Пожарная конница. Казаков призвали в добровольные дружины. Пожарный обоз Как пожарная лошадь

«...Зверски рвет часовой пожарную веревку, и звенит сигнальный колокол... Выезжает на великолепном коне вестовой в медной каске и с медной трубой... И громыхают по булыжным мостовым на железных шинах пожарные обозы так, что стекла дрожат... и обыватели бросаются к окнам или на улицу... Москвичи издали узнавали, какая команда мчится на пожар. Тверская — все желто-пегие битюги, Рогожская - вороно-пегие, Хамовническая - соловые с черными хвостами... Битюги - красота, силища!»

Так описывает выезд пожарного обоза В. Гиляровский в книге «Москва и москвичи». И вот не стало более коней с развевающимися гривами, факелов, сверкающих медных колоколов, труб и касок. Но выезд пожарного обоза остается по-прежнему грозным, внушительным зрелищем. Завывание сирен, рев мощных дизелей, тревожные проблесковые маяки над машинами, ослепительно красный цвет кузовов, сверкание хрома и прожекторов... И скорость, скорость, особенно заметная на запруженных автомобилями современных улицах! Дело, однако, не во внешнем сходстве или различии гужевого и моторизованного пожарных «обозов» и даже не в возросшей скорости (кстати, по словам того же В. Гиляровского, на первом московском пожарном автомобиле брандмейстер тщетно «удирал от пожарного обоза, запряженного отличными лошадьми»). Моторизация привела к коренному изменению функций пожарного обоза.

Как только в пожарном деле появилась возможность заменить конную тягу механической, это сделали. Тем более что рассчитывали именно на скорость. Но ранние тяжелые и тихоходные грузовые автомобили, пригодные для установки пожарного оборудования, разочаровали муниципальных чиновников. Наверное, по этой причине вплоть до 20-х годов нашего века конные выезды еще сохранялись в пожарных командах. И на автомобильный «обоз» по-прежнему смотрели лишь как на средство доставки на пожар людей и механизмов. Автомобили в течение долгого времени повторяли тип конной линейки, «газовки» (повозки с запасом сжатой углекислоты для подачи первой воды), насоса или передвижной лестницы. Замечательная возможность - применить тяговый двигатель автомобиля для привода насоса, лестницы, подачи электрического тока - не использовалась. Собственно пожарные механизмы, как и в старину, работали от автономных силовых установок. На шасси грузовиков устанавливали отдельные паровые насосы, баллоны с углекислотой, двигатели для привода насосов и лестниц.

Была на заре пожарного автостроения и иная тенденция. В США конные ходы переводились на механическую тягу буквально: к ним вместо конной упряжки прицепляли тягач, нередко одноосный (моторный передок). Так пытались использовать отслужившие дорогостоящие пожарные повозки со сложным оборудованием. Из «сочлененного» механического хода родился впоследствии оригинальный тип пожарной машины с тремя и более осями, из которых одна-две средние были ведущими, а передняя и задняя - поворотными, причем каждой из них управлял «свой» водитель. Машина получалась сравнительно маневренной, несмотря на большую длину перевозимых лестниц и труб, что очень важно в условиях тесных улиц, перекрестков и дворов.

Положение круто изменилось. когда признали пожарный автомобиль не только как средство доставки (теперь уже действительно быстроходное), но и как рабочую машину непосредственно на пожаре.

К универсальным принадлежала, например, популярная в свое время пожарная машина на шасси первого советского автомобиля АМО-Ф15. Она снабжена насосом с приводом от двигателя, линейкой сидений для команды, лестницей и катушкой с намотанным шлангом. Машины подобного типа, конечно более совершенные, по сие время распространены в небольших населенных пунктах и на селе. Для больших же городов были созданы машины другого рода, чаще всего на пониженных и удлиненных шасси, с механическими лестницами, поднимающимися до 10-12-го этажа, водонапорными башнями, мощнейшими насосами и запасом воды или пенообразующего состава в цистернах.

Ныне созданы весьма совершенные универсальные и специализированные пожарные автомобили. Образцом могут служить аэродромные пожарные машины, чаще всего - многоосные и с приводом на все колеса для повышения проходимости, с мощными (до 1000 л.с.) силовыми установками, с водометными пушками, цистернами и баками для воды, пено- и пылеобразующих смесей, удобными кабинами для команды, радиостанциями. Другой тип специализированного пожарного автомобиля - телескопическая и вращающаяся лестница с гидравлическим приводом, которая в течение минуты поднимается до высоты 50 м и выше. Есть и автомобили, оборудованные всем необходимым для борьбы с лесными пожарами и наводнениями, тушения огня на месторождениях нефти и газа, для различных спасательных работ.

1. Паровой автонасос пожарной службы города Мюнхена (Германия, 1905). Мощность паровой машины 55 л.с., скорость 25 км/ч, радиус действия 30 км.

2. Сочлененный паровой автонасос с аккумуляторным моторным передком (США, около 1908). Скорость 15-22 км/ч, радиус действия до 60 км.

3. Пожарный автомобиль «аренс-фокс» (США, 1928) с насосом перед радиатором и выдвинутыми вперед колесами.

4. Универсальный пожарный автомобиль на шасси АМО-Ф15 (СССР, 1925). Мощность 35 л.с., скорость 50 км/ч.

5. Механическая пожарная лестница высотой около 30 м на шасси грузового автомобиля «бенц» (Германия, 1922). Скорость 35 км/ч.

6. Аэродромный четырехосный пожарный автомобиль «фаун» (ФРГ, 1973) с двумя двигателями мощностью по 500 л.с.

Мчатся искры, вьется пламя,
Грозен огненный язык
Высоко держу я знамя,
Я к опасности привык!
Нет неделями покоя, -
Стой на страже ночь и день.
С треском гнется подо мною
Зыбкой лестницы ступень.
В вихре искр, в порыве дыма,
Под карнизом, на весу,
День и ночь неутомимо
Службу трудную несу.
Ловкость, удаль и отвага
Нам заветом быть должны.
Мерзнет мокрая сермяга,
Волоса опалены
Правь струю рукой умелой,
Ломом крышу раскрывай
И рукав обледенелый
Через пламя подавай.
На высоких крышах башен
Я, как дома, весь в огне.
Пыл пожара мне не страшен,
Целый век я на войне!

В наши дни пожарных лошадей уже нет, их заменили автомобили. А в старое время ими гордились пожарные. В шестидесятых годах полицмейстер, старый кавалерист Огарев, балетоман, страстный любитель пожарного дела и лошадник, организовал специальное снабжение лошадьми пожарных команд, и пожарные лошади были лучшими в Москве. Ими нельзя было не любоваться. Огарев сам ездил два раза в год по воронежским и тамбовским конным заводам, выбирал лошадей, приводил их в Москву и распределял по семнадцати пожарным частям, самолично следя за уходом. Огарев приезжал внезапно в часть, проходил в конюшню, вынимал из кармана платок - и давай пробовать, как вычищены лошади. Ему Москва была обязана подбором лошадей по мастям: каждая часть имела свою "рубашку", и москвичи издали узнавали, какая команда мчится на пожар. Тверская - все желто - пегие битюги. Рогожская - вороно - пегие, Хамовническая - соловые с черными хвостами и огромными косматыми черными гривами, Сретенская - соловые с белыми хвостами и гривами, Пятницкая - вороные в белых чулках и с лысиной во весь лоб, Городская - белые без отметин, Якиманская - серые в яблоках, Таганская - чалые. Арбатская - гнедые, Сущевская - лимонно - золотистые, Мясницкая - рыжие и Лефортовская - караковые. Битюги - красота, силища!

А как любили пожарные своих лошадей! Как гордились ими! Брандмейстер Беспалов, бывший вахмистр 1 - го Донского полка, всю жизнь проводил в конюшне, дневал и ночевал в ней.

После его смерти должность тверского брандмейстера унаследовал его сын, еще юноша, такой же удалец, родившийся и выросший в конюшне. Он погиб на своем посту: провалившись во время пожара сквозь три этажа, сошел с ума и умер.

А Королев, Юшин, Симонов, Алексеев, Корыто, Вишневский десятки лет служили брандмейстерами, всегда в огне, всегда, как и все пожарные, на волосок от смерти!

В старину пожарных, кроме борьбы с огнем, совали всюду, начиная от вытаскивания задохшихся рабочих из глубоких колодцев или отравленных газом подвалов до исправления обязанностей санитаров. И все это без всяких предохранительных средств!

Когда случилась злополучная ходынская катастрофа, на рассвете, пока еще раздавались крики раздавленных, пожарные всех частей примчались на фурах и, спасая уцелевших, развозили их по больницам. Затем убирали изуродованные трупы, и бешено мчались фуры с покойниками на кладбище, чтобы скорее вернуться и вновь везти еще и еще...

Было и еще одно занятие у пожарных. Впрочем, не у всех, а только у Сущевской части: они жгли запрещенные цензурой книги.

Что это дым над Сущевской частью? Уж не пожар ли?

Не беспокойтесь, ничего, это "Русскую мысль" ["Русская мысль" - журнал, издаваемый В. М. Лавровым с 1880 года] жгут.

Там, в заднем сарае, стояла огромная железная решетчатая печь, похожая на клетку, в которой Пугачева на казнь везли (теперь находится в Музее Революции). Когда было нужно, ее вытаскивали из сарая во двор, обливали книги и бумаги керосином и жгли в присутствии начальства.

Чего - чего не заставляло делать пожарных тогдашнее начальство, распоряжавшееся пожарными, как крепостными! Употребляли их при своих квартирах для работ и даже внаем сдавали. Так, в семидесятых годах обер - полицмейстер Арапов разрешил своим друзьям - антрепренерам клубных театров брать пожарных на роли статистов...

В Петровском парке в это время было два театра: огромный деревянный Петровский, бывший казенный, где по временам, с разрешения Арапова, по праздникам играла труппа А. А. Рассказова, и летний театр Немецкого клуба на другом конце парка, на дачах Киргофа.

В одно из воскресений у Рассказова идет "Хижина дяди Тома", а в саду Немецкого клуба - какая - то мелодрама с чертями.

У Петровского театра стояли пожарные дрот с баграми, запряженные светло - золотистыми конями Сущевской части. А у Немецкого клуба - четверки пегих битюгов Тверской части.

Восемь часов. Собирается публика. Артисты одеты. Пожарные в Петровском театре сидят на заднем дворе в тиковых полосатых куртках, загримированные неграми: лица, шеи и руки вычернены, как сапоги.

Оркестр уже заиграл увертюру, как вдруг из Немецкого клуба примчался верховой - и прямо к брандмейстеру Сущевской части Корыто, который, как начальство, в мундире и каске, сидел у входа в театр. Верховой сунул ему повестку, такую же, какую минуту назад передал брандмейстеру Тверской части.

Выскочил Корыто - и к пожарным:

Ребята! Сбор частей! Пожар на Никольской! Вали, кто в чем есть, живо!

И Тверская часть уже несется по аллеям парка и далее по Петровскому шоссе среди клубов пыли.

Впереди мчится весь красный, с красным хвостом и красными руками, в блестящем шлеме верховой на бешеном огромном пегом коне... А сзади - дроги с баграми, на дрогах - красные черти...

Публика, метнувшаяся с дорожек парка, еще не успела прийти в себя, как видит: на золотом коне несется черный дьявол с пылающим факелом и за ним - длинные дроги с черными дьяволами в медных шлемах... Черные дьяволы еще больше напугали народ... Грохот, пламя, дым...

Бешено грохочут по Тверской один за другим дьявольские поезда мимо генерал - губернаторского дома, мимо Тверской части, на которой развевается красный флаг - сбор всех частей. Сзади пожарных, стоя в пролетке и одной рукой держась за плечо кучера, лихо несется по Тверской полковник Арапов на своей паре и не может догнать пожарных...

А на Ильинке красные и черные черти уже лазят по крыше, среди багрового дыма и языков пламени.

На другой день вся Москва только и говорила об этом дьявольском поезде. А через несколько дней брандмайор полковник Потехин получил предписание, заканчивавшееся словами: "...строжайше воспрещаю употреблять пожарных в театрах и других неподходящих местах. Полковник Арапов".

Теперь пожарное дело в Москве доведено до совершенства, люди воспитаны, выдержанны, снабжены всем необходимым. Дисциплина образцовая - и та же былая удаль и смелость, но сознательная, вооруженная технической подготовкой, гимнастикой, наукой... Быстрота выездов на пожар теперь измеряется секундами. В чистой казарме, во втором этаже, дежурная часть - одетая и вполне готовая. В полу казармы широкое отверстие, откуда видны толстые, гладко отполированные столбы.

Тревожный звонок - и все бросаются к столбам, охватывают их в обнимку, ныряют по ним в нижний сарай, и в несколько секунд - каждый на своем определенном месте автомобиля: каску на голову, прозодежду надевают на полном ходу летящего по улице автомобиля.

И вдруг:

Пожарники едут! Пожарники едут! - кричит кучка ребятишек.

В первый раз в жизни я услыхал это слово в конце первого года империалистической войны, когда население нашего дома, особенно надворных флигелей, увеличилось беженцами из Польши.

Меня, старого москвича и, главное, старого пожарного, резануло это слово. Москва, любовавшаяся своим знаменитым пожарным обозом - сперва на красавцах лошадях, подобранных по мастям, а потом бесшумными автомобилями, сверкающими медными шлемами, - с гордостью говорила:

Пожарные! И вдруг:

Пожарники!

Что - то мелкое, убогое, обидное. Передо мной встает какой - нибудь уездный городишко, где на весь город три дырявые пожарные бочки, полтора багра, ржавая машина с фонтанирующим рукавом на колесах, вязнущих по ступицу в невылазной грязи немощеных переулков, а сзади тащится за ним с десяток убогих инвалидов - пожарников.

В Москве с давних пор это слово было ходовым, но имело совсем другое значение: так назывались особого рода нищие, являвшиеся в Москву на зимний сезон вместе со своими господами, владельцами богатых поместий. Помещики приезжали в столицу проживать свои доходы с имений, а их крепостные - добывать деньги, часть которых шла на оброк, в господские карманы.

Делалось это под видом сбора на "погорелые" места. Погорельцы, настоящие и фальшивые, приходили и приезжали в Москву семьями. Бабы с ребятишками ездили в санях собирать подаяние деньгами и барахлом, предъявляя удостоверения с гербовой печатью о том, что предъявители сего едут по сбору пожертвований в пользу сгоревшей деревни или села. Некоторые из них покупали особые сани, с обожженными концами оглоблей, уверяя, что они только сани и успели вырвать из огня.

"Горелые оглобли", - острили москвичи, но все - таки подавали. Когда у ворот какого - нибудь дома в глухом переулке останавливались сани, ребятишки вбегали в дом и докладывали:

Мама, пожарники приехали!

Две местности поставляли "пожарников" на всю Москву. Это Богородский и Верейский уезды. Первые назывались "гусляки", вторые - "шувалики". Особенно славились богородские гусляки.

Едешь по деревне, видишь, окна в домах заколочены, - это значит, что пожарники на промысел пошли целой семьей, а в деревне и следов пожара нет!

Граф Шувалов, у которого в крепостные времена были огромные имения в Верейском уезде, первый стал отпускать крестьян в Москву по сбору на "погорелые" места, потому что они платили повышенный оброк. Это было очень выгодно помещику.

Когда таких "пожарников" задерживали и спрашивали:

Откуда?

Мы шувалики! - отвечали задержанные.

Бывали, конечно, и настоящие пострадавшие от пожара люди, с подлинными свидетельствами от волости, а иногда и от уездной полиции, но таких в полицейских протоколах называли "погорелыциками", а фальшивых - "пожарниками".

Вот откуда взялось это, обидное для старых пожарных, слово: "пожарники!"

Президент сказал "любо"

Несмотря на ранний час, возле аксайской пожарной части царит оживление. 13 мужчин в камуфляже окружили пожарную машину и что-то скрупулезно записывают в свои тетради за сотрудником отряда государственной противопожарной службы. Это проходит практическое занятие в казачьей дружине. Вечером, после работы, все ученики соберутся снова, на этот раз в помещении казачьего штаба - чтобы подкрепить практические навыки теоретическими знаниями. Волгодонской учебный пожарный центр МЧС пошел аксайчанам навстречу и откомандировал сюда своего преподавателя, чтобы слушатели могли пройти курс без отрыва от дома и производства.

В Концепции государственной политики Российской Федерации в отношении российского казачества, недавно подписанной президентом страны, среди прочих видов службы, к которой рекомендуется привлекать казаков, есть и обеспечение пожарной безопасности, - рассказывает начальник штаба Аксайского казачьего юрта Иван Василенков. - Идея создать подобную дружину давно витала в воздухе, поскольку район у нас экономически активный, сельскохозяйственный, и угроза пожаров велика. Выступление президента России послужило импульсом для принятия нами конкретных шагов. К нам в район приезжали начальник ГУ МЧС по Ростовской области, заместитель Департамента пожарного надзора РФ, главный пожарный района - и все они сошлись во мнении, что такая дружина необходима. Каким образом будет финансироваться наша работа - пока неясно, положение о казачьей пожарной дружине и соответствующее постановление главы районной администрации будет принято в самое ближайшее время.

Хорошо забытое старое

У аксайских казаков уже есть опыт добровольной работы на благо общества. Здесь создана дружина по охране общественного порядка из 40 человек. Впрочем, среди будущих пожарных также немало тех, кто "прошел огонь и воду". Михаил Бандурин работал водителем пожарной машины, а Алексей Бархота и Андрей Устинюк - пожарными.

Есть у нас и казаки из числа добровольцев пожарных дружин, которые в советские времена создавались на предприятиях, - рассказывает аксайский атаман Сергей Марков. - В их обязанности входило осуществление контроля за соблюдением противопожарного режима, проведение разъяснительной работы среди сотрудников, надзор за исправным состоянием первичных средств пожаротушения. Дружинникам полагался бесплатный комплект спецодежды и сапоги, а также дополнительный отпуск до шести дней в году. За время их участия в ликвидации пожара или аварии в рабочее время им продолжали платить зарплату, особо отличившихся награждали ценными подарками, грамотами и премиями. Одним словом, мы не изобретаем велосипед, а возрождаем старые традиции.

Первый пожарный казачий пост планируется создать в станице Старочерскасской.

Нам обещают выделить пожарную технику, оборудование, - продолжает Василенков. - Первую пожарную машину мы уже получили. В самом конце августа, на большом всероссийском учебно-методическом сборе пожарных планируется вручить нам государственную лицензию на оказание данной услуги. Мы, в свою очередь, хотим удивить гостей конным противопожарным патрулем. Одно время конный взвод существовал при казачьей дружине по охране общественного порядка, но затем из-за нехватки денежных средств был расформирован. Теперь, с созданием противопожарной дружины, мы надеемся его восстановить.

В начале XIX века коренным образом меняется подход к организации деятельности и развитию пожарного дела в стране. Анализ состояния пожарной охраны того времени показал, что привлекать для тушения пожаров население абсолютно нецелесообразно. В связи с чем, руководство страны принимает решение о создании пожарных команд во всех городах империи. Чтобы принять такое решение потребовалось провести большую работу…

В ноябре 1802 года на должность брандмайора Санкт-Петербурга городские власти пригласили кадрового офицера Домрачева. Пожарная летопись не сохранила его имя и биографию, но зато достаточно полно запечатлела деяния на пользу Отечества…

Городская команда состояла из 11 пожарных частей, размещавшихся при полицейских съезжих домах: 1, 2, 3, 4-я Адмиралтейские, Московская, Каретная, Литейная, Рождественская, Васильевская, Петербургская и Выборгская. Каждая часть имела в своих штатах 48 пожарных, 10-12 фурманов (кучеров), 17-20 лошадей. Любопытно, что лошади для частей подбирались по масти: в первой части – вороные, во второй – буланые, в третьей – белые, в четвертой – серые в яблоко… Запряжка их была «дуговая с пристяжками». Снаряжение по нашим временам было более чем скромным:

• пожарные трубы;
• короткие ;
• несколько медных брандспойтов;
• бочки с водой, а остальное – ведра;
• лопаты;
• веревки;
• багры;
• топоры.

Но уже в эти годы сложилась четкая структура команды, состоявшей из отрядов водоснабжения, трубного, охранительного и др.

Для нижних чинов команды заведена была особая форма. Рядовые пожарные носили камзол и панталоны из серого сукна, короткие кожаные сапоги черного цвета, шапку фуражную (летнюю и зимнюю), а для стояния у будок – картуз кожаный с лакированным козырьком, украшенным латунными бляшками. Над козырьком картуза крепилась овальная металлическая бляха с вычеканенным гербом города и нанесенной вокруг него надписью – названием части. Для выезда на пожары выдавалась спецодежда: пожарным – шинель из парусины, кожаный ремень с металлической пряжкой и рукавицы, а зимой – полушубок овчинный и теплые варежки в рукавицы, фурманам – суконные кафтаны и епанча поверх них.

Кроме этого, во время работы на пожаре применялись суконные перчатки и рубашки, пропитанные огнестойким составом. «Несгораемые рубахи» надевались поверх «обыкновенной» одежды.

Пожарные каждой части размещались в казармах. Здесь же они и жили. Порядок службы брандмайор установил близкий ему – воинский. Рабочий день начинался в 5-6 ч утра и длился 15-16 ч. После подъема пожарные становились на молитву. Затем чистили лошадей, давали им корм, производили уборку помещений, заметали улицу перед съезжим домом, чистили обоз. После завтрака начинались занятия, различные хозяйственные работы.

Два раза в неделю брандмейстер объявлял части «фальшивые» (учебные) тревоги − иногда днем, а иногда ночью.

Хотя служба была односменной, фактически она как бы подразделялась на две смены: 25 человек вместе с помощником брандмейстера должны были быть готовыми к выезду на пожар с получением первого сигнала, а остальные состояли в резерве для выезда, если в этом возникала необходимость. Пожарные поочередно несли круглосуточно постовую службу на каланче, у ворот, на конюшне, у пожарных инструментов в трубной, под навесом и т.д.

Брандмайор разработал оригинальную систему . Наблюдали за городом двое часовых, дежуривших на каланчах пожарных частей и сменявшихся каждые два часа, а в зимнее время – через час. Один из часовых должен был смотреть на каланчу дома обер-полицмейстера, а другой - «на весь город вообще и особенно на свою часть» . Если на каланче дома обер-полицмейстера вывешивали флаг или фонарь, такой же флаг или фонарь вывешивали и в каждой части.

Система оповещения и вызова пожарных частей на пожар была отработана и для условий плохой видимости: при снежной погоде и туманах. В таких случаях в дом обер-полицмейстера, т.е. к месту расположения дежурного брандмейстера, от каждой части направляли верхом по одному пожарному. Получив от дежурного брандмейстера сообщение о пожаре, верховой выезжал в свою часть, чтобы сообщить, где возник пожар.

Выезжали на пожар в определенном порядке. Впереди команды верхом на коне скакал брандмейстер. За ним следовал пожарный обоз (на летних или зимних повозках, в зависимости от времени года) в следующем составе: средняя заливная труба с двумя пожарными служителями; три бочки или чана, при каждой по два человека; линейка с пожарными служителями и ручными инструментами; повозка с лестницами и баграми, в которой выезжал брандмейстерский помощник.

При отсутствии средств связи в районе выезда каждой части предусматривалось сборное место, куда должны были съезжаться обозы остальных пожарных частей и откуда они направлялись по конкретному адресу.

Сборные места в каждой части выбирали на площадях и, по-видимому, с учетом расположения важных зданий. По прибытии на пожар лошади из-под трубы, линейки и багрового хода отпрягались и отправлялись в часть за запасными трубами (большими и малыми) и другими огнегасительными инструментами.

Домрачев боролся за дисциплину, за культуру , за новейшее вооружение, за использование всего ценного, что имелось в пожарной практике других стран, иными словами, он стремился, чтобы Санкт-Петербургская пожарная команда была боеспособной.

Брандмайор, хотя и состоял при обер-полицмейстере, большую часть своего рабочего времени проводил в пожарных частях. Он каждый день объезжал по крайней мере две, а в течение недели – непременно все части. Когда брандмайорский экипаж, запряженный парой лошадей, подъезжал к съезжему дому, пожарная часть по звону колокольчика выбегала из казармы и демонстрировала свою боеготовность. Если брандмайор замечал медлительность или беспорядок, то заставлял повторить все сначала. После этого он осматривал конюшню, огнегасительные инструменты в трубной и под навесом, сигналы на каланче, а также «хорошую ли и питательную ли они имеют пищу».

Для проверки готовности всех пожарных частей города два раза в год назначались «генеральные смотры» пожарному обозу и команде: первый раз – когда обоз переводили с летнего хода на зимний, а второй – с зимнего на летний.

Методично и последовательно брандмайор Домрачев объединяет вокруг пожарной охраны лучших изобретателей и умельцев. Механические оригинальных конструкций создали механик Кирилл Соболев и архитектор Гесте, разнообразные и столь необходимые инструменты, приспособления и принадлежности изготавливали своими руками мастеровые-пожарные в специально устроенных мастерских, получивших название «пожарное депо». Изготовлением пожарного инвентаря занимались как казенные мастера, так и вольнонаемные рабочие. Губернские города присылали в депо по три способных человека для обучения, «…а буде возможно, – говорилось в специальном циркуляре, – и слесарей, кузнецов».

Петербургское «пожарное депо» под началом брандмайора Домрачева умножило техническую вооруженность своей команды и оказало большую помощь губерниям северо-западной части России. Только за 15 лет было изготовлено и разослано по многим городам на 215 тыс. руб. различного инструмента, обучено и подготовлено 83 специалиста.

Брандмайор внимательно следит за разработками ученых в области борьбы с пожарами и все, что, по его разумению, возможно было осуществить на практике, берет на вооружение пожарной команды. Так, новый метод , разработанный талантливым русским ученым-самоучкой С.П. Власовым в 1815 году (как предотвратить или затруднить доступ кислорода к горящему телу, применять щелочные растворы для тушения пожаров), получает отражение в «Практическом наставлении для брандмейстеров».

Вот один эпизод из боевой работы брандмайора Домрачева, который пожарная летопись сохранила для нас.

Вскоре после полуночи, в начале 1-го часа ночи, в нескольких окнах театра, до того момента погруженных во мрак, со стороны сцены показался свет, после чего из-под крыши и через отверстие громадной вытяжной трубы, возвышавшейся над серединою зрительного зала театра, повалил густой дым… Дым все увеличивался и был замечен часовым с каланчи ближайшей II Адмиралтейской части. На ее каланче выкинули тревожный сигнал – два белых фонаря, после чего часть по тревоге отправилась на пожар. Вслед за нею по сигналам пожарного оптического телеграфа, передаваемым каланчами одна другой, на сборный пункт на Театральную площадь стали съезжаться команды остальных городских частей…

Театр горел ужасно, страшное зарево освещало все улицы Петербурга. С самого начала пожара было для всех очевидно, что спасти горевший театр уже нельзя…

Раньше других это осознал брандмайор. Поэтому он с первого момента, когда еще пожарные части только прибывали к месту сбора, сосредоточивал все их силы «на отстаивание загоревшихся домов по проезду сзади театра, между Торговой и Офицерской улицами. Во льду Екатерининского канала были пробиты проруби, из которых работали 11 ручных пожарных машин. Воду качали солдаты вызванных на пожар трех батальонов Павловского, Измайловского и Преображенского полков» .

Наступление на огонь не прекращалось ни на миг. К началу 4-го часа ночи брандмайор начал последнюю атаку на огонь внутри горящего театра, которая и решила исход ночного сражения.

Современники не раз отмечали, что с созданием профессиональной в городе число крупных пожаров резко сократилось. Заслугу в этом брандмайора Домрачева трудно переоценить. Он стал первым и настоящим «хозяином огня» не только по должности, но и по призванию. В 1827 году, отдав пожарной службе 24 года, полковник Домрачев ушел в отставку, оставив о себе добрую память, которая живет и в наши дни.

«Пожарные с козлами у конюшни пожарной части. Санкт-Петербург. До 1914 г. Фото К. Булла »

"Как только сели артели за обед, на берегу появлялся огромный рыжий козел, принадлежавший пожарной команде. Козел был горький пьяница.
Обыкновенно подходит к обедающим в то время, когда водку пьют, стоит, трясет бородой и блеет. Все его знали и первый стакан обыкновенно вливали ему в глотку. Выпьет у одних, идет к другой артели за угощеньем, и так весь берег обойдет, а потом исчезает вдребезги пьяный. И нельзя было не угостить козла. Обязательно, первый стакан ему, — а не поднести — налетит и разобьет бутыль рогами." (из Гиляровского.)

Во время больших пожаров лошади буквально выбивались из сил. По ночам в конюшнях их пугали пронырливые и шумные зверьки — ласки. И здесь нужно отдать должное изобретательности тогдашних пожарных: они держали в конюшнях козла. Он отпугивал ласок своим убойным запахом, давая тем самым коням полноценный отдых. Впоследствии козел на правах боевой единицы был зачислен в пожарную команду и даже поставлен на довольствие.

Про пожарного козла из Боровичей
Одной из «достопримечательностей» правобережной пожарной части в Боровичах был косматый козел. Он состоял на довольствии у пожарной команды и жил в конюшне вместе с лошадьми. Козел был настолько «ароматным», что его запах не выдерживала никакая скачущая и ползучая нечисть, поэтому лошадям никто не досаждал. Однако рогатому «пожарному» всегда хотелось свободы и свежего воздуха и он при первой же возможности удирал на улицу. Там он гонялся за проходящими мимо женщинами, норовя поддать своей рогатой башкой чуть пониже поясницы, а визг и бегство жертвы только сильнее вводило его в раж. Пожарные с трудом отлавливали этого уличного террориста и водворяли обратно на конюшню.

Василий Иванович из Костромы
Достопримечательностью пожарного депо в Костроме был белый мохнатый козел по прозвищу Василий Иванович. Помимо исполнения своих непосредственных обязанностей Василий Иванович, услышав звук пожарного колокола, вскакивал на ноги и громко блеял, извещая команду об очередном выезде. Иногда он гулял по Сусанинской площади, привлекая внимание горожан подвязанной между рогами медной доской, доказывавшей его принадлежность к пожарной охране.

Из воспоминаний Веры Орестовны Холостовой - дочери Псковского брандмейстера Военизированной пожарной охраны.
Когда я была еще ребенком, мой отец Орест Николаевич привел меня в городское пожарное депо и я была потрясена видом козла с мощными рогами. Козел этот был надежным охранником пожарных лошадей от маленького зверька - ласки. А потом, из рассказов отца, узнала, что пожарные приучили его к махорке. Однажды полицмейстер зашел в пожарное депо, а махорочки козлу не дал, видимо пожалел, а возможно, по незнанию, и козел «пришпилил» его к стене. Пришлось полицмейстера госпитализировать…