В каком году родился конфуций. Жизнь и учения конфуция

Имя: Конфуций (Кун Фу-цзы)

Годы жизни: около 551 года до н. э. - 479 год до н. э.

Государство: Китай

Сфера деятельности: Философия

Величайшее достижение: Стал основоположником Конфуцианства, некоторые его идеи вошли в традиционную китайскую философию

История знает немало знаменитых имен, которые оказали большое влияние на мировоззрение человечества. Особое место среди них занимает Конфуций. Китайский учитель и философ был основателем Школы философии, известной как конфуцианство, которая до сих пор очень влиятельна в Китае.

История Конфуция

Конфуций - латинизированный вариант имени Кун Фу-цзы (что переводится, как Великий Мастер Кунг). Наиболее подробное традиционное повествование о жизни Конфуция содержится в записях историка (Ши-Чи) Су-Ма Чьена, жившего со 145 по 86 гг. до н. э. Многие современные ученые не доверяют этой биографии, считая ее больше частью лишь легендой. Тем не менее, из этой рукописи можно восстановить удовлетворительные очертания жизни и влияния философа. Согласно записям историка, Конфуций был потомком одной из ветвей королевского дома Шан, династии, которая правила с около 1122 г. до н. э. до 221 г. до н. э.

Его семья поселилась в небольшом государстве Лу, которое находилось на территории современной провинции Шаньдун на северо-востоке Китая. Отец Конфуция, как и любой мужчина того времени, мечтал о сыновьях, но у него с женой рождались лишь одни дочери. Поэтому вскоре он развелся с супругой и начал поиски новой жены – желательно более молодой и привлекательной. И нашел. Он женился на пятнадцатилетней девушке из клана Йен, которая родила долгожданного сына - Конфуция. Это случилось предположительно в 551 г. до н.э. Однако тут стоит сделать небольшую ремарку – в повествовании союз родителей упоминается, как «дикий», что в то время означало, что, возможно, брак был заключен после рождения ребёнка. То есть Конфуций был незаконнорожденным.

В книге учений Аналекты Конфуция он пишет, что в юности был беден и был вынужден приобрести множество различных навыков, чтобы выжить. Понятно, что даже несмотря на то, что состояние его семьи ухудшилось, он не был простолюдином. Конфуций, несомненно, принадлежал к аристократическому (правящему) классу. Он пробовал различные профессии – смотритель зернохранилища, охранник полей (как бы мы сейчас сказали, главный менеджер по работе с персоналом на полях). Но главное дело его жизни ждало его впереди.

Жизнь Конфуция

Точно неизвестно, когда Конфуций начал свою преподавательскую деятельность, но, по-видимому, еще до достижения 30 лет. В 518 году до н. э. он встретился со знаменитым учителем , который подвергал критике деяния Конфуция. Однако это его не остановило, и он продолжил свою деятельность, изучая и преподавая, собирая большое количество учеников вокруг себя.

Около 498 года до н. э. Конфуций решил покинуть свой дом и отправиться в долгое путешествие по восточному Китаю. Его сопровождали несколько его учеников. Они бродили по восточным профинциям Вэй, Сун и Чен, даже подвергались опасности (погода и разбойники делали свое дело). Однажды он почти что сел в тюрьму, потому что был ошибочно принят за авантюриста Ян Ху, был арестован и удерживался до тех пор, пока его истинная личность не стала известна.

Однако на всем пути его тепло встречали местные правители, которые даже спонсировали его дальнейшие путешествия. Он потратил большую часть своего времени на развитие своих идей по искусству управления, а также на продолжение своего обучения. Он приобрел большое количество последователей, и именно в этот период конфуцианская школа начала приобретать очертания.

Последние годы

Мало что известно о его последних годах, хотя это было бы удобным временем для него, чтобы работать над текстами и документами, которые он собрал в своем путешествии. Большая часть его времени была посвящена преподаванию, и он оставался отдаленным от политических дел.

Однако данный период был омрачен трагедией — его единственный сын скончался. Его любимый ученик, Йен Хуэй, умер вскоре после этого. В 480 году до н. э. другой ученик, Цзу-Лу, был убит в битве. Конфуций переживал все эти потери глубоко внутри себя, что, вероятно, и подорвало его здоровье. Конфуций умер в 479 году до н. э. Его ученики организовали похороны для своего учителя и проводили его в последний путь.

Учение Конфуция

Хотя мы не можем быть уверены в том, что Конфуций написал какую-либо из своих работ, все же можно кое-что узнать об общей природе его философии. Вскоре после его смерти его ученики составили произведение – своеобразные разговоры учителя, учеников и случайных встречных. Конфуций учил, что главной задачей правителя было достижение благосостояния и счастья народа своего государства. Для достижения этой цели правитель сначала должен был своим поведением подать пример нравственности и добропорядочности. Этот пример, в свою очередь, повлияет на поведение людей.

Конфуций - первый китайский мыслитель, который представил концепции, ставшие фундаментальными не только для конфуцианской философии, но и для китайской философии в целом.

Наиболее важными из них являются Джен (благожелательность), Йи (уместность или правильность) и Ли (ритуал или церемония). Конфуций считал, что чун-цзы, или «джентльмен», должен подавать нравственный пример другим людям в обществе. Все детали церемонии, поведения в обществе прописаны в его трактатах. Именно этому он обучал своих учеников.

Конфуций был гуманистом и одним из величайших учителей в истории Китая. Его влияние на ближайших учеников было глубоким. Его ученики продолжали объяснять его теории до первой династии Хань (206 до н. э. -8 до н. э.), теории стали основой государственной идеологии, совокупности идей, отражающих социальные потребности культуры.

Цитаты Конфуция

Китайский мыслитель был также известен своими мудрыми высказываниями, которые отражали жизнь человека, его природу. Приведем несколько из них.

Три пути ведут к знанию: путь размышления - это путь самый благородный, путь подражания - это путь самый легкий и путь опыта - это путь самый горький.
Если ты ненавидишь – значит, тебя победили.
На самом деле жизнь проста, но мы настойчиво ее усложняем.
Счастье – когда тебя понимают, большое счастье – когда тебя любят, настоящее счастье – когда любишь ты.
Советы мы принимаем каплями, зато раздаем ведрами.
Драгоценный камень нельзя отполировать без трения. Также и человек не может стать успешным без достаточного количества трудных попыток.

Поднебесной .

Биография

Конфуций был сыном 63-летнего военного Шулян Хэ (叔梁纥, Shūliáng Hé) и семнадцатилетней наложницы по имени Янь Чжэнцзай (颜征在 Yán Zhēngzài). Отец будущего философа скончался, когда сыну его исполнилось всего полтора года. Отношения между матерью Конфуция Янь Чжэнцзай и двумя старшими женами были напряженными, причиной чего был гнев старшей жены, которая так и не смогла родить сына, что очень важно для китайцев того периода. Вторая жена, родившая Шулян Хэ слабого, болезненного мальчика (которого назвали Бо Ни), тоже недолюбливала молодую наложницу. Поэтому мать Конфуция вместе с сыном покинула дом, в котором он родился, и вернулась на родину, в г. Цюйфу , но к родителям не вернулась и стала жить самостоятельно .

С раннего детства Конфуций много работал, поскольку маленькая семья жила в бедности. Однако его мать, Янь Чжэнцзай, вознося молитвы предкам (это было необходимой частью культа предков , повсеместного в Китае), рассказывала сыну о великих деяниях его отца и его предков. Так у Конфуция крепло осознание того, что ему необходимо занять достойное его рода место, поэтому он начал заниматься самообразованием, в первую очередь - изучать необходимые каждому аристократу Китая того времени искусства . Усердное обучение принесло свои плоды и Конфуция назначили сначала распорядителем амбаров (чиновником, ответственным за прием и выдачу зерна) в клане Цзи царства Лу (Восточный Китай, современная провинция Шаньдун) , а потом чиновником, отвечающим за скот. Будущему философу тогда исполнилось - по оценкам разных исследователей - от 20 до 25 лет, он уже был женат (с 19 лет) и имел сына (по имени Ли, известного также под прозвищем Бо Юй) .

Это было время заката империи Чжоу , когда власть императора стала номинальной, разрушалось патриархальное общество и на место родовой знати пришли правители отдельных царств, окружённые незнатными чиновниками. Крушение древних устоев семейно-кланового быта, междоусобные распри, продажность и алчность чиновников, бедствия и страдания простого народа - всё это вызывало резкую критику ревнителей старины.

Осознав невозможность повлиять на политику государства, Конфуций подал в отставку и отправился в сопровождении учеников в путешествие по Китаю, во время которого он пытался донести свои идеи правителям различных областей. В возрасте около 60 лет Конфуций вернулся домой и провёл последние годы жизни, обучая новых учеников, а также систематизируя литературное наследие прошлого Ши-цзин (Книга Песен), И цзин (Книга Перемен) и др.

Ученики Конфуция по материалам высказываний и бесед учителя составили книгу «Лунь Юй » («Беседы и суждения»), которая стала особо почитаемой книгой конфуцианства (среди многих подробностей из жизни Конфуция там вспоминается Бо Юй 伯魚, его сын - также называемый Ли 鯉; остальные детали биографии сосредоточены большей частью в «Исторических записках» Сыма Цяня).

Из классических книг произведением Конфуция несомненно можно считать только Чуньцю («Весна и Осень», летопись удела Лу с 722 по 481 г. до н. э.); затем весьма вероятно, что он редактировал Ши-цзин («Книга стихотворений»). Хотя число учеников Конфуция определяется китайскими учёными до 3000, и в том числе около 70 ближайших, но в действительности мы можем насчитать известных по именам всего только 26 несомненных его учеников; любимейшим из них был Янь-юань . Другими близкими его учениками были Цзэн-цзы и Ю Жо (см. en:Disciples of Confucius).

Учение

Хотя конфуцианство часто называют религией , в нём нет института церкви, и для него не важны вопросы теологии . Конфуцианская этика не религиозна. Идеалом конфуцианства является создание гармоничного общества по древнему образцу, в котором всякая личность имеет свою функцию. Гармоническое общество построено на идее преданности (чжун , 忠) - лояльности в отношении между начальником и подчинённым, направленной на сохранение гармонии и самого этого общества. Конфуций сформулировал золотое правило этики : «Не делай человеку того, чего не желаешь себе».

Пять постоянств праведного человека

Нравственные обязанности, поскольку они материализуются в ритуале, становятся делом воспитания, образования, культуры. Эти понятия у Конфуция не были разведены. Все они входят в содержание категории «вэнь» (первоначально это слово означало человека с разрисованным туловищем, татуировкой). «Вэнь» можно истолковать как культурный смысл человеческого бытия, как воспитанность. Это не вторичное искусственное образование в человеке и не его первичный естественный слой, не книжность и не природность, а их органический сплав.

Распространение конфуцианства в Западной Европе

В середине XVII века в Западной Европе возникла мода на все китайское, и вообще на восточную экзотику . Эта мода сопровождалась и попытками освоить китайскую философию, о которой часто стали говорить иногда в возвышенных и восхищенных тонах. Так, например, англичанин Роберт Бойль сравнивал китайцев и индусов с греками и римлянами.

В 1687 году выходит в свет латинский перевод «Лунь юя» Конфуция. Перевод подготовила группа иезуитских учёных . В это время иезуиты имели многочисленные миссии в Китае. Один из публикаторов, Филипп Купле, возвратился в Европу в сопровождении молодого китайца, крещёного под именем Мишель. Визит этого гостя из Китая в Версаль в 1684 году дополнительно придал интерес к китайской культуре в Европе.

Один из самых известных иезуитских исследователей Китая, Маттео Риччи , пытался найти концептуальную связь между китайскими духовными учениями и христианством. Возможно, его исследовательская программа страдала европоцентризмом , но исследователь не готов был отказаться от мысли, что Китай мог успешно развиваться вне приобщения к христианским ценностям. При этом Риччи говорил, что «Конфуций является ключом к китайско-христианскому синтезу». Более того, он считал, что всякая религия должна иметь своего основателя, получившего первое откровение или Пришедшего , поэтому он назвал Конфуция основателем «конфуцианской религии».

Популярность Конфуция утверждается в дин. Хань: в литературе этой эпохи он выступает уже не только учителем и политиком, но и законодателем, пророком и полубогом. Интерпретаторы комментариев к «Чуньцю» приходят к выводу, что Конфуций удостоился получить «небесный мандат », и поэтому называют его «некоронованным ваном ». В 1 г. н. э. он становится объектом государственного почитания (титул 褒成宣尼公); с 59 н. э. за ним утверждаются регулярные приношения на местном уровне; в 241 (Троецарствие) происходит закрепление в аристократическом пантеоне, а в 739 (дин. Тан) закрепляется и титул вана. В 1530 (дин. Мин) Конфуций получает прозвание 至聖先師, «верховный мудрец [среди] учителей прошлого».

Эту растущую популярность следует сопоставлять с историческими процессами, протекавшими вокруг текстов, из которых почерпываются сведения о Конфуции и отношении к нему. Так, «некоронованный царь» мог служить для легитимации восстановленной династии Хань после кризиса, связанного с узурпацией трона Ван Маном (тогда же в новой столице основывается первый буддийский храм).

Многообразие исторических обликов, в которые образ Конфуция был облечен на протяжении китайской истории, вызвало ироничный комментарий Гу Цзегана , предписывающий «принимать по одному Конфуцию за раз».

См. также

Родовое древо Конфуция (NB Кун Чуйчан 孔垂長, р. 1975, советник президента Тайваня)

Напишите отзыв о статье "Конфуций"

Примечания

Литература

(Confucius Publishing Co.Ltd.)

Буранок С. О. // Научная конференция «Интеллектуальная культура исторической эпохи» УрО РОИИ, Екатеринбург, 26-27 апреля 2007 г.
Васильев В. А. // Социально-гуманитарные знания . 2006. № 6. С.132-146.
Головачёва Л. И. Конфуций о преодолении отклонений при просветлении: тезисы // XXXII научная конференция «Общество и государство в Китае» / . М., 2002. С.155-160.
Головачёва Л. И. Конфуций о цельности // XII Всероссийская конф. «Философии Восточно-Азиатского региона и современная цивилизация» / РАН. Ин-т Дал. Востока. М., 2007. С. 129-138. (Информ. материалы. Сер. Г; Вып.14)
Головачёва Л. И. Конфуций поистине непрост // XL научая конференция «Общество и государство в Китае». М., 2010. С.323-332. (Учён. зап. / Отд. Китая; Вып.2)
Го Сяо-ли . // Вопросы философии . 2013. № 3. С.103-111.
Гусаров В. Ф. Непоследовательность Конфуция и дуализм философии Чжу Си // Третья научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. Т.1. М., 1972.
Илюшечкин В. П. Конфуций и Шан Ян о путях объединения Китая // XVI Научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч.I, М., 1985. С.36-42.
Карягин К. М. / с портр. Конфуция, гравир. в Лейпциге Геданом. - СПб.: Типография Ю. Н. Эрлих, 1891. - 77, с., л. ил., портр. (Жизнь замечательных людей : биографическая библиотека Ф. Павленкова)
Кобзев А. И. // Философские науки . 2015. № 2. С.78-106.
Кравцова М. Е. , Баргачева В. Н. // Духовная культура Китая . - М., 2006. T.2. С.196-202.
Кычанов Е. И. Тангутский апокриф о встрече Конфуция и Лао-цзы // XIX научная конференция по историографии и источниковедению истории стран Азии и Африки. - СПб., 1997. С.82-84.
Лукьянов А. Е. Лао-цзы и Конфуций: Философия Дао. - М.: Восточная литература , 2001. - 384 с. - ISBN 5-02-018122-6
Малявин В. В. Конфуций. М.: Молодая гвардия , 1992. - 336 с. (ЖЗЛ) - ISBN 5-235-01702-1 ; 2-е изд., испр. и доп. 2001, - ISBN 978-5-235-03023-7 ; 3-е изд. 2007, - ISBN 978-5-235-03023-7 ; 4-е изд. 2010, - ISBN 978-5-235-03344-3 .
Маслов А. А. // Маслов А. А. Китай: колокольца в пыли. Странствия мага и интеллектуала. - М.: Алетейя , 2003. С.100-115.
Переломов Л. С. Конфуций. Лунь Юй. Исследование; перевод древнекитайского, комментарии. Факсимильный текст Лунь юя с комментариями Чжу Си. - М.: Восточная литература, 1998. - 588 с. - ISBN 5 02 018024 6
Переломов Л. С . Конфуций: жизнь, учение, судьба. - Москва: Наука , 1993. - 440 с. - ISBN 5-02-017069-0 .
Попов П. С. Изречения Конфуция, учеников его и других лиц. - СПб., 1910.
Роузман, Генри . О знании (чжи): дискурс-руководство к действию в «Аналектах» Конфуция // Сравнительная философия: Знание и вера в контексте диалога культур / Институт философии РАН. - М.: Восточная литература. 2008. С.20-28. (Сравнительная философия) - ISBN 978-5-02-036338-0 .
Чепурковский Е. М. Соперник Конфуция: библиографическая заметка о философе Мо-цзы и об объективном изучении народных воззрений Китая. - Харбин , 1928.
Ян Хин-шун , Донобаев А. Д. Этические концепции Конфуция и Ян Чжу // X научная конференция «Общество и государство в Китае» Ч.I. М., 1979. C. 195-206.

Bonevac, Daniel ; Phillips, Stephen. Introduction to world philosophy. - New York: Oxford University Press , 2009. - ISBN 978-0-19-515231-9 .
Creel, Herrlee Glessner . Confucius: The man and the myth. - New York: John Day Company , 1949.
Dubs, Homer H. The political career of Confucius // Journal of the American Oriental Society (англ.) русск. . - 1946. - Т. 4 , № 66 .
Golovacheva L. I. Confucious Is Not Plain, Indeed // Современная миссия конфуцианства - сборник докладов междунар. науч. конф. в память 2560 годовщины Конфуция. - Пекин, 2009. В 4 т. - С.405-415. 《儒学的当代使命--纪念孔子诞辰2560周年国际学术研讨会论文集（第四册）》 2009年.
Hobson, John M. The Eastern origins of Western civilisation. - Cambridge: Cambridge University Press , 2004.
Chin, Ann-ping . The authentic Confucius: A life of thought and politics. - New York: Scribner , 2007. - ISBN 978-0-7432-4618-7 .
Kong Demao; Ke Lan; Roberts, Rosemary. The house of Confucius. - Hodder & Stoughton , 1988.
Parker, John. Windows into China: The Jesuits and their books, 1580-1730. - Trustees of the Public Library of the City of Boston, 1977. - ISBN 0-89073-050-4 .
Phan, Peter C. Catholicism and Confucianism: An intercultural and interreligious dialogue // Catholicism and interreligious dialogue. - New York: Oxford University Press , 2012. - ISBN 978-0-19-982787-9 .
Rainey, Lee Dian. Confucius & Confucianism: The essentials. - Oxford: Wiley-Blackwell , 2010. - ISBN 978-1-4051-8841-8 .
Riegel, Jeffrey K. Poetry and the legend of Confucius"s exile // Journal of the American Oriental Society . - 1986. - Т. 106 , № 1 .
Yao Xinzhong . . - Brighton: Sussex Academic Press , 1997. - ISBN 1-898723-76-1 .
Yao Xinzhong. . - Cambridge: Cambridge University Press , 2000. - ISBN 0-521-64430-5 .
Yu, Jiyuan . The Beginnings of Ethics: Confucius and Socrates // Asian Philosophy 15 (July 2005). Pр.173-89.
Yu, Jiyuan . The Ethics of Confucius and Aristotle: Mirrors of Virtue. - Routledge , 2007. - 276 p. - ISBN 978-0-415-95647-5 .

Онлайн-публикации

Ahmad, Mirza Tahir . Ahmadiyya Muslim Community (???). Проверено 7 ноября 2010. .
(20 February 2011). .
(недоступная ссылка - история ) . Bandao (21 August 2007). .
. China Daily (2 February 2007). .
. China Daily (24 September 2009). .
. China Economic Net (4 January 2009). .
. China Internet Information Center (19 June 2006). .
. Ministry of Commerce of the People"s Republic of China (18 June 2006). .
Riegel, Jeffrey // The Stanford Encyclopedia of Philosophy . - Stanford University Press , 2012. из первоисточника 15 октября 2012.
Qiu, Jane . Seed Magazine (13 August 2008). .
Yan, Liang . Xinhua (16 February 2008). .
Zhou, Jing . , China Internet Information Center (31 October 2008).

Ссылки

// Большая советская энциклопедия : В 66 томах (65 т. и 1 доп.) / Гл. ред. О. Ю. Шмидт . - 1-е изд. - М .: Советская энциклопедия , 1926-1947.

Отрывок, характеризующий Конфуций

Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.

22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.

– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L"Empereur! L"Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu"est ce qu"il a dit? Qu"est ce qu"il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.

Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.

С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l"etat de ses troupes dans les differents corps d"annee que j"ai ete a meme d"observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l"esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l"interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu"on rallie l"armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l"artillerie qui n"est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l"on n"y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d"Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.

Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.

Для европейцев Китай - другая планета. И находится эта планета ужасно далеко, и населяют ее странные, все на одно лицо, жители, и письменность у китайцев загадочная, а уж мышление точно другое.

Что поделаешь? Бытие определяет сознание. Европейское понимание жизни складывалось на пустынном и недружелюбном континенте, где одинокому человеку приходилось противостоять и природе, и другим людям. И только Бог в помощь. Если выжил, как же не возгордиться успехами, как не почувствовать себя любимым сыном Творца мира и главной его целью? «Тварь я дрожащая или право имею?» - «Имеешь, имеешь, конечно, имеешь, о, несчастный Робинзон Крузо!»

А вот жизнь в человеческом муравейнике, который возник на южных и восточных просторах Азии, предполагала другое мировосприятие, и другое поведение. Личные силы, знания и доблесть - ничто. Вместо одного погибшего или убитого находятся тысячи других. В схватках - полнейшая взаимозаменяемость. А выжить можно только подчиняясь воле общества, только будучи правильно вписанным в общественную структуру. Во французском фильме «Индокитай» ключевой эпизод - любовь француженки и китайца в Сайгоне, в доме с бумажными стенами, стоящем едва ли не на мостовой. Половой акт, сопровождаемый шорохом тысяч шагов, проходящих мимо людей. Поэтому, думается, в этих краях не смогла завоевать массы религия, в центре которой находится единственный бог. Пусть даже и абсолютно всемогущий бог. Бог с большой буквы.

А вот этическое учение о том, как правильно и счастливо уживаться с окружающими, как укрощать свои желания и довольствоваться малым, могло вполне вознестись до статуса религии. Что и произошло, по крайней мере, дважды. В Азии возникли и буддизм, и конфуцианство, которые с европейской точки зрения религиями никак не являются.

Конфуцианство названо по имени великого древнего китайского философа Конфуция (551 до н. э. — 479 до н. э.) . Конфуций - европейская, латинизированная, транскрипция имени Кун Цю. Иногда это имя пишут, как Кун-цзы, Кун Фу-Цзы или просто Цзы, что означает «учитель». Беда в том, что европейцы никогда не смогут правильно произнести китайское имя. Еще один довод за то, что китайцы - существа с другой планеты. :)

Конфуций жил во время так называемых «Сражающихся царств» («Чжаньго»). Это очень древний период в истории Китая, почти за 2600 лет до наших дней и приблизительно за 250 лет до создания Китайской Империи. Чтобы определить это время по «европейским часам» скажем, что оно совпадает с периодом классической Древней Греции. Прошли греко-персидские войны. Началось развитие греческой философии. Время жизни философа Пифагора. Вскоре после смерти Конфуция стал известен Сократ, еще позже - ученик Сократа, Платон.

Но вернемся в Китай, на другую планету. Конфуций родился в городе Цюйфу (это современная китайская провинция Шаньдун). Он был потомком обедневшего, но знатного рода, сыном 63-летнего чиновника и его 18-летней наложницы. После смерти отца мать Конфуция удалилась из Цюйфу на родину, но жила не у родителей, а самостоятельно.

Поэтому Конфуций с детских лет тяжело работал, но одновременно много учился и постиг 6 важных искусств, которые были необходимы в ту эпоху молодому человеку из благородной семьи. Эти науки включали знание ритуалов, умение исполнять и понимать музыку, умение стрелять из лука и управлять колесницей, а также умение читать, писать и считать.

В юности Конфуций был чиновником, а позже стал учителем, первым частным учителем в Китае. Учеников в свою школу он принимал, не интересуясь их материальным положением и благородством происхождения. В 496 г. до н.э., уже достигнув почтенного возраста в 50 лет, Конфуций ушел в отставку и начал свое 13-летнее странствие по Китаю в сопровождении учеников. Конфуций проповедовал повсюду, в том числе и при дворах властителей, пытаясь донести до них свое этическое учение. Возвратившись в 484 г. до н. э. домой, ученый полностью занялся преподаванием и, по легенде, подготовил 3000 учеников. Из этого количества учеников у Конфуция было 70 ближайших и 12 - тех, кто всегда следовал за учителем и наставников. Случайно или нет, эта цифра совпадает с количеством апостолов у основателя христианства. На этом основании в 17 веке многие ученые, знатоки Китая (а были это по преимуществу иезуиты) пытались провести параллели между Конфуцием и Христом.

Умер Конфуций в 479 году до н.э. на берегу большой равнинной реки под кронами деревьев, как и подобает философу. После смерти учителя последователи Конфуция написали книгу «Беседы и суждения» («Лунь-юй»), в которой были помещены записи бесед Конфуция с единомышленниками и его высказывания по разным вопросам. Книга очень скоро стала канонической. Конфуцианство стало официальным вероучением Китая, а Конфуция приобщили к лику богов. В его честь строили храмы, и потихоньку-полегоньку скромный учитель в глазах китайцев стал светочем мудрости. Знакомое явление, не правда ли?

Странно было бы в статье о Конфуции не упомянуть, в чем состоит его учение. Учение Конфуция этическое, то есть учит правильному поведению. Строго говоря, этическая составляющая в любой религии - одна из главных. Учение Конфуция считает, что человеку всегда хочется быть счастливым. Для достижения этого «благородному мужу» предлагается придерживаться пяти главных правил поведения.

1. Человеколюбие. Следуя этому правилу, в жизни необходимо руководствоваться сочувствием и любовью к людям. Человеколюбие символизирует дерево. Из человеколюбия вытекает следующее правило правильного поведения, «справедливость».

2. Справедливость. Это правило основано на человеколюбии и на взаимности. К другому человеку следует относиться так же, как к себе. Символом справедливости является металл.

3. Соблюдение обрядов и ритуалов. Здесь заложена необходимость сохранять, а не разрушать основы общества. Символом этого в высшей степени консервативного правила у Конфуция является огонь, стихия, которая у европейцев, так или иначе, ассоциируется с революцией. Вот и пойми этих китайцев!

4. Мудрость. Человеку свойственно предвидеть последствия своих действий. Посему мудрый муж вооружится здравым смыслом и будет благоразумен. Мудрость уравновешивает справедливость и препятствует проявлению упрямства. Символ мудрости - вода.

5. Добрые намерения и добросовестность. Это правило призывает к новым свершениям и уравновешивает консервативность требования соблюдения ритуалов. Добрые намерения предупреждают лицемерие и приводят к прогрессу. Символом этого правила поведения является земля.

Конфуция почитают не только в Китае. Для многих людей на Земле он символизирует Китай и многочисленные достижения китайцев во многих сферах жизни. Во многих странах, в том числе, в России, действуют институты Конфуция, содействующие распространению китайской культуры и языка. Памятники Конфуцию стоят не только в Китае, но также в Москве и в Санкт-Петербурге.

Полезные ссылки:

Биография Конфуция по большей части неизвестна, но кое-какие сведения все-таки дошли до наших дней. Авторами воспоминаний являются ученики великого мастера слова.

Философ, получивший признание уже в 20 лет, создал целое учение – конфуцианство, которое оказало огромное влияние на историю становления государств Юго-Восточной Азии. Он систематизировал летописи различных китайских княжеств, основал первый университет в Китае, написал специальные правила поведения для всех сословий Китая.

Конфуций происходил из древнего китайского аристократического рода, к моменту рождения философа (551 год до н.э.) уже обедневшего. Его отец умер, когда мальчику исполнилось 3 года, а мать, будучи всего лишь наложницей, была вынуждена уйти из семьи и жить с сыном самостоятельно.

Именно поэтому Конфуций очень рано начал работать, занимаясь параллельно самообразованием и осваивая положенные каждому чиновнику и аристократу Китая искусства. Образованного юношу скоро заметили, и он начал свою карьеру при дворе в царстве Лу.

Педагогическая работа

Это время было очень непростым для Китая, и, когда Конфуций понял, что он не может повлиять на политическую ситуацию в его царстве, философ отправился странствовать с учениками по Китаю. Его целью было донести до правителей отдельных царств мысль о том, что сила государства в единстве.

Большую часть своей жизни он провел в путешествиях, а в возрасте 60 лет вернулся домой. Продолжая преподавать, он систематизировал литературное наследие своей страны, создав «Книгу перемен» и «Книгу песен».

Учение и ученики

Учение Конфуция было довольно простым, и, хотя сейчас конфуцианство приравняли к религии, религией оно не является. В основе его лежит понятие о нравственности, гуманизме, доброте, добродетелях и создании гармоничного общества, в котором каждый человек занимает положенное ему место.

Конфуций много рассуждал об образовании человека, о таком явлении, как культурность, цивилизованность. Он считал, что человек может развить в себе то, что заложила в нем природа. Цивилизованность нельзя воспитать, культурности нельзя обучить. Это либо есть в человеке, либо нет.

Первую краткую биографию Конфуция написали его ученики и его сын (Конфуций женился рано, в 19 лет) Бо Юй. Они составили летописное жизнеописание и создали книгу, в основу которой были положены беседы Конфуция со своими учениками – «Лунь Юй» («Беседы и суждения»).

Смерть и начало почитания

Умер Конфуций 479 году до н.э., а почитать его начали в 1 году н.э. Именно в этот год его объявили объектом государственного почитания. Чуть позже за ним закрепили место в аристократическом пантеоне, потом его наделили титулом ванна, а в XVI веке – титулом «величайшего мудреца прошлого».

Первый храм в его честь возвели в том же XVI веке.

В Европе труды Конфуция начали изучать в XVIII – XIX веках. Особенно им интересовались такие европейские философы, как Лейбниц и Гегель.

Гегель, кстати, говорил, что европейскому человеку очень сложно принять учение Конфуция, так как смиренность и подчиненность колективному началу не соответствует европейскому менталитету.

Другие варианты биографии

Интересно, что собственное имя Конфуция – Кун Цю или Кун Фу. Приставка «Цзы» в переводе с древнекитайского означает «учитель» или «педагог».
У Конфуция было более 500 учеников, но самыми любимыми были 26 из них. Именно они и составили сборник изречений своего великого учителя.

Настоящее имя человека, которого в Европе знают как Конфуция, - Кун Цю, вместе с тем в литературе можно нередко увидеть и такие варианты, как Кун-цзы, Кун Фу-Цзы или просто Цзы, что означает «учитель». Конфуций – великий древний китайский философ, мыслитель, мудрец, основатель философской системы, получившей название «конфуцианство». Его учение стало значимым фактором духовного, политического развития Китая, Восточной Азии, среди всех мыслителей древнего мира ему принадлежит статус одного из величайших. В основе учения Конфуция лежала естественная человеческая потребность в счастье, рассматривались разносторонние вопросы жизненного благополучия и этики.

Родился Конфуций приблизительно в 551 до н. э. в Цюйфу (современная провинция Шаньдун) и являлся потомком аристократического обедневшего рода, сыном пожилого чиновника и его молоденькой наложницы. С детских лет он познал, что такое тяжелая работа и нужда. Трудолюбие, любознательность и осознание необходимости быть человеком культурным сподвигли его идти по пути самообразования и самосовершенствования. Работал в юности смотрителем складов и госземель, однако призвание его было в другом - в том, чтобы учить других. Он начал заниматься этим в 22 года, стал первым частным китайским учителем, а впоследствии снискал славу самого знаменитого педагога в Поднебесной. В открытую им частную школу принимали учеников без оглядки на их материальное состояние и благородство происхождения.

На государственную службу Конфуций впервые попал уже в зрелом, 50-летнем, возрасте; в 496 до н. э. занимал должность первого советника в Лу, однако из-за интриг, невозможности реально влиять на госполитику вышел в отставку, чтобы целых 13 лет странствовать в компании учеников по Китаю. В ходе путешествия он наносил визиты к правителям разных областей, стараясь донести до них этико-политическое учение, превратить их в единомышленников, однако целей своих не достигал.

Возвращение в Лу состоялось в 484 г. до н. э. С этого времени биография Конфуция всецело связана с преподаванием. Предание гласит, что количество его учеников приближалось к трем тысячам, из которых примерно 70 могли называть себя ближайшими, а 12 всегда неотступно следовали за наставником. По именам же известно 26 человек, которые доподлинно являлись его учениками. Параллельно преподаванию Конфуций занимался книгами: собирал их, систематизировал, редактировал, распространял – в частности, Ши-цзин («Книгу песен»), И цзин («Книгу перемен»). Смерть настигла великого китайского мудреца примерно в 479 г. до н. э., как гласит предание, на берегу тихо несущей свои воды реки, под сенью листвы. Похоронили философа на кладбище, на котором впоследствии предполагалось хоронить только его потомков, наиболее близких учеников, последователей.

Новая жизнь учения Конфуция началась после смерти его автора. Последователями была написана книга «Беседы и суждения» («Лунь-юй»), представлявшая собой записанные беседы учителя с единомышленниками, учителями, высказывания Конфуция. Вскоре она приобрела статус канона его учения. Конфуцианство получило всеобщее признание, а после 136 г. до н. э. с подачи императора У-ди приобрело статус официального вероучения. Конфуцию поклонялись как божеству, считали первоучителем человечества, строили в его честь храмы. Культ великого китайского мудреца перестал поддерживаться с началом буржуазной Синьхайской революции (1911 г.), однако авторитет Конфуция по-прежнему велик и не подвергается ревизии.