Сценарий «Детям войны посвящается…»

Цель и задачи:

Расширить знания школьников о войне, о том, как трудно было детям пережить лихолетье;

Донести до учащихся мысль о несовместимости понятий «детство» и «война»;

Обучать выразительному чтению;

Способствовать воспитанию в духе добра и милосердия, сострадания и уважения к человеческой личности.

01_Дети войны

Инсценировка стихотворения Р. Рождественского «Подслушанный разговор».

Чтец 1 (мама):

– Снова дрались во дворе?..

Чтец 2 (девочка):

– Ага!
Мама,
Но я не плакала!..
Вырасту –
Выучусь на моряка.
Я уже в ванне
Плавала!..

Чтец 1 (мама):

– Боже,
Не девочка, а – беда!
Сил моих больше нету…

Чтец 2 (девочка):

– Мама,
А вырасту я когда?..

Чтец 1 (мама):

– Вырастешь!
Ешь котлету…

Чтец 3 (мальчик):

– Мама,
Купим живого коня?..

Чтец 1 (мама):

– Коня?!
Да что ж это делается!..

Чтец 3 (мальчик):

– Мама,
А в летчики примут меня?..

Чтец 1 (мама):

– Примут.
Куда они денутся?!
Ты же из каждого, сатана,
Душу
Сумеешь вытрясти!..

Чтец 3 (мальчик):

– Мама,
А правда, что будет война
И я не успею вырасти?

02_Ю.Левитан. «Из сообщения о вероломном нападении Германии на СССР».

Страшное слово ВОЙНА: оно разрушает и убивает то, что называется жизнью, миром, детством…Сколько детских жизней она унесла в первый, второй и все последующие страшные дни этой поистине ужасной катастрофы… Многие из этих детей были ещё в маленькой колыбельке, другие на руках у матерей, третьи сидели за школьными партами. Никто не знал, сколько она будет продолжаться, сколько унесёт с собой жизней людей и когда закончатся эти дни и годы, которые им предстояло пережить…

Чтец 4: Елена Тащева «На Минском шоссе»

Идти устали маленькие ноги,

Но он послушно продолжает путь.

Ещё вчера хотелось близ дороги

Ему в ромашках полевых уснуть.

И мать несла его, теряя силы,

В пути минуты длились, словно дни.

Всё время сыну непонятно было,

Зачем свой дом покинули они.

Что значат взрывы, плач, дорога эта?

И чем он хуже остальных ребят,

Что на траве зелёной у кювета,

Раскинув руки, рядом с мамой спят?

Как тяжело выслушивать вопросы…

Могла ли малышу ответить мать,

Что этим детям, спящим у березы,

Что этим мамам никогда не встать?

Но сын вопросы задавал упрямо,

И кто-то объяснил ему в пути,

Что это спали неживые мамы,

От бомбы не успевшие уйти.

И он задумался под лязг машин железных,

Как будто горе взрослых понял вдруг,-

В его глазах, недавно безмятежных,

Уже блуждал осознанный испуг.

Так детство кончилось. Он прежним больше не был.

Он шел и шел. И, чтобы мать спасти,

Следил ревниво за июньским небом

Малыш, седой от пыли, лет шести.

Чтец 5: Алексей Брагин «Отца забрали на войну…»

Отца забрали на войну.

….Мальчишка – шпингалет,

Но враз прибавила ему

Война так много лет.

«Так что же, мать?

Так значит, мать?

Я в доме голова?

Ты начинай бельё стирать,

А я колоть дрова!

Ты говоришь:

Дровец чуток

Осталось.

Так и быть,

Продай слона,

Продай свисток!

Без них ведь можно жить!

Продай матроску, говорю!

Теперь не до тряпья,

Ты только, мама,

Не горюй!

Не брошу я тебя!»

Чтец 6: Виктор Яганов «Дети войны»

Кастрюля с пареной пшеницей
На самом краешке стола.
Три детских худеньких десницы –
Как неокрепших три крыла.
А за окном февральский ветер
Напоминает о весне.
И нету, кажется, на свете
Пшеницы пареной вкусней.

А самой старшей только восемь –
Для младших нянька день-деньской.
И если в дом войдут и спросят –
Ответит просто, не впервой:
– А мамка наша на заводе,
На фронте папка (третий год),
Как будто тоже на работе:
Закончит смену – и придёт.

03_Детям войны посвящается

Ребёнок, прошедший через ужас войны, ребёнок ли? Кто возвратит ему детство? Что он помнит? Что может рассказать? Многое…

Чтец 7: Виктор Пахомов «У нас у всех с войною счёты…»

У нас у всех с войною счеты.

Шел сорок первый горький год...

В разгар уборочной работы

Кружил над нами самолет.

Мы, падая в изнеможенье,

Кричали «мама!» каждый раз.

И мама от крылатой тени

Собою закрывала нас.

Он не стрелял, он развлекался,-

Патроны, видимо, берег.

Но вдруг из облаков прорвался

Наш краснозвездный «ястребок».

Как мама плакала от счастья,

Сестренку и меня обняв,

Когда, рассыпавшись на части,

Стервятник вспыхнул среди трав.

Мы, подбежав, глядели немо,

И ноги налились свинцом:

Из-под разодранного шлема

Белело женское лицо.

Открытый рот, вставные зубы,

И струйка пота - не слеза.

И ярко крашенные губы,

И подведенные глаза.

Испуганно шептались травы

В тени разбитого крыла...

Не верилось, чтоб эта фрау

Кому-то матерью была.

Чтец 8: Сергей Михалков «Десятилетний человек»

Крест-накрест синие полоски

На окнах съежившихся хат.

Родные тонкие березки

Тревожно смотрят на закат.

И пес на теплом пепелище,

До глаз испачканный в золе,

Он целый день кого-то ищет

И не находит на селе...

Накинув старый зипунишко,

По огородам, без дорог,

Спешит, торопится парнишка

По солнцу - прямо на восток.

Никто в далекую дорогу

Его теплее не одел,

Никто не обнял у порога

И вслед ему не поглядел.

В нетопленой, разбитой бане

Ночь скоротавши, как зверек,

Как долго он своим дыханьем

Озябших рук согреть не мог!

Но по щеке его ни разу

Не проложила путь слеза.

Должно быть, слишком много сразу

Увидели его глаза.

Все видевший, на все готовый,

По грудь проваливаясь в снег,

Бежал к своим русоголовый

Десятилетний человек.

Он знал, что где-то недалече,

Быть может, вон за той горой,

Его, как друга, в темный вечер

Окликнет русский часовой.

Чтец 9: Иван Полтавцев «Почтальон»

В селе, войною опаленном,

Пахал я землю, рожь косил…

Еще был юным почтальоном:

Печаль по людям разносил.

Меня как будто бы и ждали,

Не в их калитку ли войду,

Но с облегченьем провожали,

Коль мимо дома я пройду.

По две и больше похоронок

В семью я каждую принес

И видел ужасы и стоны…

Но возрастал на письма спрос.

Приснился он… И не напрасно…-

Листок «солдатка» теребит…

Хотя бывало очень часто:

Письмо в пути, а он убит.

Чтец 10: Е.Винокуров.

Вчера мы писали диктанты,
Чертили на досках круги,
А утром уже интенданты
Нам выдали сапоги.

В широкой армейской шинели
Мы ростом казались малы,
Мы песни заливисто пели,
Скребли, провинившись, полы.

Когда же, идя на ученья,
Мы путали ногу подчас:
- Двадцать пятого года
рожденья!
С усмешкой кивали на нас.

Но фронт наступил!
Мы мужали
в сражениях день ото дня,
С соседом до битвы сдружаясь,
Друзей после битв хороня.

Орудия, танки, повозки
Гремели по городам,
И пели по-чешски и польски
Веселые девушки нам.

А в час, когда звезды студены,
Над онемевшей рекой
Немецкие аккордеоны
Рыдали рязанской тоской...

04_Дети и война (все читают на фоне музыки)

Дети войны… Они рано и быстро взрослели… Они учились читать по сводкам Совинформбюро и серым листам похоронок. Всё рядом: взрыв, школа, похоронка. Школьная жизнь, регулярная, занудная, по расписанию, оказывается такой необходимой. Воистину, нужно что-то потерять, чтобы как следует оценить.

Чтец 11: Владимир Портнов «Баллада о тетради»

Бумажные мешки, нарезав на тетради,

отец израненной рукою линовал.

И я сначала утюгом их гладил,

а уж потом задачки в них решал.

Но их разгладить было невозможно:

измятины, как рытвины дорог.

И как перо ни вел я осторожно,

без кляксы обойтись, увы, не мог.

В мешках возили почту на трехтонке,

в мечтах святых весь город писем ждал,

но чаще приходили похоронки.

Отец израненной рукой их раздавал.

Он становился с каждым днем мрачнее

и наконец осенним серым днем сказал:

«Нет сил... Пиши плотнее...

На фронт вернусь... Тетрадки экономь».

И много лет уже я без отца.

И много лет я берегу тетрадку,

хранящую мешка тугую складку,

не разлинованную до конца.

Чтец 12. Анатолий ПЕРЕДРЕЕВ . «Я УЧИЛСЯ ПИСАТЬ»

Я учился писать...
Мимо школы – колонны, колонны
Колыхались рекой
И впадали в невидимый фронт...
Я учился писать
Не спеша, с нажимом, с наклоном.
И скрипело стальное
Защитного цвета перо.
Я учился писать...
Лихорадочно били зенитки,
У войны отвоевывая
Островки тишины.
И таскал я в карманах
Тяжелые рваные слитки,
Как горячие метеориты войны.
Я учился писать...
Где-то плавились танки,
Где-то люди кричали,
Умирая в огне и дыму...
Я учился писать
Изложения о Каштанке,
Я учился страдать
Над судьбою Герасима и Муму.
Я учился писать,
И хрустящие хлебные карточки
От себя отрывала
По клеточке
Мать.
Чтоб меня не тошнило,
Чтоб меня не шатало за партою...
Я учился писать!..

05_Детям, труженикам тыла

Во время войны остро ощущалась нехватка рабочих рук. Ведь те, кто раньше стоял за станком, сеял и убирал хлеб, водил поезда и машины, теперь защищали Родину. И дети солдат понимали это и вставали на рабочие места своих отцов. Они наравне со взрослыми выстаивали по 12-14 часов, поддерживая свои силы скудным пайком…

Чтец 13: Виктор Радкевич «Баллада о банке варенья»

Зачем ты, война, у мальчишек их детство украла

И синее небо, и запах простого цветка?

Пришли на заводы работать мальчишки Урала,

Подставили ящики, чтобы достать до станка.

И вот неподкупной зимою военного года,

Когда занимался над Камой холодный рассвет,

Собрал самых лучших рабочих директор завода,

А было рабочим – всего по четырнадцать лет.

В усталые лица глядело суровое время,

Но каждый в себе довоенное детство нашёл,

Как только рабочую премию – банку варенья –

Пред нами, мальчишками, кто – то поставил на стол.

И вот над заводом, над лесом, в снегу задремавшим,

Среди подступившей внезапно к сердцам тишины

Повеяло чем – то давно позабытом, домашним,

Как будто бы не было больше на свете войны.

…Ах, банка варенья, простое и верное средство

Напомнить о том, что как жизнь у людей ни горька,

Но будет ещё у мальчишек и солнце, и детство,

И синее небо, и запах простого цветка!

Дети шили бойцам на фронт кисеты, вязали варежки, писали письма под диктовку раненых солдат, выступали в госпиталях с концертами…

Чтец 14: Роберт Рождественский «Концерт»

Сорок трудный год.
Омский госпиталь:
Коридоры сухие и маркие.
Шепчет старая нянечка:
"Господи!..
До чего же артисты маленькие:"
Мы шагаем палатами длинными.
Мы почти растворяемся в них
С балалайками, с мандолинами
И большими пачками книг:
Что в программе?
В программе - чтение,
Пара песен,
Военных, правильных:
Мы в палату тяжелораненых
Входим с трепетом и почтением:
Двое здесь.
Майор артиллерии
С ампутированной ногой,
В сумасшедшем бою под Ельней
На себя принявший огонь.
На пришельцев глядит он весело:
И другой -
До бровей забинтован, - капитан,
Таранивший "мессера"
Три недели назад над Ростовом:
Мы вошли.

(Выходит группа ребят)

Мы стоим в молчании:
Вдруг срывающимся фальцетом
Абрикосов Мишка отчаянно
Объявляет начало концерта.

А за ним, не вполне совершенно,
Но вовсю запевале внимая,
О народной поем, о священной так,
Как мы ее понимаем:
В ней чужое железо плавится,
В ней и смерть отступать должна.
Если честно признаться,
Нравится нам
Такая война:
Мы поем:

06_Ах, эти тучи в голубом

Мы поем:
Только голос летчика раздается.
А в нем укор:
"Погодите:
Постойте, хлопчики:
Погодите:
Умер майор:"
Балалайка всплеснула горестно.
Торопливо, будто в бреду…
Вот и все о концерте в госпитале в том году…

07_Им было всего лишь 13

Легенды ходят о мужественных защитниках Ленинграда. Находясь в блокадном кольце, в голоде и холоде, жители умирали, но не сдавались. О страшной трагедии тех дней рассказывают странички из дневника 11-летней Тани Савичевой.

Чтец 15.

В нём всего девять страниц. На шести из них – даты. За каждой датой – смерть. Шесть страниц – шесть смертей. Сжатые, лаконичные записи: “28 декабря 1941 года. Женя умерла… Бабушка умерла 25 января 1942-го. 17 марта – Лека умер. Дядя Вася умер 13 апреля. 10 мая – дядя Леша. Мама – 15 мая”. А потом без даты: “Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня ”.

Потерявшую сознание от голода Таню обнаружили санитары, обходившие ленинградские дома. Жизнь едва теплилась в ней. Вместе со 140 другими истощенными голодом ленинградскими детьми девочку эвакуировали в Горьковскую (ныне – Нижегородская) область, в поселок Шатки. Жители несли детям, кто что мог, откармливали и согревали сиротские души. Многие из детей окрепли, встали на ноги. Но Таня так и не поднялась. Врачи в течение 2-х лет сражались за жизнь юной ленинградки, но гибельные процессы в ее организме оказались необратимыми. У Тани тряслись руки и ноги, ее мучили страшные головные боли.

08_Реквием

Чтец 16 (читает на фоне музыки): Илья Малышев. Стихотворение о Тане

9 страничек. Страшные строчки.
Нет запятых, только чёрные точки.
Пусто и тихо в промёрзшей квартире.
Кажется, радости нет больше в мире.
Если бы хлебушка всем по кусочку,
Может, короче дневник был на строчку.
« Маму и бабушку голод унёс.
Нет больше сил и нет больше слёз.
Умерли дядя, сестрёнка и брат
Смертью голодной…» Пустел Ленинград.
Умерли все. Что поделать. Блокада.
Голод уносит людей Ленинграда.
Тихо в квартире. В живых только Таня.
В маленьком сердце столько страданья!
Умерли все! Никого больше нет.
Девочке Тане 11 лет.
Я расскажу вам, что было потом:
Эвакуация, хлеб и детдом
Где после голода, всех испытаний
Выжили все, умерла только Таня.
Девочки нет, но остался дневник –
Детского сердца слёзы и крик.
Дети мечтали о корочке хлеба…
Дети боялись военного неба.
Этот дневник на процессе Нюрнбергском
Был документом страшным и веским.
Плакали люди, строчки читая.
Плакали люди, фашизм проклиная.
Танин дневник – это боль Ленинграда,
Но прочитать его каждому надо.
Словно кричит за страницей страница:
«Вновь не должно это всё повториться!..»

09_Мы помним

Самые обездоленные дети войны – малолетние узники фашистских концлагерей. У них отнимали дом, материнскую ласку, у них отнимали Родину, свободу, жизнь… САЛАСПИЛС, БУХЕНВАЛЬД, ОСВЕНЦИМ… – это названия тех лагерей смерти, где человеческая, а тем более детская жизнь не значила ничего, была разменной монетой. Из воспоминаний: «Меня 12-летнюю отправили в лагерь « Балтийский». Поселили нас при госпитале, сделали донорами. У многих выкачивали кровь до капли прямым переливанием. Когда я совсем обессилела, меня заразили туберкулёзом и отправили на уничтожение в другой лагерь. Выжила чудом…» Этих детей уже почти никто не помнит. В концлагерных музеях от них остались груды отобранных кукол да ботиночки и туфельки невеликих размеров…

Чтец 17: Олег Маслов «В Освенциме»

И к небу поднял я глаза,

Его разглядывая вроде, -

Неловко было при народе,

Чтобы текла из них слеза.

Вот за барьером предо мной –

Пинетки, туфли… Неужели

Все их владельцы здесь сгорели,

Сав горьким дымом и золой?!

Вот фотография: дитя

Глядит на стражника, не веря,

Что этот дядя - хуже зверя

И бросит в печь его шутя.

Я ухожу. Скорей, скорей!

О, эти белые дорожки –

Костей рассыпанные крошки

Устлали нынешний музей.

А та слеза – пусть мне она

Не даст спокойно жить на свете,

Чтоб не узнали наши дети,

Что значит плен, фашизм, война.

Чтец 18: Сергей Михалков «Детский ботинок»

Занесенный в графу

С аккуратностью чисто немецкой,

Он на складе лежал

Среди обуви взрослой и детской.

Его номер по книге:

«Три тысячи двести девятый».

«Обувь детская. Ношена.

Правый ботинок. С заплатой...»

Кто чинил его? Где?

В Мелитополе? В Кракове? В Вене?

Кто носил его? Владек?

Или русская девочка Женя?..

Как попал он сюда, в этот склад,

В этот список проклятый,

Под порядковый номер

«Три тысячи двести девятый»?

Неужели другой не нашлось

В целом мире дороги,

Кроме той, по которой

Пришли эти детские ноги

В это страшное место,

Где вешали, жгли и пытали,

А потом хладнокровно

Одежду убитых считали?

Здесь на всех языках

О спасенье пытались молиться:

Чехи, греки, евреи,

Французы, австрийцы, бельгийцы.

Здесь впитала земля

Запах тлена и пролитой крови

Сотен тысяч людей

Разных наций и разных сословий...

Час расплаты пришел!

Палачей и убийц - на колени!

Суд народов идет

По кровавым следам преступлений.

Среди сотен улик -

Этот детский ботинок с заплатой.

Снятый Гитлером с жертвы

Три тысячи двести девятой.

Неугасима память поколений
И память тех, кого мы свято чтим.
Давайте, люди, встанем на мгновенье
И в скорби постоим и помолчим…

10_Минута молчания. Метроном.

Да, много горя принесли война русскому народу. Наверное, не было в стране такой семьи, которой бы не коснулась война…

Чтец 19: Игорь Еремин «Возвращение с войны»

Я ждал: отец придет героем,

Сияньем радуя наград

И тем торжественным настроем,

С каким хоть тут же на парад.

Так детство тешится придумкой,

А явь – на голову как снег

Вошел в калитку с тощей сумкой

Полузнакомый человек.

Его таким ни в коем разе

Не ждал я после проводин.

Была рука на перевязи

И орденок всего один.

И блеск в глазах его печальных

Лишь оттенял следы мытарств.

И густ был запах госпитальных

В одежду въевшихся лекарств.

И что в тот миг: любовь, иль жалость,

Иль оба эти чувства враз

Я ощутил?.. Но как-то сжалась

Душа, что слезы вдруг из глаз!

Чтец 20: Ну–ну сынок! - И, сам готовый

Вот-вот слезу пролить, отец

Привлек к себе рукой здоровой:

Не плачь, - сказал. – Войне конец!

И сумку подал, отвлекая

От грустных чувств… Мол, вот смотри,

Не бог весть сумочка какая,

Но есть в ней кое-что внутри.

Я за подарком брал подарок,

И каждый: фляжка на ремне,

Иль электрический фонарик –

Живой восторг рождал во мне.

И так он знать, в глаза бросался,

Что, поглядев со стороны,

Отец и сам заулыбался,

Помолодев, как до войны.

Чтец 19: Как будто б кто раздвинул шторки

И на него луч солнца лег.

И засиял на гимнастерке

Победным блеском орденок.

Потом и впрямь, как на параде,

Мы шли с ним улицей села.

И столько в каждом встречном взгляде

Я видел света и тепла!

К отцу соседи подходили.

Ну вот ведь жив, а ведь иных

Как в сорок первом проводили,

Так хоть бы весточка от них.

И обнимали за беседой,

Как будто брата своего,

И поздравляли - кто с победой,

Кто с возвращением его.

Чтец 21: Валерий Черкесов

На могилу отца не приду,

Потому что не знаю с рожденья,

Где, в каком он скончался году.

Безотцовское поколенье.

Папа! – звал я ночами. Увы,

Не откликнулся, не появился,

Не погладил моей головы –

Словно с фронта не возвратился.

О война, ты аукнулась так

В наших судьбах и душах!

Невольно

Я сжимаю горячий кулак…

Больно, больно, отец!

Как нам больно.

Чтец 22: Виктор Яганов «Подарок»

Это история. Это не вспомнилось.
Был я тогда совсем ещё юный.
Мне тогда лишь три года исполнилось.
24-е было июня.
Всё позади: утраты и беды.
Всё впереди: дела и свершения.
Год 45-ый, Парад Победы
В день моего рождения.
Мама, какая была погода:
Пасмурно,
Дождь ли шёл травами сочными?
Только я сердцем верю охотно:
У всех на душе было ясно
И солнечно.
Свастика смерти – нет символа злее,
Свастика смерти – как знак покорения,
Пала к подножию Мавзолея,
К детским ногам моего поколения.
Родина-мать, прими обращение:
Спасибо, что нас сберегла,
Как побеги,
Спасибо за то,
Что ты в день рождения
Нам подарила Парад Победы.

Чтец 23: Дедушка. Неизвестный автор.

Когда-то давно мой дедушка
Был мальчишкой таким, как я.
Только детство у него было трудное,
Потому что была война.
Я знаю о ней по книжкам,
Я видел ее в кино -
А дедушка был мальчишкой:
Правда, это было давно.
Он рассказывал мне, как, бывало,
Игрушки откинув прочь,
Работал со старым и малый,
Чтоб солдатам на фронте помочь.
А еще он запомнил, как мама,
Чтобы деток своих спасти,
В тесто отруби добавляла
И пекла этот хлеб в печи.
А еще мне мой дед рассказывал,
Что из картофельной кожуры
Суп варили, и все очень радовались,
Это праздник был для детворы.
Я, конечно, парень неглупый,
Все сумею понять, но никак
Не могу я себе представить,
Чтобы дети жили вот так:
Я хочу тебе, дедушка, милый,
Дать конфеты и шоколад.
Хоть сейчас ты покушай вволю,
И пусть детство вернется назад!

11_Прадедушка (дети вручают ветеранам шоколад и выходят ВСЕ на сцену)

Чтец 24:

Не обожженные сороковыми,
Сердцами, вросшими в тишину,-
Конечно, мы смотрим глазами иными
На нашу большую войну.
Мы знаем по сбивчивым, трудным рассказам
О горьком победном пути,
Поэтому должен хотя бы наш разум
Дорогой страданья пройти!

12_И все о той войне

Каждый год 9 мая во всех уголках нашей страны около Вечного огня застывают в почетном карауле потомки тех, кто, свершив свой ратный подвиг, завещал нам жить в мире и согласии, отдав за это свою жизнь. И пусть пламя Вечного огня, зажженного как символ памяти о жертвах фашизма, как символ скорби о погибших и величайшей гордости за беспримерное мужество, проявленное в боях, освещает наш путь к миру, будит нашу совесть, чтобы мы не забывали уроков истории и не допустили повторения трагедии. Пусть всегда светит солнце, поют птицы, зеленеют поля, но никогда на изумрудной траве вместо росы не сверкают капли чьей-то невинной крови!

Чтец 25:

Я нарисую яркое солнце!
Я нарисую синее небо!
Я нарисую свет в оконце!
Я нарисую колосья хлеба!
Мы нарисуем осенние листья,
Школу, ручей, друзей беспокойных.
И зачеркнем нашей общей кистью
Выстрелы, взрывы, огонь и войны!
Поднимите рисунки выше,
Чтобы все их увидеть могли,
Чтобы всем был сегодня слышен
Голос юных граждан Земли!

13_Пусть всегда будет солнце (дети поднимают вверх рисунки, на которых изображены яркое солнце, синее небо, колосья хлеба и т.п., поют)

Дети уходят со сцены

14_а может не было войны?

Сценарий мероприятия "Дети войны"

Дата публикации: 24.09.2015

Краткое описание:

предварительный просмотр материала

Ведущая(за сценой)

Казалось, было холодно цветам

И от росы они едва поблекли.

Зарю, что шла по травам и кустам

Обшарили немецкие бинокли.

Цветок в росинках весь к цветку приник.

И пограничник протянул к ним руки.

А немцы, кончив кофе пить, в тот миг

Влезали в танки, закрывали люки.

Такою все дышало тишиной,

Что вся земля еще спала, казалось.

Кто знал, что между миром и войной

Всего каких-то пять минут осталось?

На сцене дети младших классов, звучит веселая музыка, дети играют в мяч, девочка баюкает куклу, мальчик катает машину.

Музыка сменяется звуками войны. Дети сначала испуганно озираются по сторонам, затем убегают со сцены.

Под марш «Прощание славянки» дети выходят на сцену.

На экране надпись:

«Войну начинают взрослые и сильные мужчины! А расплачиваются дети, женщины и старики…»

На фоне трагической музыки читаются слова:

Мужеством исполнены страницы истории нашей Родины.

Высочайшей вершиной мужества стала Великая Отечественная война.История уже расставила точки в этой войне: мы знаем о сражениях, сожженных деревнях, разрушенных городах, о погибших солдатах, о безмерном подвиге защитников Отечества.

Мы низко склоняем головы в память о тех, кто выстоял и победил, завещал всем нам жизнь.

О войне написано немало повестей, рассказов, песен и стихов, книг.

Но, пожалуй, никогда не наступит время, когда можно будет сказать, достаточно, все уже сказано. Всего сказать не удастся никогда. Многих, прошедших через все испытания войны, нет среди нас. Тем весомее и дороже живая память тех, кто выстоял в той войне. Среди них дети войны.

БАЛЛАДА О ДЕТЯХ ВОЙНЫ.

Мы дети войны. Нам с пелёнок досталось

Познать беспределы невзгод.

Был голод. Был холод. Ночами не спалось.

От гари чернел небосвод.

Себе прибавляли мальчишечки годы,

Чтоб их отправляли на фронт.

И не было это влиянием моды.

Кому-то родным стал завод.

Станки малолетки, как крепости брали,

На цыпочки встав во весь рост.

И навыки взрослых они обретали.

Со всех одинаков был спрос.

Исхожено много дорог километров.

Истрачено нервов и сил.

Нам выли вдогонку сирены и ветры.

Фашист нас, как зверя, травил.

Кровь брали фашисты из тоненьких венок,

Спасая немецких солдат.

Мишенью детишки стояли у стенок.

Злодейства вершился обряд.

А в голод спасала лишь корочка хлеба,

Очистки картофеля, жмых.

И падали бомбы на головы с неба,

Не всех оставляя в живых.

Нам, детям войны, много горя досталось.

Победа наградой была.

И летопись лет страшных в память вписалась.

Боль отклик у Эха нашла.

Звучит песня «Дети войны»

На экране видеоролик «Дети войны»

Ведущий 1.

Война и дети... Нет ничего страшнее, чем эти два слова, поставленные рядом. Потому что дети родятся для жизни, а не для смерти. А война эту жизнь отнимает...

Две сестры бежали от войны -

Свете восемь, Кате три всего лишь…

Вот чуть-чуть еще, и спасены,

За холмом свои, а значит - воля.

Но рванула мина, сея смерть

Позади идущих дымно, гадко.

И один осколок долетел

И ударил младшей под лопатку.

Словно скрыть хотел преступный след

Миллиграмм горячего металла -

Ватник цел, и крови тоже нет,

Только сердце биться перестало.

Старшая сказала: «Хватит, Кать,

Ведь и мне приходится несладко.

Ручку дай, пора уже вставать,

Час еще, и будет все в порядке».

Но, увидев Катин взгляд пустой,

Света на мгновение застыла,

И, котомку выбросив с едой,

На плечо сестру свою взвалила.

И откуда силы в ней взялись,

Но она бежала и бежала…

Лишь когда увидела своих,

Пошатнулась и на снег упала.

Подошла к детишкам медсестра,

Маленькую Катю осмотрела

И сказала горестно: «Мертва»…

«Нет, не надо, - разносился крик,-

Люди, люди, разве так бывает?...

Старший брат, Иван, в бою погиб…

Папу с мамой немцы расстреляли…

Почему так много в мире зла?...

Разве жизнь сестры моей - игрушка?»…

Медсестра за плечи увела

С поля восьмилетнюю старушку.

Ну, а Катю на руки поднял

Пожилой солдат из третьей роты.

«Внученька, - он только лишь сказал,-

Как же я тебя не уберег-то?»...

В небесах закаты жгут костры,

И ветра свои роняют вздохи,

Словно тихо плачут две сестры -

Искорки безжалостной эпохи.

Ведущий 1.

Понятие «дети войны» довольно объёмное. Всех детей войны очень много - их миллионы, начиная с тех, чьё детство оборвалось 22 июня 1941 года и, кончая теми, кто родился впервые дни мая 1945 года. Если принять во внимание даты рождения, то получится немалый исторический период длиною в 18-19 лет. Все родившиеся в эти годы могут с полным основанием называться детьми войны.

Дети войны Лора Тасси

Оборванного мишку утешала
Девчушка в изувеченной избе:
"Кусочек хлеба- это очень мало,
Но крошечка достанется тебе..."

Снаряды пролетали и взрывались,
Смешалась с кровью черная земля.
"Была семья, был дом... Теперь остались
Совсем одни на свете - ты и я..."

А за деревней рощица дымилась,
Поражена чудовищным огнём,
И Смерть вокруг летала злою птицей,
Бедой нежданной приходила в дом...

"Ты слышишь, Миш, я сильная, не плачу,
И мне дадут на фронте автомат.
Я отомщу за то, что слезы прячу,
За то, что наши сосенки горят..."

Но в тишине свистели пули звонко,
Зловещий отблеск полыхнул в окне...
И выбежала из дому девчонка:
"Ой, Мишка, Мишка, как же страшно мне!.."

Ведущий 2.

Среди защитников Родины были и дети. Дети, попавшие на фронт, или воевавшие в партизанских отрядах. Таких мальчишек-подростков называли «сыновьями полков». Они воевали наравне со взрослыми воинами и даже совершали подвиги. Некоторые, повторяя подвиг Сусанина, заводили отряды врагов в непроходимые леса, в болотные трясины, на минные поля. Пионерами - героями названы 56 человек. Среди них высшего звания Героя Советского Союза были посмертно удостоены четверо: Валя Котик, Зина Портнова, Лёня Голиков, Марат Казей. Эти имена хорошо известны людям старшего поколения. Погибшим героям было всего 13-14 лет. Десятки тысяч детей были награждены орденами и медалями за различные боевые заслуги.

Иосиф Уткин «Баллада о командире партизанского отряда Константине Заслонове и его адъютанте мальчике по имени Женька»

Немцы Женьке говорят:
«Где Заслонов? Где отряд?
Говори нам всё подряд,
Слышишь?»
- «Я не знаю…»

- «Где оружие? Где склад?
Скажешь - деньги, шоколад,
Нет - веревка и приклад,
Понял?»
- «Я не знаю…»

Враг сигарой Женьку жжет.
Женька терпит, Женька ждет -
Молчит на допросе:
Заслонов не бросит.

…Утро. Площадь. Солнце. Свет.
Виселица. Сельсовет.
Партизан не видно.
Женька думает: «Капут,
Наши, видно, не придут,
Помирать мне, видно».

Вспомнил мать. Отца. Семью.
Сестру дорогую.
…А палач одну скамью
Ставит на другую.
«Лезь…»
- «Ну, всё!» -
И Женька влез.

…Сверху небо. Справа - лес.
Грустными глазами
Оглядел он ширь небес,
Поглядел опять на лес,
Поглядел на лес… и замер.

Явь ли это, или сон?!
Рожью, полем - с трех сторон -
Мчатся партизаны.
Впереди Заслонов - вскачь.
Ближе… ближе!
А палач
Своим делом занят.
Смерил петлю - в самый раз.
Усмехнулся - ждет приказ.
…Офицер:
«В последний раз…
Где есть партизаны?
Где Заслонов?»

Женька: «Где?
- На земле и на воде.
- И в овсе и в хлебе.
- И в лесу и в небе.
- На гумне и в поле.
- На дворе и в школе.
- В церкви… в лодке рыбака.
- В избе за стеною.
- У тебя у дурака
Фрица… за спиною!»

Оглянулся враг назад и на землю

Хлоп,со стоном:
Чужеземцу прямо в лоб
Угодил Заслонов.

Ведущий 1.

Посмотрите, пожалуйста, отрывок из повести В.Катаева «Сын полка»

Это сцена встречи Вани-пастушка с мальчиком, который был сыном полка кавалеристов.

Мальчик этот был ненамного старше Вани. Ему было лет четырнадцать. А по виду и того меньше. Но, боже мой, что это был за мальчик!

Сроду ещё не видал Ваня такого роскошного мальчика. На нём была полная походная форма гвардейской кавалерии.

К такому мальчику даже страшно было подойти, не то что с ним разговаривать. Однако Ваня был не робкого десятка. С независимым видом он приблизился к роскошному мальчику, расставил босые ноги, заложил руки за спину и стал его рассматривать.

Но военный мальчик и бровью не повёл. Ваня молчал. Молчал и мальчик. Это продолжалось довольно долго. Наконец военный мальчик не выдержал.

Чего стоишь?

Хочу и стою.

Иди, откуда пришёл.

Сам иди. Не твой лес.

А вот мой!

Так. Здесь наше подразделение стоит.

Какое подразделение?

Тебя не касается. Видишь - наши кони.

Мальчик мотнул чубатой головой назад, и Ваня действительно увидел за деревьями коновязь, лошадей, чёрные бурки и алые башлыки конников.

А ты кто такой?

Знаки различия понимаешь?

Понимаю!

Ну, так вот. Ефрейтор гвардейской кавалерии. Понятно?

Да! Ефрейтор!Видали мы таких ефрейторов! Мальчик обидчиво мотнул белым чубом.

А вот представь себе, ефрейтор! - сказал он.

Но этого показалось ему мало. Он распахнул шинель. Ваня увидел на гимнастёрке большую серебряную медаль на серой шёлковой ленточке.

Великое дело!

Великое не великое, а медальза боевые заслуги. И ступай себе, откуда пришёл, пока цел.

Не больно модничай. А то сам получишь.

От кого?

От меня.

От тебя? Молод, брат.

Не моложе твоего.

А тебе сколько лет?

Тебя не касается. А тебе?

Четырнадцать.

Чего - ге?

Так какой же ты солдат?

Обыкновенный солдат. Гвардейской кавалерии.

Толкуй! Не положено.

Чего не положено?

Больно молод.

Постарше тебя.

Всё равно не положено. Таких не берут.

А вот меня взяли.

Как же это тебя взяли?

А вот так и взяли.

А на довольствие зачислили?

А как же.

Заливаешь.

Не имею такой привычки.

Побожись.

Честное гвардейское.

На все виды довольствия зачислили?

На все виды.

И оружие дали?

А как же! Всё, что положено. Видал мою шашечку? Знатный, братец, клинок. Златоустовский. Его, если хочешь знать, можно колесом согнуть, и он не сломается. Да это что? У меня ещё бурка есть. Бу-рочка что надо. На красоту! Но я её только в бою надеваю. А сейчас она за мной в обозе ездит.

А меня не взяли.Сперва взяли, а потом сказали - не положено. Я у них даже один раз в палатке спал. У разведчиков, у артиллерийских.

Стало быть, ты им не показался, раз они тебя не захотели принять за сына.

Как это - за сына? За какого?

Известно, за какого. За сына полка. А без этого не положено.

А ты - сын?

Я - сын. Я, братец, у наших казачков уже второй год за сына считаюсь. Они меня ещё под Смоленском приняли. Меня, братец, сам майор Вознесенский на свою фамилию записал, поскольку я являюсь круглый сирота. Так что я сейчас называюсь гвардии ефрейтор Вознесенский и служу при майоре Вознесенском связным. Он меня, братец мой, один раз даже вместе с собой в рейд взял. Там наши казачки ночью большой шум в тылу у фашистов сделали. Как ворвутся в одну деревню, где стоял их штаб, а они как выскочат на улицу в одних подштанниках! Мы их там больше чем полторы сотни набили.

Мальчик вытащил из ножен свою шашку и показал Ване, как они рубали фашистов.

И ты рубал? - с дрожью восхищения спросил Ваня.

Не, - сказал он смущённо. - По правде, я не рубал. У меня тогда ещё шашки не было. Я на тачанке ехал вместе со станковым пулемётом… Ну и, стало быть, иди, откуда пришёл, - сказал вдруг ефрейтор Вознесенский, спохватившись, что слишком дружески болтает с этим неизвестно откуда взявшимся довольно-таки подозрительным гражданином. - Прощай, брат.

Прощай, - уныло сказал Ваня и побрёл прочь.

«Стало быть, я им не показался», - с горечью подумал он. Но тотчас всем своим сердцем почувствовал, что это неправда. Нет, нет. Сердце его не могло обмануться. Сердце говорило ему, что он крепко полюбился разведчикам.

А мы не стали памяти перечить

И, вспомнив те далекие года, когда

Упала нам на слабенькие плечи

Огромная, не детская беда.

Была земля и жесткой и метельной,

Была судьба у всех людей одна.

У нас и детства не было отдельно,

А были вместе - детство и война.

На экране демонстрируется видеоролик «Орленок»

Ведущий 2.

Весь советский народ встал на защиту своей Родины. Все взрослые, мужчины и женщины, уходили на фронт воевать, защищать свою Родину, свой дом, своих детей, отцов и матерей. Дома же оставались в основном старики и дети.

Ведущий 1.

Мальчишки. Девчонки. На их хрупкие плечи легла тяжесть невзгод, бедствий, горя военных лет. И не согнулись они под этой тяжестью, стали сильнее духом, мужественнее, выносливее.

Война прошлась по детским судьбам грозно,
Всем было трудно, трудно для страны,
Но детство изувечено серьёзно:
Страдали тяжко дети от войны.

Нужны были и смелость и отвага,
чтоб жить под оккупацией врага,
Всегда страдать от голода и страха,
Прошла где неприятеля нога.

В тылу страны нелёгким было детство,
Одежды не хватало и еды,
Страдали от войны все повсеместно,
Хватило детям горя и беды.

Война. Страшней нет ничего на свете,
«Для фронта всё!» - девиз страны таков,
Трудились все: и взрослые, и дети
В полях и у мартенов, у станков.

Ведущий 2.

Дети военной поры могут рассказать много: как умирали от голода и страха, как тосковали, когда наступило первое сентября 1941 года. Как в 10-12 лет, встав на ящик, дотягивались до станков и работали по 12 часов в сутки. Дети помогали фронту всем, чем могли. Они пришли в обезлюдившие цеха заводов и на опустевшие колхозные поля, заменяя взрослых. Они становились станочниками, сборщиками, выпускали боеприпасы, собирали урожай, дежурили в госпиталях. Свои трудовые книжки они получали раньше, чем паспорта. Их выдавала война.

Зачем ты, война,

У мальчишек их детство украла

И синее небо, и запах простого цветка?

Пришли на заводы работать

Мальчишки Урала

Подставили ящики, чтобы достать до станка.

И вот неподкупной зимою военного года,

Когда занимался над Камой

холодный рассвет,

Собрал самых лучших рабочих

директор завода,

А было рабочим -

Всего по четырнадцать лет.

Ведущий 1.

Их повзрослевшее детство было наполнено такими испытаниями, что в это трудно было поверить. Но это было. Было в истории большой нашей страны, было в судьбах ее маленьких ребят - обыкновенных мальчишек и девчонок.

Ведущий 2.

Погибали дети в оккупированных фашистами городах и в блокадном Ленинграде. Что чувствовали и переживали дети? Об этом расскажут записи одиннадцатилетней ленинградской девочки Тани Савичевой.

Таня Савичева родилась 1930 г. и жила в обыкновенной ленинградской семье. Началась война, затем блокада. На глазах девочки погибли: сестра, бабушка, два дяди, мама и брат. Когда началась эвакуация детей, удалось вывезти девочку по Дороге Жизни на Большую землю. Врачи боролись за ее жизнь, но помощь пришла слишком поздно, и Таню не удалось спасти. Она умерла от истощения. Таня Савичева оставила нам свидетельство того, что пришлось пережить детям во время блокады. Дневник ее был одним из документов обвинения на Нюрнбергском процессе. Краткие записи Таниного дневника действуют на душу сильнее, чем описание всех блокадных ужасов. Сегодня Дневник Тани Савичевой выставлен в Музее истории Ленинграда (Санкт-Петербург), его копия - в витрине мемориала Пискаревского кладбища, где покоятся 570 тысяч жителей города, умерших во время 900-дневной фашистской блокады, и на Поклонной горе в Москве. Детская рука, теряющая силы от голода, писала неровно, скупо. Хрупкая душа, пораженная невыносимыми страданиями, была уже не способна на живые эмоции. Таня просто фиксировала реальные факты своего бытия - трагические "визиты смерти" в родной дом. И когда читаешь это, цепенеешь…

В осаждённом Ленинграде

Эта девочка жила.

В ученической тетради

Свой дневник она вела.

Таня, Савичева Таня,

Ты в сердцах у нас жива:

Затаив на миг дыханье,

Слышит мир её слова:

«Женя умерла 28 декабря в 12 часов 30 минут утра 1941года. Бабушка умерла 25 января в 3 часа дня 1942 года.»

А в ночи пронзает небо

Острый свет прожекторов.

Дома нет ни крошки хлеба,

Не найдёшь полена дров.

От коптилки не согреться

Карандаш дрожит в руке,

Но выводит кровью сердце

В сокровенном дневнике:

«Лека умер 12 марта в 8 часов утра 1942 года. Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа дня 1942 года».

Отшумела, отгремела

Орудийная гроза,

Только память то и дело

Смотрит пристально в глаза.

К солнцу тянутся берёзки,

Пробивается трава,

А на скорбном Пискарёвском

Остановят вдруг слова:

«Дядя Лёша умер 10 мая в 4 часа дня 1942 года. Мама - 13 мая в 7 часов 30 минут утра 1942 года».

Светлый день встречайте, люди,

Люди, вслушайтесь в дневник:

Он звучит сильней орудий,

Тот безмолвный детский крик:

«Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня!»

(звучит фонограмма 7 симфонии Рахманинова)

Ведущий 1.

Дети могут гордиться тем, что они отстояли Ленинград вместе со своими отцами, матерями, старшими братьями и сестрами. Когда началась блокада, в Ленинграде, помимо взрослого населения, оставалось 400 тысяч детей. Юным ленинградцам пришлось нести свою долю тягот и бедствий блокадного Ленинграда. Блокадные мальчики и девочки были достойными помощниками взрослым. Они занимались расчисткой чердаков, тушили «зажигалки» и пожары, ухаживали за ранеными, выращивали овощи и картофель, работали на заводах и фабриках. И они были равными в том поединке благородства, когда старшие старались незаметно отдать свою долю младшим, а младшие делали то же самое по отношению к старшим. Сотни юных ленинградцев были награждены орденами, тысячи - медалями «За оборону Ленинграда».

Звучит песня «Ленинградцы»

Ведущий 2.

4 года. 1418 дней. 34 тысяч часов. И 27 миллионов погибших соотечественников. Убитых, умерших с голоду, уничтоженных и сожженных в концентрационных лагерях, пропавших без вести.

Если по каждому погибшему из 27 миллионов в стране объявить минуту молчания, страна будет молчать... 43 года!

27 миллионов за 1418 дней - это значит, погибало 13 человек каждую минуту...

Себе дал команду «Вперед!»

Израненный мальчик в шинели.

Глаза, голубые, как лед.

Расширились и потемнели.

Себе дал команду «Вперед!»

На танки пошел

С автоматом...

Сейчас он,

Сейчас упадет,

Чтоб встать Неизвестным солдатом.

Эта память о прошлой войне
Не даёт мне покоя давно.
Наша жизнь дорога нам вдвойне,
Когда войны мелькают в кино!

Я смотрю старый фильм о войне

И не знаю, кого мне спросить:

Почему нашим людям и нашей стране

Столько горя пришлось пережить?

Я смотрю старый фильм, и мечтается мне,

Чтобы не было войн и смертей,

Чтобы мамам страны не пришлось хоронить

Вечно юных своих сыновей.

Звучит песня «Все о той весне»

Ведущий 1.

9 мая многонациональный народ нашей страны отметил одну из величайших и славных дат своей истории - 70 -ую годовщину Победы в Великой Отечественной войне. Для нас, россиян, этот день является воистину святым и светлым праздником. В этот день Отечество наше чествует воинов-победителей, славит мужество и отвагу своих сынов и дочерей, каждого, кто сделал все, чтобы пришла весна Победы сорок пятого. А среди них и те, кого называют «детьми войны».

Ведущий 2.

Во второй мировой войне погибло 13 миллионов детей. В память о миллионах замученных, расстрелянных, сожженных и заживо погребенных объявляется «Минута молчания»

Минута молчания

Ведущий 1.

В наших сердцах всегда будет жива память о тех, кто погиб на этой безжалостной суровой войне.

Тринадцать миллионов детских жизней
Сгорело в адском пламени войны.
Их смех фонтанов радости не брызнет
На мирное цветение весны.

Им скорбный монумент воздвигнут в Польше,
А в Ленинграде - каменный Цветок,
Чтоб в памяти людей остался дольше
Прошедших войн трагический итог.

Тринадцать миллионов детских жизней -
Кровавый след коричневой чумы.
Их мертвые глазёнки с укоризной
Глядят нам в душу из могильной тьмы,

Из пепла Бухенвальда и Хатыни,
Из бликов пискаревского огня:
«Неужто память жгучая остынет?
Неужто люди мир не сохранят?»

Их губы запеклись в последнем крике,
В предсмертном зове милых мам своих…
О, матери стран малых и великих!
Услышьте их и помните о них!

Ведущий (взрослый)

На Земле самый лучший народ-дети. Как сохранить нам его в тревожном 21 веке? Как сберечь его душу и его жизнь? А вместе с ним - и наше прошлое, и наше будущее? Во второй мировой войне на Земле погибло тринадцать миллионов детей! 9 миллионов советских детей осиротели за годы этой страшной войны. И чтобы не повторилось такой ужасной трагедии, человечество не должно забывать об этих безвинных жертвах. Мы все должны помнить, что в войне, которую развязывают взрослые, гибнут и дети.

Заветной мечтой каждого из нас, любого ребёнка является мир на земле. Люди, отвоевавшие для нас Великую Победу, не могли даже представить себе, что в 21 веке мы будем терять детские жизни в террористических актах. В Москве в результате захвата террористами театрального центра на Дубровке погибли десятки детей. В Северной Осетии, в маленьком городке Беслане первого сентября 2004 года в заложники террористами были взяты более тысячи учеников, их родителей и учителей школы № 1. Тогда погибло более 150 детей, почти 200 были ранены.

Скажите, люди, кому всё это нужно?
Что есть у нас дороже наших детей?
Что есть у любого народа дороже?
У любой матери? У любого отца?

Нет, слово «мир» останется едва ли,
Когда войны не будут люди знать.
Ведь то, что раньше миром называли,
Все станут просто жизнью называть.

И только дети, знатоки былого,
Играющие весело в войну,
Набегавшись, припомнят это слово,
С которым умирали в старину.

Звучит песня «Несовместимы дети и война»

Если материал вам не подходит, воспользуйтесь поиском

Цель мероприятия: воспитание патриотизма.

• познакомить учащихся с воспоминаниями детей-очевидцев Великой Отечественной войны;
• вызвать интерес к данной теме;
• вызвать у детей чувство сопереживания.

Форма: устный журнал.

Оборудование:

• оформленный в соответствии с тематикой актовый зал;
• метроном;
• музыкальный центр;
• запись Альбинони “Адажио”;
• плакат с изображением раскрытого журнала с оглавлением.

Рябова Дарья:

– Здравствуйте, уважаемые гости! В этом году мы отмечаем очень важную для всех нас дату – 60-летие Великой Победы. Наш устный журнал расскажет вам о тех, чье детство пришлось на военное лихолетье. Страница первая – “А они родом из войны…”

Страница I

“А они родом из войны…”

(на сцене 4 участника )

Тащева Елена

На минском шоссе.

Идти устали маленькие ноги,
Но он послушно продолжает путь.
Еще вчера хотелось близ дороги
Ему в ромашках полевых уснуть.

И мать несла его, теряя силы,
В пути минуты длились, словно дни.
Все время сыну непонятно было,
Зачем свой дом покинули они.

Что значат взрывы, плачь, дорога эта?
И чем он хуже остальных ребят,
Что на траве зеленой у кювета,
Раскинув руки, рядом с мамой спят?

Как тяжело выслушивать вопросы…
Могла ли малышу ответить мать,
Что этим детям, спящим у березы,
Что этим мамам никогда не встать?

Но сын вопросы задавал упрямо,
И кто-то объяснил ему в пути,
Что это спали неживые мамы,
От бомбы не успевшие уйти.

И он задумался под лязг машин железных,
Как будто горе взрослых понял вдруг, –
В его глазах, недавно безмятежных,
Уже блуждал осознанный испуг.

Так детство кончилось. Он прежним больше не был.
Он шел и шел. И чтобы мать спасти,
Следил ревниво за июньским небом
Малыш, седой от пыли, лет шести.

Аркадий Кулешов

(звучит запись Альбинони “Адажио” )

Терешкина Екатерина:

Утром двадцать второго июня сорок первого года на одной из брестских улиц лежала убитая девочка с растрепанными косичками и ее кукла.

Многие запомнили эту девочку…

А кто сосчитает, сколько детей убивает война? Убивает тех, кто родился. И убивает тех, кто мог бы, кто должен был прийти в этот мир.

Ребенок, прошедший через ужас войны, ребенок ли? Кто возвратит ему детство?

А их таких были тысячи в сорок первом – сорок пятом годах…

Что помнят они? Что могут рассказать? Должны рассказать! Потому что и сейчас где-то рвутся бомбы, летят пули, рассыпаются дома и горят детские кроватки. Потому что сегодня кому-то хочется большой войны, в огне которой дети испарялись бы, как капли воды.

Можно спросить, что героического в том, чтобы в пять, десять или двенадцать лет пройти через войну? Что могли понять, увидеть, запомнить дети?

Что помнят о матери? Об отце? Только смерть их:

Тащева Елена:

“…осталась на угольках одна пуговица от маминой кофты. А в печи две булки теплого хлеба…” (Аня – 5 лет)

Терешкина Екатерина:

Отца разрывали немецкие овчарки, а он кричал:

Красильщиков Сергей:

“Сына уведите… Сына уведите, чтобы не смотрел…” (Саша – 7 лет)

Терешкина Екатерина:

Еще они могут рассказать, как умирали от голода и страха. Как убегали на фронт:

Карев Дмитрий:

“… боялся, что война без меня кончится. А она была такая длинная: началась – я вступил в пионеры, кончилась – уже комсомолец” (Костя – 14 лет).

Красильщиков Сергей:

“Мам, прошу, пусти на войну”. – “Не пущу”. – “Тогда я сам пойду!”

“Направили меня в Тамбовское суворовское училище. А до войны я успел окончить только три класса и диктант в училище написал на единицу. Испугался и удрал на фронт…” (сын полка Валя – 10 лет).

Терешкина Екатерина:

Как тосковали, когда наступило первое сентября сорок первого года и не надо было идти в школу. Как, только встав на ящики, дотягивались до станков и в десять – двенадцать лет работали по двенадцать часов в сутки. Как получали на погибших отцов похоронки. Как, увидев после войны первый батон, не знали, можно ли его есть, потому что

Карев Дмитрий:

“… я забыл за четыре года, что это такое – белый батон” (Саша – 10 лет).

Терешкина Екатерина:

Как уходила на фронт воспитательница из детдома, а они хором просили:

Красильщиков Сергей:

“Папу найдите…”

Терешкина Екатерина:

Как усыновляли их чужие люди. Как даже сейчас у них трудно спросить о маме.

Детская память – вещь загадочная. Лев Толстой утверждал, что помнит ощущение чистых и прохладных пеленок, в которые его заворачивали в детстве.

Первое воспоминание трехлетнего Володи Шаповалова, как вели на на расстрел их семью и ему казалось, что мать кричала громче всех:

Карев Дмитрий:

“… может, потому мне так казалось, что она несла меня на руках, а я обхватил ее за шею. И руками слышал, как голос шел из горла”.

Терешкина Екатерина:

Феликс, которому в сорок первом году было шесть лет, до сих пор не может забыть буханку хлеба, которую бросил им из теплушки раненый солдат:

Красильщиков Сергей:

“Мы уже неделю ехали голодные. Мать отдала нам с братом последние два сухаря, а сама только смотрела на нас. И он это увидел…”

Терешкина Екатерина:

Сын полка Толя Морозов может рассказать, как его, голодного и замерзшего, подобрали в лесу танкисты, и девушка санинструктор скоблила мальчишку сапожной щеткой и долго вспоминала, что ей “не хватило на меня толстого куска мыла. Я был чернее камня”.

Кто теперь скажет, сколько среди них было русских детей, сколько белорусских, сколько польских или французских? Погибали дети – граждане мира.

Белорусская девочка Тамара Томашевич до сегодняшнего дня сберегла в памяти, как в Хвалынском детдоме на Волге никто из взрослых не повышал на детей голоса, пока у них не отросли волосы после дороги, а Женя Корпачев не забыл старую узбечку, принесшую им с матерью последнее свое одеяло на вокзал. Первый советский солдат в освобожденном Минске подхватил на руки четырехлетнюю Галю Забавчик и она назвала его “папа”. А Нелла Вершок рассказывает, как шли по их деревне наши солдаты, а дети смотрели на них и кричали: “Папы идут! Папы…” Не солдаты, а папы.

“Я родом из детства”, – говорил о себе Сент-Экзюпери.

А они родом из войны…

(рассказчики первой страницы уходят со сцены )

Рябова Дарья:

– Их судьбы похожи. Война стала общей биографией целого поколения военных детей. Даже если они находились в тылу, все равно это были военные дети. Их рассказы тоже длиной в целую войну.

Время изменило их самих, оно усовершенствовало, вернее сказать, усложнило их отношение к своему прошлому. Изменилась как бы форма передачи их памяти, но не то, что с ними было. Рассказанное ими – подлинный документ, хотя говорят уже взрослые люди. Обычно, рассказывая о своем детстве, мы его украшаем, идеализируем. Они и от этого застрахованы. Нельзя же украшать ужас и страх…

Страница вторая – детские воспоминания.

(на сцене 4 ученика )

Страница II

Детские воспоминания

1) “А она кричала: “Это не моя дочь!…”

Цыброва Ольга:

Фаина Люцко – 15 лет.

… Не буду рассказывать… Не могу… Я не думала после всего жить... Я думала, что сойду с ума… Я каждый день вспоминаю, а рассказать? … Я буду болеть, если расскажу…

Помню, что они черные все, черные… У них даже собаки были черные…

Мы жались к матерям… Они не всех убивали, не всю деревню. Они взяли тех, кто справа стоял и разделили: детей – отдельно, родителей – отдельно. Мы думали, что они родителей будут расстреливать, а нас оставят. Там была моя мама… А я не хотела жить без мамы… Я просилась и кричала… Как-то меня к ней пропустили.

– Это не моя дочь!

– Мамочка!

– Это не моя дочь! Это не моя дочь…

Вот это я запомнила. Глаза у нее не слез были полны, а крови. Полные глаза крови:

– Это не моя дочь!

Куда-то меня оттащили. И я видела, как сначала стреляли в детей. Стреляли и смотрели, как родители мучаются. Расстреляли двух моих сестер и двух моих братьев. Когда убили детей, стали убивать родителей. Стояла женщина, держала на руках грудного ребеночка, он сосал водичку из бутылочки. Они выстрелили сначала в бутылочку, потом в ребенка, а потом только мать убили.

Я думала, что сойду с ума… Что я жить не останусь… Зачем меня мама спасла?…

2) “Она пришла в белом халате, как мама…”

Карев Дмитрий:

Саша Суетин – 3 года.

Помню отдельными картинками… Маму в белом халате… Отец – военный, мама работала в госпитале. Это потом уже старший брат рассказал. А я помню только белый мамин халат… Даже лица не помню, только белый халат… И еще – белую шапочку, она всегда стояла на маленьком столике, именно стояла, а не лежала, такая накрахмаленная.

Вторая картинка.

Мама не пришла… К тому, что папа часто не приходил, я привык, а мама раньше возвращалась домой всегда. Мы с братом одни сидим несколько дней в квартире, никуда не выходим: вдруг появится мама. Стучат чужие люди, одевают и куда-то ведут нас. Я плачу:

– Мама! Где моя мама?…

– Не плачь, мама придет, – утешает меня братишка, он старше меня на три года.

Мы оказываемся в каком-то длинном то ли доме, то ли сарае, на нарах. Все время хочется есть, я сосу пуговицы на рубашке, они похожи на леденцы, которые привозил из командировок отец. Я жду маму.

Третья картинка.

Какой-то мужчина запихивает нас с братом в угол нар, накрывает одеялом, забрасывает тряпками. Начинаю плакать, он гладит меня по голове. Брат мне потом рассказывал, что мы оказались в концлагере, там брали у детей кровь. Взрослые нас прятали.

Но однажды мне надоедает долго сидеть под одеялом. Начинаю тихо, а потом громко плакать. Кто-то сбрасывает с меня и брата тряпки, стягивает одеяло. Открываю глаза, возле нас стоит женщина в белом халате:

– Мама! – тянусь я к ней.

Она гладит меня сначала по голове, потом по руке. Затем берет что-то из металлической коробочки. Но я не обращаю на это никакого внимания, я вижу только белый халат и белую шапочку.

Вдруг! – острая боль в руке. У меня под кожей иголка. Не успеваю накричаться, как теряю сознание. Прихожу в себя – надо мной сидит тот самый мужчина, который нас прятал. Рядом лежит брат.

– Не пугайся, – говорит мужчина. – Он не мертвый, он спит. У вас взяли кровь.

– Это была не мама?

– Она пришла в белом халате, как мама… – И я закрываю глаза.

И дальше ничего не помню: кто и как нас спас в лагере, как оказались мы с братом в детдоме, как узнали, что родители наши погибли… Что-то случилось с моей памятью. Пошел в первый класс. Дети два-три раза прочтут стихотворение – и запомнили. А я десять раз прочту – и не запоминаю. Но запомнил, что двойки мне учителя почему-то не ставили. Другим ставили, а мне – нет…

3)“Я видел…”

Малинин Александр

Юра Карпович (8 лет)

…Я видел, как гнали через нашу деревню колонну военнопленных. Там, где они остановились, была обгрызена кора с деревьев. А тех, кто нагибался к земле, чтобы сорвать зеленой травы, расстреливали. Это было весной…

Я видел, как ночью пошел под откос немецкий эшелон, а утром положили на рельсы всех, кто работал на железной дороге, и пустили паровоз… Я видел, как запрягали в брички людей с желтыми кругами на шее вместо хомутов и катались на них. Как их расстреливали с этими же желтыми кругами на шее и кричали: “Юде!…”

Я видел, как у матерей штыками выбивали из рук детей и бросали в огонь…

Я видел, как плакала кошка. Она сидела на головешках сожженного дома, и только хвост у нее остался белый, а вся она была черная. Она хотела умыться и не могла, мне казалось, что шкурка на ней хрустела, как сухой лист.

Вот почему мы не всегда понимаем наших детей, а они не понимают нас. Мы – другие люди. Забуду – живу как все. А иногда проснешься ночью, вспомнишь – и кричать хочется…

4)“Доченька, запомни это на всю жизнь…”

Зинина Екатерина

Аня Корзун – 2 года.

… Мне запомнилось девятое мая сорок пятого года. В детский сад прибежали женщины:

– Дети, победа!

Стали нас всех целовать, включили репродуктор. Все слушали. А мы, маленькие, слов не понимали, мы понимали, что радость идет оттуда, сверху, из черной тарелочки репродуктора. Кого поднимали на руках взрослые… Кто сам лез… Залазили друг на дружку, только третий или четвертый доставал до черной тарелочки и целовал ее. Потом менялись… Всем хотелось поцеловать слово “победа”…

Вечером над городом поднялся салют. Мама открыла окно и заплакала:

– Доченька, запомни это на всю жизнь…

А я боялась.

Когда вернулся с фронта отец, я его боялась. Он даст мне конфету и просит:

– Скажи: папа…

Возьму конфету, спрячусь с ней под стол:

У меня всю войну папы не было.

(участники уходят со сцены )

Рябова Дарья

– Ленинградские дети! Они были мужественны и стойки. Вместе со взрослыми трудились, боролись и … учились! Учились, несмотря ни на что.

Учителя и ученики – и те и другие из мерзлых квартир – сквозь стужу и снежные заносы шли за пять – шесть километров в такие же мерзлые, оледеневшие классы. Страница третья – блокадный Ленинград.

Страница III

Блокадный Ленинград

(на сцене 4 ученика )

Цыброва Ольга:

Страница дневника Тани Савичевой.

“Савичевы умерли. Умерли все.”

Тащева Елена:

Мы чашу горя выпили до дна,
Но враг не взял нас никаким измором.
И жизнью смерть была побеждена,
И победили человек и город. (Людмила Панова)

Терешкина Екатерина:

Прошли годы, много лет, и еще пройдет время, но героические дни ленинградской обороны впечатаны в историю навечно. Это прошлое неподвластно времени, оно не померкнет, не потускнеет, не исчезнет, не забудется никогда.

Пожилая женщина рассказала:

Дронникова Анна:

“Работала я в то страшное время на почте. И был у нас в почтовом отделении вдовец один. Иваном Васильевичем звали. Сыновей двоих в армию он проводил. Пожилой был, а тоже на фронт рвался. Да не взяли в военкомате. Однажды в отделение пакет толстый поступил. Долго, видно, шло письмо. Такое было обтрепанное. Взял кто-то в руки, а из конверта плитка шоколада выпала. В это время мы вкус хлеба-то забывать начали. Иван Васильевич совсем плох был, все больше лежал. А тут взял письмо и поплелся, пошатываясь, по указанному адресу на конверте.

Ждали мы его, ждали. Но на этот раз так и не дождались. Адреса, по которому он пошел, не запомнили, да и сил-то идти искать его ни у кого не было.

Минули годы. Однажды к нам в отделение молодая женщина пришла. В ее руке была бумажка. И мы, старые почтари, узнали в ней ту обертку шоколадную. “Поклониться памяти почтальона хочу, – говорит. – Он нам с братом жизнь спас”. И рассказала, как они сидели с братишкой вдвоем дома. Мать умерла. Никого взрослых в квартире не осталось… Идти за хлебом в булочную очередь выпала брату. Собрался он и только дверь открыл, как у порога квартиры, на лестнице, человека мертвого увидел. В одной руке его была зажата плитка шоколада, в другой – письмо отца-летчика. Брат с сестрой похоронили славного почтальона. А голубенькую серебристую обертку от шоколада сохранили, положили в книжку. Подросли дети, сами стали родителями… И вот пришла на почту женщина узнать хоть что-нибудь про человека, который, умирая с голоду, спешил спасти детей…” (Т. Матвеева)

Тащева Елена:

Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны.
В том, что они – кто старше, кто моложе –
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, –
Речь не о том, но все же, все же, все же… (Александр Твардовский)

(включается метроном, 10 секунд слушается в тишине, затем на фоне метронома произносится )

Терешкина Екатерина:

В музее истории Ленинграда под стеклянным колпаком хранится метроном. Громко тикая, он отсчитывает время. Этот метроном включали в Ленинградском радиокомитете после объявления воздушной тревоги. И он стучал до отбоя, как большое сердце города. Сердце, которое нельзя остановить.

(метроном выключается )

Тащева Елена:

Вот что писала во время войны американская газета “Нью-Йорк таймс”: “вряд ли в истории можно найти пример такой выдержки, которую проявили в течение столь длительного времени ленинградцы. Их подвиг будет записан в анналы истории как своего рода героический миф… Ленинград воплощает непобедимый дух народов России”.

(участники уходят со сцены )

Страница IV

Маленькие солдаты

Песня о партизанке Ларисе (исполняет хор 8 “А” )

(на сцене 2 ученика )

Цыброва Ольга:

Один из документов фашистской программы гласит:

“Помни и выполняй:

1. Нет нервов, сердца, жалости – ты сделан из немецкого железа.
2. Уничтожай в себе жалость и сострадание. Убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик..”

Рябова Дарья

– Этот документ убеждает, с каким беспощадным врагом встретился лицом к лицу советский народ. Участие в великой освободительной борьбе против фашизма стало высшим долгом. На столы мобилизационных пунктов рядом с заявлениями отцов и матерей с просьбой отправить на фронт, клали заявления их дети, зачастую написанные еще неустойчивым почерком. Страница четвертая – маленькие солдаты.

Володя Узбеков

Дронникова Анна:

Дети и война – два несовместимых понятия. Война – дело взрослых, но и детям досталось на войне. Возможно, некоторые из вас читали “Сын полка” – повесть о мальчике Ване Солнцеве.

Есть такой персонаж и в нашем Орехово-Зуево.

В 1944 году, когда войска освободили Украину, мальчишки из Орехово-Зуева ездили туда за хлебом и другими продуктами. С ними поехал 7-летний мальчик Володя Узбеков. Ехали под брезентом, в воинском эшелоне, а когда эшелон проезжал через территорию Украины, надо было спрыгнуть с поезда на полном ходу. Ребята были повзрослее, они спрыгнули, а Володя – самый маленький – испугался. Тут его и поймал конвоир.

Эшелон нигде не останавливался и мальчик вместе с танками был доставлен в Австрию. Здесь, в танковой бригаде, его согрели, накормили, одели и он стал сыном полка. Вместе с бойцами, танкистами Красной Армии, он 9 мая вошел в Прагу победителем – ведь бои за Прагу были последними в ВОВ, после чего была объявлена победа. Затем он вместе с танковой бригадой поехал в Советский Союз и был доставлен домой. А дома и не чаяли, что он вернется. Закончил школу и уехал в Ригу учиться морскому ремеслу, да так там и остался. Свои военные приключения вспоминал как детские шалости, за которые досталось от матери. Но в 60-е годы газета “Пионерская правда” поместила фотографию. “Помогите найти сына полка”,- писали танкисты. На фотографии стоял бравый мальчишка, в хорошо сидевшей военной форме, в хромовых сапожках на фоне пражского памятника. Сестра Володи узнала его на фотографии, послала ему газету, а затем приехали корреспонденты и состоялась встреча с сослуживцами

Вместе с другими танкистами, первыми вошедшими в Прагу, он был приглашен в Чехославакию, был награжден первой государственной наградой этой страны и стал почетным гражданином Праги.

(на сцену выходят все участники )

Терешкина Екатерина:

Ты дура, смерть: грозишься людям
Своей бездонной пустотой,
А мы условились, что будем
И за твоею жить чертой.

Красильщиков Сергей:

И за твоею мглой безгласной
Мы – здесь, с живыми заодно.
Мы только врозь тебе подвластны –
Иного смерти не дано.

Цыброва Ольга:

И, нашей связаны порукой,
Мы вместе знаем чудеса:
Мы слышим в вечности друг друга
И различаем голоса.

Дронникова Анна:

И как бы ни был провод тонок –
Между своими связь жива.

Терешкина Екатерина:

Ты это слышишь, друг-потомок?
Ты подтвердишь мои слова?… (Александр Твардовский)

Рябова Дарья

– Наш устный журнал рассказал о детях суровых военных лет. Почтим тех, кто не вернулся с войны, минутой молчания…

Цыброва Ольга:

Вспомним всех поименно,
Горем вспомним своим.
Это нужно не мертвым –
Это нужно живым. (Роберт Рождественский).

(включается метроном; минута молчания; метроном выключается; участники уходят со сцены)

Рябова Дарья:

– Закрыта последняя страница журнала. Пусть все то, о чем вы услышали, останется в ваших сердцах.

Звучит музыка. Выходят ведущие праздника.

1 ведущий –

Я зарастаю памятью, как лесом зарастает пустошь.

И птицы - память по утрам поют,

И ветер – память по ночам гудит,

Деревья – память целый день лепечут.

Но в памяти моей такая скрыта мощь,

Что возвращает образы и множит...

Шумит, не умолкая, память – дождь,

И память – снег летит и пасть не может.

2 ведущий – Течет река времени. Минуло уже более 60 лет с того незабываемого и страшного дня, когда настежь распахнулись огромные, от Баренцева до Черного моря, двери войны.

3 ведущий - Много воды унесла река времени с тех пор. Заросли шрамы окопов, исчезли пепелища сожженных городов, выросли новые поколения. Но в памяти человеческой 22 июня 1941 года осталось не просто как роковая дата, но и как рубеж, начало отсчета долгих 1418 дней и ночей Великой Отечественной войны.

4 ведущий - Сегодня, отмечая праздник Победы, мы вспоминаем тех, кто воевал, кто погиб во имя мира и свободы.

Звучит фонограмма песни «Утомленное солнцем», выходят3 чтеца, у них в руках зажженные свечи.

1 чтец -

Его я узнал не из книжки –

Жестокое слово – война!

Прожекторов яростной вспышкой

К нам в детство врывалась она.

Смертельными тоннами стали.

Сиреной тревоги ночной.

В те дни мы в войну не играли –

Мы просто дышали войной.

В читальнях, притихших и тесных,

На отмелях книжных морей

При свете коптилок железных

Шуршали листы букварей.

1 ведущий - Они встречали войну в разном возрасте. Кто-то совсем крохотным, кто-то подростком. Кто-то на пороге юности. Война застала их в столичных городах и маленьких деревеньках, дома и в гостях у бабушки, в пионерском лагере, на переднем крае и в глубоком тылу.

2 чтец -

Самый светлый, самый летний день в году,

Самый длинный день Земли – двадцать второго.

Спали дети, зрели яблоки в саду.

Вспоминаем, вспоминаем это снова.

Вспоминаем эту ночь и в этот час – ВЗРЫВ!

Что солнце погасил в кромешном гуле,

И сквозь повязки неумелые сочась,

Кровь народа заалела в том июне.

Шаг за шагом вспоминаем,

День за днем, взрыв за взрывом,

Смерть за смертью, боль за болью.

Год за годом, опаленные огнем,

Год за годом, истекающие кровью.

Звучит фонограмма взрывов, затем первый куплет песни «Священная война».

3 ведущий - Дети и война – нет более ужасного сближения двух противоположных вещей на свете. Мальчик трех лет, по-немецки благодарящий нашего офицера за хлеб: «Данке шен».

4 ведущий - Мальчик, везущий на детских санках мать, тяжело раненую, когда шел бой за их деревню.

1 ведущий - Дети и война... Для кого-то - это блокадный Ленинград, для кого – сиротское детство.

Звучит музыка. Выходят ученики, играющие беспризорников. Садятся вкруг, играют в карты.

Жора – Я, Мишка, сегодня немецкую «Раму» видел – кружилась, высматривала, на крыло повертывалась. Чтоб ей лопнуть!

Миша - Я бы ее из зенитки, залпами, чтобы она вверх тормашками вместе со своими крестами навернулась. Эй, ты, Жорка, не жульничай! Кто трефового короля дамой бубен кроет?

Жора - Все, надоело мне играть.

Миша - Жорка, у тебя махорка есть? Дай покурить, а то очень... есть охота, а ребят еще нет.

Заика - Д-да-а-й и мне к-курнуть.

Миша - Мал еще, подрасти маленько.

Жора - Тише, ребята, Васек идет.

Заходят Хромой, Поэт, Василий. Василий держит за руку малыша.

Вася - Ребята, я привел малого с вокзала, не обижайте его. У него мамку убили фашисты, он целый час молчит и плачет. Садись, Малой, вот тебе конфетка. На, ешь! Ну а вы, ребята, что сегодня сделали?

Жора гордо кладет в центр буханку черного хлеба.

Вася - Снова ты, Жорка, украл у какой-нибудь зазевавшейся бабульки?

Жора - Что я для себя что ли свистнул? Для вас же старался! Подумаешь, богатого жмота обчистил! Он на базаре вещи продавал. Подумаешь, спер...Эх ты...

Миша - А я во... что в карты выиграл! Показывает веревку с баранками.

Вася - Врешь Мишка! Тебе в карты ни за что не выиграть.

Миша - Что, я вру?!.. Я вру?!.. Ну да, я вру. Фельдшер дал за то, что я ему три ведра воды для раненых солдат принес и дров наколол.

Вася - Хорошо, верю. А ты, Заика, что принес?

Заика - У-у м-меня т-только э-э-то. Я за г-городом от-ткоп-пал. Показывает несколько картофелин.

Вася - Хорошо, Заика, не напрягайся, мы все поняли. А ты, Хромой?

Хромой - А у меня только одна луковица и две картошки.

Вася - Что же ты милостыню плохо просил, не жалостливо. Не в голосе был что ли?

Хромой - Да просить не у кого было: бабы все худые да костлявые стояли, у самих нет ни черта, акромя голодных детей.

Вася - Ну а ты, Поэт, что принес? Почему молчишь?

Поэт - А я не смог ни чего принести.

Миша - Ты что, изверг, сделал? Опять стишки свои кропал? Да?

Жора - Мы что с тобой делиться должны? Ты что, сявка безродная, самый хитрый?

Хромой - Он нас своими стихами кормить будет.

Миша - Иди подобру-поздорову отсюда, а то побью.

Вася - Ладно, ребята, оставьте... Завтра покрутится, больше принесет. Правда, Поэт?

Поэт – (бурчит) Завтра видно будет.

Василий - Картошку кинем в ведро, до утра дойдет в углях, а остальное сейчас съедим.

Поэт - Ребята, я сегодня стихи о нас написал. Хотите послушать? Лежим. Не пропадем авось.

Темно на белом свете.

Пронизывает нас насквозь

Осенний черный ветер.

А обувь мокрая. Она

Дрожь вызывает в теле.

Как лед, земелька холодна,

Аж руки онемели.

Мечты о мире, словно сны,

Витают, согревая,

И на мгновенье – нет войны,

А только жизнь простая.

Жора - Точно, Поэт, о нас все написал!

Миша - Ага! Хорошее стихотворенье!

Вася - Молодец, Поэт! Прощаем тебя. Стихи про нас. Правда, ребята?

Дети - Ага, точно, да, про нас, хороши...

Вася - Ладно, босяки, пошли спать.

Звучит музыка. Дети уходят, выходят чтецы со свечками.

1 чтец -

Но сколько их не вынесло голода!

И сколько сгорело в огне!

И сколько погибло от холода!

Не выговорить мне.

Не выговорить - нет мочи! –

Беспризорных детей число,

Чьи жизни в те черные ночи,

В те страшные дни унесло.

2 чтец -

Что с них спросишь, боже мой?

Что им дети?

Что им мать обезумевшая?

Наши села с бабьим воем?

Что им грады? Что им веси?

Сколько ж злобной надо спеси,

Чтоб детей швырять в огонь?

Звучит музыка, дети ставят свечи на возвышение и уходят.

2 ведущий – Фашизм... Что такое фашизм они увидели глазами своей детской души. Это была жестокая школа. Школа колючей проволоки и окрика. Школа пули и виселицы. Школа восторга мести и жажды справедливости.

3 ведущий – Они увидели глазами своей детской души свой народ, его горе, его силу и благородство. Они поняли и узнали цену хлеба и слова. Они очень рано стали взрослыми.

4 ведущий – Не было хлеба, еды. Надолго были забыты самые обычные вещи, необходимые в быту.

Звучит музыка, выходят 4 чтеца со свечами в руках.

1 чтец -

В цветной бумажке розовое мыло,

Ты пахнешь чем-то очень дорогим,

Ты пахнешь чем-то несказанно милым,

Но чем же? Память, память, помоги!

Чуть уловимый запах земляники,

Едва заметный – ржи и васильков.

И аромат лесных тропинок диких,

И душный мед нескошенных лугов,

И вместе все... Когда такое было?

Но память вновь меня не подвела:

Ты пахнешь детством, розовое мыло!

Как позабыть об этом я могла?

2 чтец -

Была война. Дымы больших пожаров

Не залетали в нашу глухомань,

Но как-то в сельсовет пришел подарок

С короткой странной надписью: «Для бань».

Я материнских глаз не позабыла,

Они светились, радовались так,

Как будто дали ей не кубик мыла,

А самородок золота с кулак.

Намытое давно скрипело тело,

Уж мать в предбанник выносила таз,

Но открывать я долго не хотела

Захлопнутых от мыльной пены глаз.

Тогда впервые за четыре года

Мне снова пахло теплым молоком,

И белым хлебом, и тягучим медом,

И васильками, и – живым отцом...

1 ведущий – Шла война, но были праздники, радостные моменты, люди хотели мирной жизни, хоть чуточку отвлечься от горя и страданий.

2 ведущий – Что могло быть прекраснее новогодней елки или весточки с фронта...

3 чтец -

Назло Освенциму, осколкам,

Назло войне

Полуобугленная елка в моем окне.

3 ведущий – С обгоревшими веточками, ее вывезли из какого-то расстрелянного леса, эвакуировали в тыл, в мое новогоднее счастье.

3 чтец -

Моя первая цвета хаки елочка.

Переломленные ветки перевязывали бинтом.

Забинтованная елка.

Забинтованные солдаты цвета елки за окном.

Ростом с меня, как она прямо стояла!

Как важно было быть прямой,

Как важно было елке выстоять,

Всей хвойною своей судьбой

Срастись с усталою страной

И как страна – в бинтах – но выстоять!

4 ведущий – В суровые годы войны школьники работали на военных заводах, дежурили на крышах домов при воздушных налетах, ухаживали за ранеными в госпиталях, собирали теплые вещи для фронтовиков, брали в руки совсем не игрушечные автоматы и боеприпасы.

3 чтец -

Юные безусые герои,

Юными остались вы навек.

Мы стоим, не поднимая век.

Боль и гнев сейчас тому причиной,

Благодарность вечная вам всем,

Маленькие стойкие мужчины,

Девочки, достойные поэм.

Сколько вас? Попробуй перечислить,

Не сочтешь, а в прочем все равно,

Вы сегодня с нами в наших мыслях,

В каждой песне, в легком шуме листьев,

Тихо постучавшихся в окно.

И сильнее кажемся мы втрое,

Словно тоже крещены огнем,

Юные безусые герои,

Перед вашим вдруг ожившим строем

Мы сегодня мысленно идем.

1 ведущий – Самые обездоленные дети войны – малолетние узники фашистских лагерей и гетто. У них отняли не только дом, хлеб, материнскую ласку – у них отняли Родину и свободу.

2 ведущий – У всех малолетних узников концлагерей одинаковые трагические воспоминания: голод, холод, страх, боль, колючая проволока, люди в белых халатах со шприцами, расстрелы, кровь.

3 ведущий – Дети войны никогда не забудут тех, кто избавил их от беды, несчастья и неволи...

4 ведущий – 4 года шла война – это 1418 дней! 34 тысячи часов и 20 миллионов погибших людей.

1 ведущий – Мы живем в эпоху больших масштабов, мы привыкли к крупным цифрам, мы с легкостью, почти не задумываясь, произносим: тысяча километров в час, миллионы тонн сырья... Но 20 миллионов погибших. Вы представляете, что это такое?

2 ведущий – Если по каждому погибшему в стране объявить минуту молчания, страна будет молчать... 32 года!

3 ведущий – 2,5 тысячи километров – это значит 7,5 тысяч убитых на километр, 15 человек на каждые 2 метра земли!

4 ведущий – 14 тысяч убитых ежедневно, 600 тысяч человек в час, 10 человек каждую минуту. Вот что такое 20 миллионов!

1 ведущий – Почтим память павших Минутой молчания.

Звучит метроном. После минуты молчания звучит фонограмма песни «День Победы», выходят все чтецы и ведущие.

Услышал мой ребенок. Мой и твой.

Я не хочу, чтоб голод Ленинграда

Коснулся их блокадною рукой.

Я не хочу, чтоб доты обнажились,

Как раковая опухоль земли.

Я не хочу, чтоб вновь они ожили

И чью-то жизнь с собою унесли.

Пусть вкинут люди миллион ладоней

И защитят прекрасный солнца лик

От гари, пепелищ и от хатынской боли.

Навечно! Навсегда! А не на миг!

Если мы войну забудем,

Вновь придет война!!!

Продолжает звучать фонограмма песни «День Победы».

Составила старшая вожатая Багомедова Н.Н.

Ведущая(за сценой)

Казалось, было холодно цветам

И от росы они едва поблекли.

Зарю, что шла по травам и кустам

Обшарили немецкие бинокли.

Цветок в росинках весь к цветку приник.

И пограничник протянул к ним руки.

А немцы, кончив кофе пить, в тот миг

Влезали в танки, закрывали люки.

Такою все дышало тишиной,

Что вся земля еще спала, казалось.

Кто знал, что между миром и войной

Всего каких-то пять минут осталось?

На сцене дети младших классов, звучит веселая музыка, дети играют в мяч, девочка баюкает куклу, мальчик катает машину.

Музыка сменяется звуками войны. Дети сначала испуганно озираются по сторонам, затем убегают со сцены.

Под марш «Прощание славянки» дети выходят на сцену.

На экране надпись:

«Войну начинают взрослые и сильные мужчины! А расплачиваются дети, женщины и старики…»

На фоне трагической музыки читаются слова:

Мужеством исполнены страницы истории нашей Родины.

Высочайшей вершиной мужества стала Великая Отечественная война.История уже расставила точки в этой войне: мы знаем о сражениях, сожженных деревнях, разрушенных городах, о погибших солдатах, о безмерном подвиге защитников Отечества.

Мы низко склоняем головы в память о тех, кто выстоял и победил, завещал всем нам жизнь.

О войне написано немало повестей, рассказов, песен и стихов, книг.

Но, пожалуй, никогда не наступит время, когда можно будет сказать, достаточно, все уже сказано. Всего сказать не удастся никогда. Многих, прошедших через все испытания войны, нет среди нас. Тем весомее и дороже живая память тех, кто выстоял в той войне. Среди них дети войны.

БАЛЛАДА О ДЕТЯХ ВОЙНЫ.

Мы дети войны. Нам с пелёнок досталось

Познать беспределы невзгод.

Был голод. Был холод. Ночами не спалось.

От гари чернел небосвод.

Себе прибавляли мальчишечки годы,

Чтоб их отправляли на фронт.

И не было это влиянием моды.

Кому-то родным стал завод.

Станки малолетки, как крепости брали,

На цыпочки встав во весь рост.

И навыки взрослых они обретали.

Со всех одинаков был спрос.

Исхожено много дорог километров.

Истрачено нервов и сил.

Нам выли вдогонку сирены и ветры.

Фашист нас, как зверя, травил.

Кровь брали фашисты из тоненьких венок,

Спасая немецких солдат.

Мишенью детишки стояли у стенок.

Злодейства вершился обряд.

А в голод спасала лишь корочка хлеба,

Очистки картофеля, жмых.

И падали бомбы на головы с неба,

Не всех оставляя в живых.

Нам, детям войны, много горя досталось.

Победа наградой была.

И летопись лет страшных в память вписалась.

Боль отклик у Эха нашла.

Звучит песня «Дети войны»

На экране видеоролик «Дети войны»

Ведущий 1 .

Война и дети... Нет ничего страшнее, чем эти два слова, поставленные рядом. Потому что дети родятся для жизни, а не для смерти. А война эту жизнь отнимает...

Две сестры бежали от войны –

Свете восемь, Кате три всего лишь…

Вот чуть-чуть еще, и спасены,

За холмом свои, а значит – воля.

Но рванула мина, сея смерть

Позади идущих дымно, гадко.

И один осколок долетел

И ударил младшей под лопатку.

Словно скрыть хотел преступный след

Миллиграмм горячего металла –

Ватник цел, и крови тоже нет,

Только сердце биться перестало.

Старшая сказала: «Хватит, Кать,

Ведь и мне приходится несладко.

Ручку дай, пора уже вставать,

Час еще, и будет все в порядке».

Но, увидев Катин взгляд пустой,

Света на мгновение застыла,

И, котомку выбросив с едой,

На плечо сестру свою взвалила.

И откуда силы в ней взялись,

Но она бежала и бежала…

Лишь когда увидела своих,

Пошатнулась и на снег упала.

Подошла к детишкам медсестра,

Маленькую Катю осмотрела

И сказала горестно: «Мертва»…

Света сразу в голос заревела.

«Нет, не надо, – разносился крик,-

Люди, люди, разве так бывает?...

Старший брат, Иван, в бою погиб…

Папу с мамой немцы расстреляли…

Почему так много в мире зла?...

Разве жизнь сестры моей – игрушка?»…

Медсестра за плечи увела

С поля восьмилетнюю старушку.

Ну, а Катю на руки поднял

Пожилой солдат из третьей роты.

«Внученька, – он только лишь сказал,-

Как же я тебя не уберег-то?»...

В небесах закаты жгут костры,

И ветра свои роняют вздохи,

Словно тихо плачут две сестры -

Искорки безжалостной эпохи.

Ведущий 1 .

Понятие « дети войны » довольно объёмное. Всех детей войны очень много - их миллионы, начиная с тех, чьё детство оборвалось 22 июня 1941 года и, кончая теми, кто родился впервые дни мая 1945 года. Если принять во внимание даты рождения, то получится немалый исторический период длиною в 18-19 лет. Все родившиеся в эти годы могут с полным основанием называться детьми войны.

Дети войны Лора Тасси

Оборванного мишку утешала Девчушка в изувеченной избе: "Кусочек хлеба- это очень мало, Но крошечка достанется тебе..."

Снаряды пролетали и взрывались, Смешалась с кровью черная земля. "Была семья, был дом... Теперь остались Совсем одни на свете - ты и я..."

А за деревней рощица дымилась, Поражена чудовищным огнём, И Смерть вокруг летала злою птицей, Бедой нежданной приходила в дом...

"Ты слышишь, Миш, я сильная, не плачу, И мне дадут на фронте автомат. Я отомщу за то, что слезы прячу, За то, что наши сосенки горят..."

Но в тишине свистели пули звонко, Зловещий отблеск полыхнул в окне... И выбежала из дому девчонка: "Ой, Мишка, Мишка, как же страшно мне!.."

Молчание. Ни голоса не слышно. Победу нынче празднует страна... А сколько их, девчонок и мальчишек, Осиротила подлая война?!..

Ведущий 2 .

Среди защитников Родины были и дети. Дети, попавшие на фронт, или воевавшие в партизанских отрядах. Таких мальчишек-подростков называли «сыновьями полков». Они воевали наравне со взрослыми воинами и даже совершали подвиги. Некоторые, повторяя подвиг Сусанина, заводили отряды врагов в непроходимые леса, в болотные трясины, на минные поля. Пионерами - героями названы 56 человек. Среди них высшего звания Героя Советского Союза были посмертно удостоены четверо: Валя Котик, Зина Портнова, Лёня Голиков, Марат Казей. Эти имена хорошо известны людям старшего поколения. Погибшим героям было всего 13-14 лет. Десятки тысяч детей были награждены орденами и медалями за различные боевые заслуги.

Иосиф Уткин «Баллада о командире партизанского отряда Константине Заслонове и его адъютанте мальчике по имени Женька»

Немцы Женьке говорят:
«Где Заслонов? Где отряд?
Говори нам всё подряд,
Слышишь?»
- «Я не знаю…»

- «Где оружие? Где склад?
Скажешь - деньги, шоколад,
Нет - веревка и приклад,
Понял?»
- «Я не знаю…»

Враг сигарой Женьку жжет.
Женька терпит, Женька ждет -
Молчит на допросе:
Заслонов не бросит.

…Утро. Площадь. Солнце. Свет.
Виселица. Сельсовет.
Партизан не видно.
Женька думает: «Капут,
Наши, видно, не придут,
Помирать мне, видно».

Вспомнил мать. Отца. Семью.
Сестру дорогую.
…А палач одну скамью
Ставит на другую.
«Лезь…»
- «Ну, всё!» -
И Женька влез.

…Сверху небо. Справа - лес.
Грустными глазами
Оглядел он ширь небес,
Поглядел опять на лес,
Поглядел на лес… и замер.

Явь ли это, или сон?!
Рожью, полем - с трех сторон -
Мчатся партизаны.
Впереди Заслонов - вскачь.
Ближе… ближе!
А палач
Своим делом занят.
Смерил петлю - в самый раз.
Усмехнулся - ждет приказ.
…Офицер:
«В последний раз…
Где есть партизаны?
Где Заслонов?»

Женька: «Где?
- На земле и на воде.
- И в овсе и в хлебе.
- И в лесу и в небе.
- На гумне и в поле.
- На дворе и в школе.
- В церкви… в лодке рыбака.
- В избе за стеною.
- У тебя у дурака
Фрица… за спиною!»

Оглянулся враг назад и на землю

- хлоп,со стоном:
Чужеземцу прямо в лоб
Угодил Заслонов.

Ведущий 1 .

Посмотрите, пожалуйста, отрывок из повести В.Катаева «Сын полка»

Это сцена встречи Вани-пастушка с мальчиком, который был сыном полка кавалеристов.

Мальчик этот был ненамного старше Вани. Ему было лет четырнадцать. А по виду и того меньше. Но, боже мой, что это был за мальчик!

Сроду ещё не видал Ваня такого роскошного мальчика. На нём была полная походная форма гвардейской кавалерии.

К такому мальчику даже страшно было подойти, не то что с ним разговаривать. Однако Ваня был не робкого десятка. С независимым видом он приблизился к роскошному мальчику, расставил босые ноги, заложил руки за спину и стал его рассматривать.

Но военный мальчик и бровью не повёл. Ваня молчал. Молчал и мальчик. Это продолжалось довольно долго. Наконец военный мальчик не выдержал.

Мальчик:

– Чего стоишь?

Ваня:

– Хочу и стою.

Мальчик:

– Иди, откуда пришёл.

Ваня:

– Сам иди. Не твой лес.

Мальчик:

– А вот мой!

Ваня:

– Как?

Мальчик:

– Так. Здесь наше подразделение стоит.

Ваня:

– Какое подразделение?

Мальчик:

– Тебя не касается. Видишь – наши кони.

Мальчик мотнул чубатой головой назад, и Ваня действительно увидел за деревьями коновязь, лошадей, чёрные бурки и алые башлыки конников.

Ваня:

– А ты кто такой?

Мальчик:

– Знаки различия понимаешь?

Ваня:

– Понимаю!

Мальчик:

– Ну, так вот. Ефрейтор гвардейской кавалерии. Понятно?

Ваня:

– Да! Ефрейтор!Видали мы таких ефрейторов! Мальчик обидчиво мотнул белым чубом.

Мальчик:

– А вот представь себе, ефрейтор! – сказал он.

Но этого показалось ему мало. Он распахнул шинель. Ваня увидел на гимнастёрке большую серебряную медаль на серой шёлковой ленточке.

Мальчик:

– Видал?

Ваня:

– Великое дело!

Мальчик:

– Великое не великое, а медальза боевые заслуги. И ступай себе, откуда пришёл, пока цел.

Ваня:

– Не больно модничай. А то сам получишь.

Мальчик:

– От кого?

Ваня:

– От меня.

Мальчик:

– От тебя? Молод, брат.

Ваня:

– Не моложе твоего.

Мальчик:

– А тебе сколько лет?

Ваня:

– Тебя не касается. А тебе?

Мальчик:

– Четырнадцать.

Ваня:

– Ге!

Мальчик:

– Чего – ге?

Ваня:

– Так какой же ты солдат?

Мальчик:

– Обыкновенный солдат. Гвардейской кавалерии.

Ваня:

– Толкуй! Не положено.

Мальчик:

– Чего не положено?

Ваня:

– Больно молод.

Мальчик:

– Постарше тебя.

Ваня:

– Всё равно не положено. Таких не берут.

Мальчик:

– А вот меня взяли.

Ваня:

– Как же это тебя взяли?

Мальчик:

– А вот так и взяли.

Ваня:

– А на довольствие зачислили?

Мальчик:

– А как же.

Ваня:

– Заливаешь.

Мальчик:

– Не имею такой привычки.

Ваня:

– Побожись.

Мальчик:

– Честное гвардейское.

Ваня:

– На все виды довольствия зачислили?

Мальчик:

– На все виды.

Ваня:

– И оружие дали?

Мальчик:

– А как же! Всё, что положено. Видал мою шашечку? Знатный, братец, клинок. Златоустовский. Его, если хочешь знать, можно колесом согнуть, и он не сломается. Да это что? У меня ещё бурка есть. Бу-рочка что надо. На красоту! Но я её только в бою надеваю. А сейчас она за мной в обозе ездит.

Ваня:

– А меня не взяли.Сперва взяли, а потом сказали – не положено. Я у них даже один раз в палатке спал. У разведчиков, у артиллерийских.

Мальчик:

– Стало быть, ты им не показался, раз они тебя не захотели принять за сына.

Ваня:

– Как это – за сына? За какого?

Мальчик:

– Известно, за какого. За сына полка. А без этого не положено.

Ваня:

– А ты – сын?

Мальчик:

– Я – сын. Я, братец, у наших казачков уже второй год за сына считаюсь. Они меня ещё под Смоленском приняли. Меня, братец, сам майор Вознесенский на свою фамилию записал, поскольку я являюсь круглый сирота. Так что я сейчас называюсь гвардии ефрейтор Вознесенский и служу при майоре Вознесенском связным. Он меня, братец мой, один раз даже вместе с собой в рейд взял. Там наши казачки ночью большой шум в тылу у фашистов сделали. Как ворвутся в одну деревню, где стоял их штаб, а они как выскочат на улицу в одних подштанниках! Мы их там больше чем полторы сотни набили.

Мальчик вытащил из ножен свою шашку и показал Ване, как они рубали фашистов.

Ваня:

– И ты рубал? – с дрожью восхищения спросил Ваня.

Мальчик:

– Не, – сказал он смущённо. – По правде, я не рубал. У меня тогда ещё шашки не было. Я на тачанке ехал вместе со станковым пулемётом… Ну и, стало быть, иди, откуда пришёл, – сказал вдруг ефрейтор Вознесенский, спохватившись, что слишком дружески болтает с этим неизвестно откуда взявшимся довольно-таки подозрительным гражданином. – Прощай, брат.

Ваня:

– Прощай, – уныло сказал Ваня и побрёл прочь.

«Стало быть, я им не показался», – с горечью подумал он. Но тотчас всем своим сердцем почувствовал, что это неправда. Нет, нет. Сердце его не могло обмануться. Сердце говорило ему, что он крепко полюбился разведчикам.

А мы не стали памяти перечить

И, вспомнив те далекие года, когда

Упала нам на слабенькие плечи

Огромная, не детская беда.

Была земля и жесткой и метельной,

Была судьба у всех людей одна.

У нас и детства не было отдельно,

А были вместе – детство и война.

На экране демонстрируется видеоролик «Орленок»

Ведущий 2.

Весь советский народ встал на защиту своей Родины. Все взрослые, мужчины и женщины, уходили на фронт воевать, защищать свою Родину, свой дом, своих детей, отцов и матерей. Дома же оставались в основном старики и дети.

Ведущий 1.

Мальчишки. Девчонки. На их хрупкие плечи легла тяжесть невзгод, бедствий, горя военных лет. И не согнулись они под этой тяжестью, стали сильнее духом, мужественнее, выносливее.

Война прошлась по детским судьбам грозно,
Всем было трудно, трудно для страны,
Но детство изувечено серьёзно:
Страдали тяжко дети от войны.


Нужны были и смелость и отвага,
чтоб жить под оккупацией врага,
Всегда страдать от голода и страха,
Прошла где неприятеля нога.


В тылу страны нелёгким было детство,
Одежды не хватало и еды,
Страдали от войны все повсеместно,
Хватило детям горя и беды.

Война. Страшней нет ничего на свете,
«Для фронта всё!» - девиз страны таков,
Трудились все: и взрослые, и дети
В полях и у мартенов, у станков.

Ведущий 2.

Дети военной поры могут рассказать много: как умирали от голода и страха, как тосковали, когда наступило первое сентября 1941 года. Как в 10-12 лет, встав на ящик, дотягивались до станков и работали по 12 часов в сутки. Дети помогали фронту всем, чем могли. Они пришли в обезлюдившие цеха заводов и на опустевшие колхозные поля, заменяя взрослых. Они становились станочниками, сборщиками, выпускали боеприпасы, собирали урожай, дежурили в госпиталях. Свои трудовые книжки они получали раньше, чем паспорта. Их выдавала война.

Зачем ты, война,

У мальчишек их детство украла

И синее небо, и запах простого цветка?

Пришли на заводы работать

Мальчишки Урала

Подставили ящики, чтобы достать до станка.

И вот неподкупной зимою военного года,

Когда занимался над Камой

холодный рассвет,

Собрал самых лучших рабочих

директор завода,

А было рабочим -

Всего по четырнадцать лет.

Ведущий 1.

Их повзрослевшее детство было наполнено такими испытаниями, что в это трудно было поверить. Но это было. Было в истории большой нашей страны, было в судьбах ее маленьких ребят - обыкновенных мальчишек и девчонок.

Ведущий 2.

Погибали дети в оккупированных фашистами городах и в блокадном Ленинграде. Что чувствовали и переживали дети? Об этом расскажут записи одиннадцатилетней ленинградской девочки Тани Савичевой.

Таня Савичева родилась 1930 г. и жила в обыкновенной ленинградской семье. Началась война, затем блокада. На глазах девочки погибли: сестра, бабушка, два дяди, мама и брат. Когда началась эвакуация детей, удалось вывезти девочку по Дороге Жизни на Большую землю. Врачи боролись за ее жизнь, но помощь пришла слишком поздно, и Таню не удалось спасти. Она умерла от истощения. Таня Савичева оставила нам свидетельство того, что пришлось пережить детям во время блокады. Дневник ее был одним из документов обвинения на Нюрнбергском процессе. Краткие записи Таниного дневника действуют на душу сильнее, чем описание всех блокадных ужасов. Сегодня Дневник Тани Савичевой выставлен в Музее истории Ленинграда (Санкт-Петербург), его копия – в витрине мемориала Пискаревского кладбища, где покоятся 570 тысяч жителей города, умерших во время 900-дневной фашистской блокады, и на Поклонной горе в Москве. Детская рука, теряющая силы от голода, писала неровно, скупо. Хрупкая душа, пораженная невыносимыми страданиями, была уже не способна на живые эмоции. Таня просто фиксировала реальные факты своего бытия – трагические "визиты смерти" в родной дом. И когда читаешь это, цепенеешь…

В осаждённом Ленинграде

Эта девочка жила.

В ученической тетради

Свой дневник она вела.

Таня, Савичева Таня,

Ты в сердцах у нас жива:

Затаив на миг дыханье,

Слышит мир её слова:

«Женя умерла 28 декабря в 12 часов 30 минут утра 1941года. Бабушка умерла 25 января в 3 часа дня 1942 года.»

А в ночи пронзает небо

Острый свет прожекторов.

Дома нет ни крошки хлеба,

Не найдёшь полена дров.

От коптилки не согреться

Карандаш дрожит в руке,

Но выводит кровью сердце

В сокровенном дневнике:

«Лека умер 12 марта в 8 часов утра 1942 года. Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа дня 1942 года».

Отшумела, отгремела

Орудийная гроза,

Только память то и дело

Смотрит пристально в глаза.

К солнцу тянутся берёзки,

Пробивается трава,

А на скорбном Пискарёвском

Остановят вдруг слова:

«Дядя Лёша умер 10 мая в 4 часа дня 1942 года. Мама – 13 мая в 7 часов 30 минут утра 1942 года».

Светлый день встречайте, люди,

Люди, вслушайтесь в дневник:

Он звучит сильней орудий,

Тот безмолвный детский крик:

«Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня!»

(звучит фонограмма 7 симфонии Рахманинова)

Ведущий 1.

Дети могут гордиться тем, что они отстояли Ленинград вместе со своими отцами, матерями, старшими братьями и сестрами. Когда началась блокада, в Ленинграде, помимо взрослого населения, оставалось 400 тысяч детей. Юным ленинградцам пришлось нести свою долю тягот и бедствий блокадного Ленинграда. Блокадные мальчики и девочки были достойными помощниками взрослым. Они занимались расчисткой чердаков, тушили «зажигалки» и пожары, ухаживали за ранеными, выращивали овощи и картофель, работали на заводах и фабриках. И они были равными в том поединке благородства, когда старшие старались незаметно отдать свою долю младшим, а младшие делали то же самое по отношению к старшим. Сотни юных ленинградцев были награждены орденами, тысячи - медалями «За оборону Ленинграда».

Звучит песня «Ленинградцы»

Ведущий 2.

4 года. 1418 дней. 34 тысяч часов. И 27 миллионов погибших соотечественников. Убитых, умерших с голоду, уничтоженных и сожженных в концентрационных лагерях, пропавших без вести.

Если по каждому погибшему из 27 миллионов в стране объявить минуту молчания, страна будет молчать... 43 года!

27 миллионов за 1418 дней - это значит, погибало 13 человек каждую минуту...

Себе дал команду «Вперед!»

Израненный мальчик в шинели.

Глаза, голубые, как лед.

Расширились и потемнели.

Себе дал команду «Вперед!»

На танки пошел

С автоматом...

Сейчас он,

Сейчас упадет,

Чтоб встать Неизвестным солдатом.

Эта память о прошлой войне
Не даёт мне покоя давно.
Наша жизнь дорога нам вдвойне,
Когда войны мелькают в кино!

Я смотрю старый фильм о войне

И не знаю, кого мне спросить:

Почему нашим людям и нашей стране

Столько горя пришлось пережить?

Я смотрю старый фильм, и мечтается мне,

Чтобы не было войн и смертей,

Чтобы мамам страны не пришлось хоронить

Вечно юных своих сыновей.

Звучит песня «Все о той весне»

Ведущий 1.

9 мая многонациональный народ нашей страны отметил одну из величайших и славных дат своей истории – 70 -ую годовщину Победы в Великой Отечественной войне. Для нас, россиян, этот день является воистину святым и светлым праздником. В этот день Отечество наше чествует воинов-победителей, славит мужество и отвагу своих сынов и дочерей, каждого, кто сделал все, чтобы пришла весна Победы сорок пятого. А среди них и те, кого называют «детьми войны».

Ведущий 2.

Во второй мировой войне погибло 13 миллионов детей. В память о миллионах замученных, расстрелянных, сожженных и заживо погребенных объявляется «Минута молчания»

Минута молчания

Ведущий 1.

В наших сердцах всегда будет жива память о тех, кто погиб на этой безжалостной суровой войне.

Тринадцать миллионов детских жизней
Сгорело в адском пламени войны.
Их смех фонтанов радости не брызнет
На мирное цветение весны.

Им скорбный монумент воздвигнут в Польше,
А в Ленинграде – каменный Цветок,
Чтоб в памяти людей остался дольше
Прошедших войн трагический итог.

Тринадцать миллионов детских жизней -
Кровавый след коричневой чумы.
Их мертвые глазёнки с укоризной
Глядят нам в душу из могильной тьмы,

Из пепла Бухенвальда и Хатыни,
Из бликов пискаревского огня:
«Неужто память жгучая остынет?
Неужто люди мир не сохранят?»

Их губы запеклись в последнем крике,
В предсмертном зове милых мам своих…
О, матери стран малых и великих!
Услышьте их и помните о них!

Ведущий (взрослый)

На Земле самый лучший народ-дети. Как сохранить нам его в тревожном 21 веке? Как сберечь его душу и его жизнь? А вместе с ним - и наше прошлое, и наше будущее? Во второй мировой войне на Земле погибло тринадцать миллионов детей! 9 миллионов советских детей осиротели за годы этой страшной войны. И чтобы не повторилось такой ужасной трагедии, человечество не должно забывать об этих безвинных жертвах. Мы все должны помнить, что в войне, которую развязывают взрослые, гибнут и дети.

Заветной мечтой каждого из нас, любого ребёнка является мир на земле. Люди, отвоевавшие для нас Великую Победу, не могли даже представить себе, что в 21 веке мы будем терять детские жизни в террористических актах. В Москве в результате захвата террористами театрального центра на Дубровке погибли десятки детей. В Северной Осетии, в маленьком городке Беслане первого сентября 2004 года в заложники террористами были взяты более тысячи учеников, их родителей и учителей школы № 1. Тогда погибло более 150 детей, почти 200 были ранены.

Скажите, люди, кому всё это нужно?
Что есть у нас дороже наших детей?
Что есть у любого народа дороже?
У любой матери? У любого отца?

Нет, слово «мир» останется едва ли,
Когда войны не будут люди знать.
Ведь то, что раньше миром называли,
Все станут просто жизнью называть.

И только дети, знатоки былого,
Играющие весело в войну,
Набегавшись, припомнят это слово,
С которым умирали в старину.

Звучит песня «Несовместимы дети и война»