствах омелы можно сравнить аналогичные верования современных японских айнов. Сообщают, что, „подобно многим другим северным народам, они с особым пиететом относятся к омеле. Она кажется им лекарством чуть ли не от всех болезней: иногда они подкладывают ее в пищу, а в других случаях готовят особый настой. Листьям омелы они отдают предпочтение перед ягодами, так как последние считаются слишком терпкими для обычных нужд... Кроме того, многие из них воображают, что это растение обладает способностью заставлять обильно плодоносить сады. Для этого листья омелы нарезают кусочками и, произнеся над ними молитву, высевают с просом и семенами других злаков, а малую толику употребляют в пищу. Известно также, что бесплодные женщины ели омелу, чтобы забеременеть. Наиболее эффективным средством айны считают омелу, произрастающую на иве. Объясняется это тем, что ива считается у них особенно священным деревом".

Итак, с друидами айнов роднит то, что омела кажется им действенным средством почти от всех болезней, а с древними италийцами - то, что прикладывание омелы к телу женщины помогает ей забеременеть. С представлением друидов об омеле как об универсальном целительном средстве, как о некой панацее от всех бед можно сравнить представление валов из Сенегамбии. Эта народность испытывает чувство глубокого благоговения по отношению к той разновидности омелы, которую она называет „тоб". Во время войны воины носят при себе листья этого растения, так как считается, что они, как настоящий талисман (гри-гри), предохраняют их от ран. Французский автор, сообщающий об этом обычае, прибавляет: „Разве не любопытно, что в этой части Африки омела играет ту же роль, что и в предрассудках древних галлов? Возможно, это суеверие имеет здесь и там общие корни. Нет сомнения в том, что независимо друг от друга белым и черным почудилось что-то сверхъестественное в растении, которое растет и цветет, не пуская корней в землю. Почему бы, в самом деле, не могло им привидеться, что это растение свалилось прямо с неба, как некий божий дар?"

Сильным аргументом в пользу выдвинутой этим автором гипотезы относительно происхождения интересующего нас суеверия является приведенное тем же Плинием верование друидов, что все произрастающее на дубе является небесным даром, знаком того, что данное дерево изб-

Мнение современных крестьян, даже получивших некоторое образование, в какой-то мере сходится с мнением древних о лечебных свойствах омелы. Друиды прозвали это растение - а возможно и дуб, на котором она произрастает, - „панацеей от всех бед", „всецелителем", и это же название сохраняется за омелой в разговорной речи жителей Бретани, Уэльса, Ирландии и Шотландии. Утром в день святого Иоанна, то есть в день летнего солнцестояния, крестьяне Пьемонта и Ломбардии отправляются на поиски дубовых листьев, идущих на приготовление „иоаннова

масла", которое якобы излечивает любые раны, нанесенные режущими инструментами.

Возможно, что первоначально „иоанновым маслом" была всего-навсего омела или приготовленный из нее отвар. Ведь жители Гольшти-нии до сих пор считают, что омела, особенно омела, выросшая на дубе, врачует любые свежие раны и обеспечивает удачу на охоте. Древнее друидическое представление о том, что омела является универсальным противоядием, продолжает бытовать у крестьян Лакона на юге Франции; тамошние жители прикладывают это растение к животу больного или дают ему выпить отвар омелы. Дожило до нашего времени, и притом среди не одних только необразованных людей, и древнее поверье, что с помощью омелы можно вылечить от эпилепсии. Так, в Швеции страдающим падучей болезнью людям кажется, что, имея при себе ножи с рукоятью из выросшей на дубе омелы, они тем самым предотвращают эпилептические припадки. Немцы имели обыкновение с той же целью вешать на шею детям куски омелы. Народным средством против эпилепсии в провинции Бурбонне во Франции продолжает оставаться отвар омелы, которую сорвали с дуба в день святого Иоанна и отварили, перемешав с ржаной мукой. Равным образом жители Боттесфорда в Линкольншире полагают, что отвар омелы смягчает приступы этой ужасной болезни. В Англии и Голландии вплоть до XVIII века видные авторитеты в медицине рекомендовали омелу против приступов падучей.

Представление древних италийцев о том, что омела обладает способностью гасить огонь, разделяют, по всей вероятности, шведские крестьяне, которые подвешивают пучки выросшей на дубе омелы к потолку в комнатах в качестве средства защиты от напастей вообще и от пожаров в частности. На след того, как с омелой стали связывать это свойство, наводит нас эпитет „громовая метла", который употребляют по отношению к ней жители швейцарского кантона Аарау. „Громовая метла" - это кустистый нарост на стволе и ветвях деревьев, который, по народному преданию, возникает от ударов молнии. Чтобы защитить дом от ударов

молнии, в Богемии сжигают на огне такие „громовые метлы". По принципу гомеопатической магии, возникнув от удара молнии, эти наросты являются чем-то вроде громоотводов и защищают от молнии. Поэтому омела в Швеции защищала дома прежде всего от пожаров, происходящих от вспышек молнии, хотя едва ли могут возникнуть сомнения в эффективности этого средства от любого пожара.

Омела является, впрочем, не только громоотводом, но и отмычкой для всех замков. Но, вероятно, самое ценное свойство растения - это его способность защитить от колдовства. Австрийцы кладут ветку омелы на порог, чтобы уберечься от кошмаров. По той же, видимо, причине обитатели северной части Англии говорят, что, если вы хотите, чтобы ваше молочное хозяйство процветало, вам следует скормить пучок омелы первой корове, отелившейся после нового года, ибо ничто так не вредит молоку и маслу, как колдовские чары. У валлийцев также было обыкновение давать ветку омелы корове, отелившейся через час после нового года, чтобы хорошо шли дела на маслобойне, а в сельскохозяйственных районах Уэльса, изобиловавших омелой, она в больших количествах имелась на каждой усадьбе. Когда омелы бывало мало, валлийские крестьяне говаривали: „Нет омелы - нет и счастья"; зато если удавалось собрать много омелы, были виды на хороший урожай. В Швеции жители прилежно разыскивают омелу в канун дня святого Иоанна, так как „верят, что это растение в высшей степени одарено мистическими свойствами и что, если его ветки прикрепить к потолку жилого дома, конюшни или яслей, тролли будут бессильны повредить людям и животным".

Что касается времени сбора омелы, то здесь воззрения разных народов различны. Друиды собирали ее главным образом в шестой день луны, а древние италийцы скореевсегов первый день. Некоторые современные народы предпочитали собирать омелу в мартовское полнолуние, а другие выбирали для этого время, когда луна на ущербе, а солнце входит в созвездие Стрельца. Впрочем, излюбленным временем сбора омелы был, по всей видимости, канун или день летнего солнцестояния. Мы знаем, что особые свойства приписывали собранной в такое время омеле жители Франции и Швеции. Шведы ставят себе за правило „собирать омелу ночью накануне дня святого Иоанна, когда солнце и луна находятся в апогее". По поверью тех же валлийцев, если положить ветку омелы, которую сорвали в канун дня святого Иоанна или в любое время, когда на ней еще не появились ягоды, под подушку, она будет вызывать вещие сны. Так что омела относится к числу растений, магические и лечебные свойства которых наиболее действенны в самый длинный день года, когда солнце достигает пика своей активности. Вполне резонно предположить, что и в глазах друидов, страстных поклонников омелы, таинственные свойства этого священного растения в период июньского солнцестояния проявлялись с удвоенной силой, поэтому растение с торжественностью срывали именно в канун этого дня.

Одно в любом случае несомненно: на родине Бальдера, в Скандинавии, омелу, от которой погиб этот бог, ради ее магических свойств регулярно собирали в канун дня святого Иоанна. В областях Швеции с умеренным климатом это растение, как правило, произрастает в густых, сырых лесах на грушах, дубах и других деревьях. Таким образом, один из двух главных эпизодов мифа о Бальдере воспроизводится на великом

скандинавском празднестве дня святого Иоанна. А что до другого основного эпизода этого мифа - мы имеем в виду сожжение на погребальном костре тела Бальдера, - то он имеет аналоги в кострах летнего солнцестояния, которые устраивают или до недавнего времени устраивали жители Дании, Норвегии и Швеции. Правда, на летних кострах как будто не сжигали чучела, однако эта деталь легко могла быть опущена после того, как забыли ее смысл. Зато словосочетание „погребальные огни Бальдера", которым жители Швеции в прошлом обозначали огни летнего солнцестояния, указывает на их неоспоримую связь с Бальдером и на вероятность того, что в далеком прошлом в них каждый год сжигали чучело или человека, олицетворяющего Бальдера. Период летнего солнцестояния считался временем года, посвященным Бальдеру, так что, датируя этим временем сожжение тела Бальдера, шведский поэт Тегнер, вероятно, следовал древнему преданию, гласившему, что безвременная кончина этого бога приходилась именно на этот период.

Итак, теперь мы знаем, что ключевые эпизоды мифа о Бальдере имеют аналогии в праздниках огня европейского крестьянства и относятся к эпохе, задолго предшествовавшей установлению христианства. Инсценировка сожжения в Бельтановом огне выбранной по жребию жертвы и сходное обращение с кандидатом на должность Зеленого Волка у костра летнего солнцестояния в Нормандии могут, естественно, быть истолкованы как пережитки более древнего обычая сожжения в таких случаях живых людей. Зеленый наряд Зеленого Волка, если присовокупить к нему одеяние из листьев, которое носил на себе парень, гасивший огонь летнего солнцестояния в Моосгейме, наводит на мысль, что эти лица погибали в качестве духов деревьев и богов растительности. Все это дает нам основание заключить, что в мифе о Бальдере, с одной стороны, и в праздниках огня и в обычае сбора омелы - с другой, мы имеем две разрозненные части первоначально единого целого. Другими словами, мы можем с некоторым на то основанием допустить, что миф о смерти Бальдера был не просто мифом, то есть повествованием о природных явлениях на языке образов, заимствованных из человеческой жизни, а преданием, объяснявшим, почему те или иные народы ежегодно подвергали сожжению человеческого представителя божества и почему с торжественной обрядовостью срезали омелу. Трагический конец предания о Бальдере, если принять мою гипотезу, явился, так сказать, записью священной мистерии, из года в год разыгрываемой для того, чтобы заставить солнце сиять, деревья расти, посевы подниматься, а также оградить людей и животных от гибельных чар фей, троллей, ведьм и волшебников. Другими словами, это предание относилось к категории мифов, нуждающихся в том, чтобы их дополнили ритуалом. В данном случае, как это часто случается, миф относился к магии, как теория - к практике.

Но если эти жертвы, человеческие воплощения Бальдера, которые весной или летом погибали на костре, умирали в качестве представителей духов дерева или божеств растительности, то и сам Бальдер, должно быть, был духом дерева или богом растительности. Мы можем быть вполне уверены, что приносимая в таких случаях жертва умирала не как олицетворение растительности вообще. Такое представление слишком абстрактно, чтобы быть первобытным. Первоначально приносимая жертва олицетворяла скорее всего особую породу священных деревьев. Однако ни у одного дерева нет больших прав на звание священного де-

рева арийцев, чем у дуба. Существование культа этого дерева обнаружено, как мы убедились, у всех ответвлений арийской расы в Европе, и это дает нам право сделать вывод, что в глубокой древности существовал общеарийский культ дуба и что когда-то эти народы населяли области, покрытые дубравами.

Во время торжественных церемоний огонь, как правило, разжигали при помощи дубовых дров, а из этого следует, что человек, сжигаемый в качестве персонификации духа, олицетворял собой именно эту породу

деревьев. Таким образом, священный дуб подвергался двойному сожжению: во-первых, огонь пожирал древесину дуба, а во-вторых, в огне исчезал человек, бывший воплощением духа дуба. Это заключение, имеющее силу для всех европейских народов арийского происхождения, приложимо и к скандинавским народам благодаря отношению, которое омела имеет у них к сожжению жертвы на летнем костре. Жители скандинавских стран, как мы уже знаем, по обычаю, собирали омелу во время летнего солнцестояния. Однако сведения, которыми мы располагаем об этом обычае, не дают нам никаких оснований связывать его с летними кострами, на которых приносились человеческие жертвы или сжигались чучела. Даже если огонь - что вероятно - первоначально разжигался исключительно дубовыми древами, почему собирать омелу было необходимо именно в это время? Последнее связующее звено между сбором омелы и устройством таких костров дает нам миф о Бальдере, который неотделим от рассматриваемых обычаев. Миф наводит на мысль, что когда-то между омелой и человеческим представителем дуба, который подвергался сожжению, существовала живая связь. Согласно мифу, кроме омелы, ничто на небе и на земле не могло убить Бальдера и, пока омела оставалась на дубе, бог этот был не просто бессмертен, но и неуязвим. Так вот, если предположить, что Бальдер был олицетворением дуба, истоки интересующего нас мифа проясняются. Омела мыслилась как вместилище жизни дуба, и, пока она оставалась нетронутой, ничто не могло его сразить или поранить. Представление об омеле как о вместилище жизни дуба могло возникнуть у первобытных народов из наблюдения - ведь дубовые листья периодически опадают, тогда как произрастающая на нем омела является вечнозеленым растением. Зимой их, должно быть, радовал вид свежей зелени омелы, и они усматривали в ней знамение того, что, покинув ветви священного дерева, жизнь его не пресекалась в омеле, подобно тому как сердце спящего человека продолжает биться и тогда, когда тело его пребывает совершенно недвижимым. Поэтому, когда надо было умертвить бога или сжечь древесину священного дерева, для начала нужно было сломать омелу. Пока оставалась нетронутой омела, первобытному человеку казалось, что неуязвим был и дуб: ножи и топоры отскакивали от него, не причиняя дереву вреда. Но когда из священного дерева вырывали его сердце, то есть омелу, оно оказывалось на пороге гибели. Когда в позднейшие времена в качестве представителя дуба стал выступать живой человек, вполне логично было допустить, что, подобно олицетворяемому им дереву, он не может быть убит или ранен до тех пор, пока невредимой оставалась омела. Поэтому акт сбора омелы был для него одновременно знамением и причиной гибели.

Если принять такое воззрение, неуязвимый Бальдер был не более и не менее как персонификацией дуба, на котором произрастает омела. В пользу такого истолкования говорит верование древних италийцев, согласно которому омела не могла погибнуть ни в воде, ни в пламени. А так как не было средства уничтожить это растение, то сам собой напрашивался вывод, что, пока омела остается на дереве, она заражает его своей неуязвимостью. В мифической форме эта идея могла получить свое выражение в повествовании о том, как когда-то жизнь благодетельного бога дуба была надежно заключена в не поддающейся уничтожению омеле, произрастающей на его ветвях; как сам этот бог пребывал неуяз-

Но так как для многих читателей покажется странным представление о существе, жизнь которого в некотором смысле пребывает вовне, и пока роль подобного представления в первобытных суевериях еще не была в полной мере оценена, полезным будет проиллюстрировать его на примерах, почерпнутых из народных сказок и обычаев. В результате выясняется, что, считая это представление объясняющим отношения Бальдера к омеле, мы исходим из принципа, оставившего глубокий след в мышлении первобытного человека.

Понятие «ведьма» сродни «НЛО»: все говорят о них, но никто их не видел. Если не принимать во внимание отождествление с инопланетным кораблем воздушных или световых иллюзий. Но ведьм или изгоняли с насиженных мест, или сжигали на кострах повсюду в Европе с пятнадцатого по восемнадцатый век.

Потребуется немного этимологии

Русь не избежала гонений на ведьм, большей частью, особей женского пола. По-славянски слова «ведьма» и «ведьмак», «ведун» и «ведунья» состояли из одного корня. И он никак не относился к ругательствам, зависти или сарказму. Это слово – «ведать», то есть «знать». А частица «ма» — это мать. То есть, женщина обладающая знанием. Отсюда пошли названия – знахарка, ведунья. К ним люди шли за помощью в постигших их бедах.

К знаниям же и близко не подходят понятия колдовство, гадание, заклинание, вызывание духов, то есть, то, что ставилось в вину ведьмам. В Европе ведьма – это слово «witch» (витч). Но трактуют слово витч и иначе: мудрый или мудрость. То есть колдовство – прерогатива мудрых.

Как становились ведьмами

Колдовством занимались оба пола, но в Западной Европе ведьмами называли больше женщин. Первоначально они именовались по-современному даже очень красиво — феи. Противники ведьмачества утверждают, что ведьм нет. Сторонники: потому что они наделены способностями изменять облик, превращаться в невидимых, поэтому убивают на расстоянии, а по Апулею – могут зажечь и Преисподнюю.

Современная наука имеет свои познания про ведьм. Советские нейрофизиологи научно доказали почти полвека назад, что «колдуны» реальны. Только те, что чрезвычайно разнятся физиологией от других.

В современности люди боятся, прежде всего, сглаза. Древние философы, Цицерон и Овидий, писали, что это присуще женщинам с двумя глазными яблоками в одном глазу, или содержащие в нем яд для других. В курином яйце могут быть два желтка, но про четырехглазие, это уж слишком…

Кошки тоже ведьмы?

Как ни странно, ведьмачество приписывается не только людям, но и кошкам, а также… яблокам. Гонение на кошек, как порождение дьявола, было не меньшим, чем на ведьм женского пола. По предрассудкам или суеверию черных кошек люди опасаются и в наши времена.

«Яблоки» же восходят к Авалону, по кельтским легендам острову, на котором жила фея Моргана.

В переводе с древнего бретонского языка Авалон означает «Остров яблонь», где сатанисты, колдуны выплясывали вокруг деревьев.

В каком веке сжигали ведьм на костре?

Ведьмы уже были в Древнем Египте. Но это течение переняли от соседних халдеев. Они занимались тремя «П»: предсказаниями (погоды), приворотами и проклятиями (защита гробниц фараонов). Привороты — это суеверие, эзотерия, магическое влияние (любовные напитки) на человека для поднятия влечения к другому человеку. Ведьм там не сжигали.

В Европе любовное зелье пили известные особы Тристан и Изольда, а зарождение ведьмачества началось в тринадцатом веке, когда христианизация обрела конечную цель, и против нее часть населения стала бороться, культивируя оккультизм, магию.

Но страшные гонения («охота на ведьм») шла с 15-го столетия по 18-й христианскими очагами, считавшими ведьм еретиками – слуг дьявола.