Около миллиона россиян страдают смертельными заболеваниями. Треть из них задумывается о добровольном уходе из жизни, говорят специалисты. При этом эвтаназия в России запрещена, а поездка на процедуру в Европу стоит несколько тысяч евро.

Как живут смертельно больные россияне, почему в России запрещена эвтаназия, а также кто помогает неизлечимо больным уйти из жизни - “Бумага ” выяснила, имеют ли жители России право на смерть.

Татьяне из Москвы 55 лет. Она обожает комедии Гайдая и практически наизусть знает Булгакова, увлекается раритетным парфюмом и часто вспоминает своих учеников - за 25 лет работы преподавателем физики их было немало.

Сейчас Татьяна уже не преподает. Она вышла на пенсию и пытается накопить на эвтаназию - процедуру, при которой врач сам вводит пациенту смертельный препарат.

В марте 2015 года женщина узнала, что у нее рак. Позже - что ее заболевание не реагирует на лечение и лишь прогрессирует. А недавно врачи обнаружили у Татьяны новую опухоль в легком.

Стадия [заболевания] у меня поздняя. Ситуация пока не особенно критическая, но я знаю, что будет дальше. Страшная боль, беспомощность, ненужность никому - у меня нет родственников и близких. Некому бегать выбивать лекарства и обеспечить элементарный уход. Осталась только пара друзей, - рассказывает Татьяна.

На таком фоне москвичка задумалась о добровольном уходе из жизни: “Каждый человек имеет право на достойный уход. Лучше уйти цивилизованно, а не размазаться по асфальту, выйдя на улицу через балкон. И то, если сможешь до него доползти”.

В России эвтаназия запрещена. Единственный выход для женщины - это поездка на процедуру за границу. Но стоит она несколько тысяч евро. «Я пытаюсь накопить на эвтаназию, но с пенсии получается не очень. Онкология - это очень дорого. Бесплатная медицина у нас отошла на второй план. За всё приходится платить. Если ты тяжело болен, государство стоит в сторонке. Накопить просто невозможно», - подчеркивает Татьяна.

Где разрешена эвтаназия и к чему приводит ее легализация

Эвтаназия запрещена в большинстве стран мира. Россия не является исключением: у больных есть только право отказаться от медицинского вмешательства, включая искусственное поддержание жизни.

Однако некоторые страны легализовали для своих граждан эвтаназию или ассистированное самоубийство (АС) - процедуру, при которой врач выписывает смертельное лекарство больному, но тот принимает его сам.

С 2002 года эвтаназия разрешена в Нидерландах и Бельгии. C 2009-го помощь в совершении самоубийства разрешили в Люксембурге, в 2015-м - в Колумбии, Германии и Канаде. Кроме того, ассистированное самоубийство разрешено в шести штатах США: Орегон, Вашингтон, Колорадо, Вермонт и Калифорния получили его путем изменения законодательства, а Монтана - по решению суда. В этих штатах право на уход из жизни с помощью врачей имеют пациенты старше 18 лет, жить которым остается не больше полугода. Смертельный диагноз должны подтвердить два независимых врача, а свое желание умереть пациент должен высказать трижды.

В Швейцарии ассистированное самоубийство также легализовано на государственном уровне, а процедуру можно применять и к зарубежным гражданам. Еще в 1942 году там приняли закон, разрешающий «помогать совершать самоубийство», если у «помощника» - чаще всего, врача - нет корыстных мотивов. В стране работает сразу несколько некоммерческих организаций, которые за определенную плату помогают иностранцам совершить ассистированный суицид.

Наиболее известная из них - Dignitas - предлагает организовать ассистированный суицид людям, страдающим от неизлечимых болезней, «невыносимой боли» или «непереносимой инвалидности». Такие услуги стоят 8–12 тысяч долларов. Всего, по официальным данным, за 18 лет некоммерческая организация помогла уйти из жизни 2328 людям, почти половина из которых - немцы. Россиян среди клиентов Dignitas за всё это время было всего двое. Оба сделали ассистированное самоубийство в 2014 году. Рассказать о них «Бумаге » в Dignitas отказались.

Трейлер фильма о Dignitas

При этом количество людей, выбирающих эвтаназию или ассистированное самоубийство, от страны к стране серьезно разнится. Так, в Швейцарии в год насчитывается порядка 700 случаев добровольного ухода из жизни с помощью врачей, в Нидерландах – 5 тысяч, а в американском Орегоне - чуть сотни. Вместе с тем число смертельных процедур в таких странах год от года увеличивается. Например, в Швейцарии в 2014 году провели на 26 % больше эвтаназий, чем годом ранее.

Из статистики следует, что чаще других эвтаназию выбирают онкобольные. В 2015 году в Нидерландах больше 70 % из 5500 людей, выбравших эвтаназию (которое составило около 4 % всех смертей в стране), были больны раком.

При этом, согласно опросам , физические мучения не являются для таких больных главным фактором в пользу эвтаназии. Решившиеся на нее люди чаще всего указывают, что сделали такой выбор в первую очередь из-за депрессии и чувства «безнадежности».

Что является альтернативой эвтанзии и АС

Альтернативой в России считается паллиативная помощь больным. В задачи врачей, занимающихся паллиативной медициной, входит использование методов и процедур, которые могут облегчить состояние неизлечимо больного: например, обезболивание и купирование тяжелых симптомов.

Паллиативная медицинская помощь развивается сегодня в России семимильными шагами. Однако если сравнивать уровень нашего развития с другими странами, то, конечно, мы сильно отстаем и будем наверстывать отставание еще какое-то время, - говорит исполнительный директор российской Ассоциации хосписной помощи Евгений Глаголев.

В России паллиативная помощь представлена в первую очередь хосписами: их в стране около сотни . Хосписы - это бесплатные медицинские учреждения для больных в терминальной стадии заболевания. Обстановка в хорошем хосписе напоминает кадры из голливудских фильмов, где показывают дома для пожилых людей. В таких заведениях небольшое число пациентов (порядка 30–50 человек), заботливые медсестры, психологическая помощь и индивидуальный подход к больным. Кроме того, у хосписов есть выездные службы, которые обслуживают и помогают пациентам, оставшимся дома: обычно их больше, чем тех, кто лежит в стационаре.

По последним данным Минздрава, который ведет учет только больных в терминальной стадии, сейчас в России до 600 тысяч нуждающихся в паллиативной помощи, включая 36 тысяч детей. На деле тех, кому требуется помощь, скорее всего, еще больше, говорит Глаголев. Назвать точные цифры сложно: существуют разные методики оценки. По одной из них, в такой помощи нуждаются как минимум 260 тысяч онкобольных и 520 тысяч пациентов с иными заболеваниями, а также около 200 тысяч несовершеннолетних. По оценке Глаголева, паллиативную помощь получают менее половины нуждающихся.

Хосписы очень дороги в обслуживании. Естественно, государственного финансирования не хватает, как и везде, - говорит Глаголев. - Однако у Минздрава есть четкий план по развитию паллиативной помощи, согласно которому к 2020 году в стране будет достаточное количество паллиативных коек на душу населения. План успешно выполняется. Койки открыть легко, на это даже не нужно много денег, особенно с учетом идущей модернизации системы здравоохранения, когда закрываются многие отделения. А вот сделать так, чтобы на выделенных койках действительно оказывалась качественная паллиативная помощь со всеми составляющими, очень трудно - и в этом я вижу большую проблему.

Глаголев приводит следующий пример: государство выделяет около 1800 рублей на один койко-день для пациента хосписа, тогда как в реальности для качественной помощи больному ежедневно нужно около 10 тысяч рублей.

Специалист признает, что у пациентов с неизлечимыми заболеваниями нередко возникают мысли об эвтаназии. «В задачи паллиативной помощи не входит ни торопить, ни отдалять наступление смерти. Однако все исследования по этой теме говорят, что люди боятся не самого факта смерти, а связанных с умиранием мучений. Не только своих, но и своих близких. Никто не хочет быть обузой для родственников. Я точно знаю, что если купировать тягостные симптомы, убрать боль, облегчить болезненное состояние, то очень часто вопрос об эвтаназии уходит сам собой», - рассказывает Глаголев.

С ним согласна и педиатр Анна Сонькина, изучавшая опыт эвтаназии в Нидерландах: «Думать о легализации эвтаназии в России можно только после развития паллиативной помощи».

Руководитель отдела суицидологии московского НИИ психиатрии Евгений Любов в разговоре с «Бумагой » пояснил, что не менее трети всех тяжело больных склонны к суицидам, но решается на них лишь малая часть. Любов подчеркивает, что точной статистики по таким самоубийствам в России не существует: они «маскируются» случайными передозировками, падениями и так далее. Однако, по его оценке, только около 5 % суицидов в России происходит из-за неизлечимых болезней, гораздо опаснее - психологические проблемы. «Большинство призывающих смерть депрессивны, ощущают обремененность собой, одиноки и физически страдают. И им нужно помочь», - пояснил специалист.

Действительно, получить необходимую паллиативную помощь могут далеко не все россияне. Так, даже в Москве, по данным фонда «Вера», качественный уход и обезболивание в 2015 году получали не более четверти неизлечимо больных. Иногда такая ситуация приводит к волне самоубийств. Так было, например, в феврале 2015 года, когда за один месяц в Москве покончили с собой одиннадцать человек, страдавших от рака и не получивших необходимой медпомощи. После одного из таких случаев - самоубийства контр-адмирала Вячеслава Апанасенко - в России всё-таки существенно облегчили выписку наркотических обезболивающих онкобольным.

Однако с похожими проблемами сталкиваются не только больные раком. Более того, большинство бесплатных хосписов принимает только их, отказывая больным с другими диагнозами.

Почему РПЦ против эвтаназии и что об этом думают больные

Болеть Анастасия начала с рождения. В младенчестве она дважды перенесла заражение крови, после этого девочке сделали прививку против туберкулеза, а затем Настю парализовало. В 3,5 года ей диагностировали детский церебральный паралич.

Сейчас Анастасии 40 лет. У нее 1-я группа инвалидности - женщина не может ходить и обслуживать себя. За ней ухаживает ее пожилая мама. «Я знаю, что с 2-й или 3-й группой инвалидности люди с подобным диагнозом зачастую могут где-то учиться и социализироваться, иногда даже создать семью и родить здоровых детей. Но я могу только говорить, видеть и слышать, - рассказывает Анастасия. - Интеллект у меня нормальный, но от этого психологически, как ни странно, только сложнее. Понимаете, каково осознавать, что вам 40 лет и у вас в силу сложившихся обстоятельств не будет самостоятельной жизни, личной жизни, семьи? Вы зависимы от других в том, чтобы одеться, раздеться, помыться или сходить в туалет».

Выходов из такой ситуации женщина не видит, новых способов лечения Анастасии давно не предлагают. “В интернат меня мама не сдаст. Она категоричный человек: решила, что будет за мной ухаживать до конца жизни, сколько сможет. А я считаю, что неправильно делают, оставляя тяжелых инвалидов с пожилыми родителями до конца жизни. В интернате, возможно, проживешь меньше, но это в некоторых случаях к лучшему. Ведь никто не задумывается о том, что с возрастом проблемы лишь усугубляются, - так Анастасия объясняет, почему задумывается об ассистированном суициде. - Конечно, если была бы такая возможность, то я не отказалась бы, но я не знаю, как это в моем случае осуществить технически. Дальше собственной улицы я чаще всего не могу в коляске проехать, не то что за границу полететь”.

Женщина признает, что в России о легализации эвтаназии говорить сложно: «Сейчас для многих важно мнение церкви, а верующие выступают резко против подобных методов. Но не все же поголовно должны быть верующими. Я считаю, что для тех, кто не считает себя верующим, должна быть какая-то альтернатива и право выбора в том, как человеку вести себя в случае тяжелого заболевания. Лично я, например, атеистка, хотя меня крестили в младенчестве в православной церкви. Не знаю, на что надеялись родители. Возможно, думали, что я выздоровею, но ничего не произошло».

Против эвтаназии выступают все основные мировые религии, заявляя, что только бог может давать и забирать жизнь. Так, в конце 2016 года глава РПЦ патриарх Кирилл и Папа Римский Франциск сделали совместное заявление, в котором осудили процедуру. Они заявили, что распространение эвтаназии приводит к тому, что престарелые и больные люди начинают ощущать себя чрезмерным бременем для близких и общества в целом.

«Манипулирование человеческой жизнью - это покушение на основы бытия человека, сотворенного по образу божию», - пояснили в заявлении иерархи.

О негативном отношении к эвтаназии патриарх Кирилл говорил не один раз. Среди прочего он заявлял , что эвтаназия - это «путь по дехристианизации Европы» и «позор современной цивилизации».

В РПЦ часто указывали , что в странах, которые сначала легализовали эвтаназию для смертельно больных в терминальной стадии, постоянно увеличивается круг людей, которые могут воспользоваться этой процедурой. По мнению представителей церкви, такая тенденция может закончиться «принудительной эвтаназией» и легализацией убийств.

Действительно, в Бельгии со временем разрешили эвтаназию для несовершеннолетних и людей в депрессии, в Нидерландах проводят эвтаназии для «уставших от жизни» пожилых людей и психически больных, а также обсуждают легализацию эвтаназии для совершенно здоровых людей. При этом в более религиозных странах, например, в США круг людей, имеющих право на эвтаназию, не расширяется.

Согласны с решающей ролью религии в вопросе «права на смерть» даже менее системные православные священники. Например, епископ Григорий Михнов-Вайтенко, вышедший из РПЦ после того, как он публично раскритиковал войну в Донбассе, в разговоре с «Бумагой » подчеркнул, что христианство всегда будет на стороне паллиативной помощи, а не эвтаназии.

«Сейчас РПЦ - часть госаппарата»: священник - о том, почему он против передачи Исаакия и закона об оскорблении чувств верующих

Действительно ли священнослужители много зарабатывают и зачем они берут кредиты, почему священник выступает против закона об оскорблении чувств верующих и обращает ли церковь внимание на протесты против передачи Исаакиевского?

Христианство всегда будет за жизнь и, соответственно, за развитие хосписов, - говорит священник. - Но нужно понимать, что это не вопрос законодательства или запрета на упоминание суицида в СМИ. Просто у человека всегда должна быть альтернатива уходу из жизни - это качественный уход и медицинская помощь. Потому что если говорить о тяжелобольных людях, которые испытывают страшные боли, мы не должны от них требовать продолжать жить, улыбаться и радоваться. Это по меньшей мере странно. И если они всё-таки выбирают уход из жизни, то осуждать нужно не его, а нас, окружающих, тех, кто не дал им этой альтернативы.

С важностью мнения церкви об эвтаназии согласна и 36-летняя Анна из Петербурга. Она, как и Анастасия, страдает тяжелой болезнью и выступает за легализацию эвтаназии в России.

Анна всегда любила петь. Несколько лет назад она могла часами играть на гитаре и напевать любимые рок-хиты - петербурженка обожает Цоя и «Сплин», «Арию» и ДДТ. Пение для Анны было всей жизнью, признает она в разговоре с “Бумагой “.

Сейчас из-за проблем со здоровьем женщина уже не может петь. У нее бронхиальная астма, хроническая обструктивная болезнь легких (одна из самых смертоносных болезней на Земле) и хронический гастродуоденит. Месяц назад петербурженке пришлось покинуть работу в ателье из-за очередного обострения болезни. «У меня бывает сильная одышка, даже если я просто сижу, не двигаясь. И постоянные боли в животе. Неделями. Иногда мне кажется, что я сейчас умру», - объяснила Анна.

Впервые мысль об эвтаназии возникла у женщины 15 лет назад. В 2002 году Анна в очередной раз попала в больницу, но за месяц лечения врачи так и не смогли помочь и снять боль. Выйдя из больницы в состоянии депрессии, Анна нашла в интернете информацию об асисстированном самоубийстве для иностранцев в Швейцарии и решила на нее накопить, но не смогла. А позже эту мысль отгоняла ради детей: сейчас Анна вместе с мужем Дмитрием воспитывают 10-летнего сына Тимофея и 5-летнюю дочку Алису.

Кроме семьи у петербурженки есть и любимые хобби - изучение культуры и языков Азии, живопись и научно-популярные книги. Несмотря на это, Анна признает, что, вероятно, вернется к мысли об эвтаназии: «Во время обострений я всегда думаю о смерти. Мысль о том, что так мучиться придется еще несколько десятилетий, не дает разумно относиться к жизни. Я и так практически постоянно чувствую симптомы своей болезни. Но, когда они невыносимы, хочется умереть».

На легализацию эвтаназии в России женщина уже не рассчитывает. «В России эвтаназию воспринимают очень критически. С этим я столкнулась, прося подписать петицию об эвтаназии в России своих друзей из сети. Практически всех я знаю лично, но только несколько из них подписали. Практически все отвечали, что это грех и никто не вправе отнимать чужую жизнь. Многие ссылаются на бога. Но ведь в ветеринарии никто на него не ссылается. И усыпляют, не спросив животное. Человек же может сам сказать, почему он хочет уйти из жизни», - пояснила она.

Почему российские чиновники выступают против эвтаназии

Российские власти придерживаются крайне консервативных взглядов на эвтаназию и даже не начинали разрабатывать законопроект о ее легализации. Лишь в 2007 году СМИ сообщили о возможном принятии эвтаназии в России, но и тогда всё ограничилось слухами и запросами депутатов в медучреждения. После этого об эвтаназии в Госдуме говорили исключительно в осуждающем тоне, судя по стенограммам заседаний на сайте парламента.

Свою точку зрения российские власти объясняют не только религиозными догмами, но и неготовностью общества. Так, бывший вице-спикер Госдумы Владимир Катренко, когда в парламенте в последний раз всерьез обсуждалась легализация эвтаназии, заявил , что, по сути, это является разрешением на самоубийства и убийства.

Нам говорят, что в России очень низок качественный уровень медицинской помощи, но это лишь доказывает необходимость этот уровень повышать, а не пытаться снять проблему разрешением самоубийства отчаявшихся больных. Разрешив эвтаназию, мы легализуем право на смертный приговор, вынесенный медициной человеку и человеком самому себе, - пояснял он.

Зампред комитета Госдумы по охране здоровья Николай Герасименко тогда заявлял , что эвтаназия станет «оружием в руках недобросовестных медиков, юристов и черных риелторов», которые «загубят тысячи людей ради квартир». «Какая, к черту, эвтаназия? Пенсионеры от голода дохнут. У нас эвтаназию государство осуществляет, но про это никто не говорит», - добавляла эксперт Координационного совета по социальной стратегии при председателе Совета Федерации Наталья Маркова.

При этом чиновники подчеркивали: идея легализации эвтаназии не найдет широкой поддержки в российском обществе. Их мнение частично подтверждается тем, что борьба за легализацию эвтаназии в России сейчас ограничивается постами в специализированных сообществах для смертельно больных в соцсетях и созданием петиций на сайте Change.org . Больше 200–300 подписей они не набирают.

«Бумага » пообщалась с создателем одной из таких петиций. Им оказался 37-летний безработный мужчина, который не болен никакими смертельными заболеваниями, а за легализацию эвтаназии выступает, так как считает «жизнь слишком дорогой, опасной и аморальной, чтобы ее всерьез проживать и оставлять потомство».

Однако недавно выяснилось, что такие пути могут появиться, ведь среди российских властей есть и открытые сторонники эвтаназии. Например, о своей позиции заявила новая уполномоченная по правам человека Татьяна Москалькова. «Мне кажется, это очень гуманно, если сам человек хочет уйти из жизни и его жизнь не имеет шансов на проживание, если он страдает, и если его близкие и родственники в единой гармонии пришли к тому, чтобы прекратить эти страдания», - сказала омбудсмен. Дальше этого заявления дело пока не продвинулось.

При этом о введении эвтаназии в России мечтают не только смертельно больные люди, но и те, кто страдает психическими заболеваниями.

Почему за эвтаназию выступают не только смертельно больные

О настоящем 27-летний Руслан из Симферополя разговаривать не любит и живет только прошлым. Пять лет назад у него всё «было идеально». Тогда Руслан работал продавцом канцтоваров и подрабатывал на стройке, прыгал с парашютом и занимался единоборствами, обожал природу и встречался с девушками. Но когда молодому человеку исполнилось 22 года, всё изменилось: Руслана начала мучить социофобия - расстройство психики, характеризующееся боязнью находиться в обществе.

На фоне социофобии у Руслана развилась сильнейшая бессонница. Он горстями пил антипсихотические препараты и снотворное, чтобы заснуть, и думал о самоубийстве. «Я помню тот ужас, когда думаешь, что скоро настанет день, когда снотворное перестанет действовать, и ты будешь страшно мучительно умирать на протяжении недели с полным отсутствием сна», - пояснил он «Бумаге» .

За два года лечения Руслану удалось победить бессонницу, но социофобия становилась всё сильнее. Сейчас мужчина живет на антидепрессантах, которые помогают всё меньше. «Я был вполне жизнерадостным человеком, но теперь я психологически сломлен. У меня больше нет надежды. Жизнью это не назовешь - я просто существую», - объяснил он, подчеркнув, что в будущем, скорее всего, покончит с собой, если социофобия не отступит, а эвтаназию в России так и не легализуют.

Однако не все больные способны уйти из жизни без посторонней помощи. Им в этом нередко помогают родственники, соседи и даже интернет-активисты.

Почему в России нелегально делают эвтаназию и как за это наказывают

Первое громкое судебное разбирательство о неофициальной эвтаназии в России состоялось еще 13 лет назад. В феврале 2004 года 32-летняя Наталья Баранникова из Ростовской области попала в автокатастрофу и осталась парализованной. За прикованной к постели женщиной ухаживал ее муж, но потом стать сиделкой для Натальи он попросил соседскую девочку - 14-летнюю Марту Шкерманову. Та согласилась.

Тетя Наташа очень страдала из-за болезни. Постоянно жаловалась, что не хочет жить. Говорила, что хочет умереть, не желая быть обузой для семьи. Она несколько раз просила меня узнать, кто бы мог ее убить, чтобы закончить ее страдания, - рассказывала потом Марта. Найти желающих убить Наталью оказалось трудно, и Баранникова попросила помочь уйти из жизни свою сиделку, пообещав той примерно 5 тысяч рублей.

О предложении Марта рассказала своей 17-летней подруге Кристине Патриной. Школьницы решили помочь женщине. «Эвтаназию» назначили на 22 августа.

Тетя Наташа лежала, как обычно, на кровати. Одежды на ней не было, лишь сверху она была укрыта халатом. Тут она начала плакать, просить, чтобы ее скорей убили. Мы испугались и отказались. Но она продолжала умолять, - рассказывала Марта во время следствия.

В итоге школьницы решились: Марта перетянула ремнем руку женщины, а Кристина сделала укол, введя в вену десять кубиков воздуха. Женщина не умирала и попросила девушек удушить ее. Подруги взяли веревку и убили парализованную Наталью.

Убедившись, что соседка мертва, девушки забрали драгоценности Натальи, обещанные за «эвтаназию»: обручальное кольцо, серьги, крестики и прочие маленькие украшения. Их подруги сдали в ломбард и получили 4575 рублей, которые потратили на мороженое и жвачку. Через два дня девушек задержали.

Иллюстрация: Екатерина Касьянова

Несмотря на слова подруг, суд посчитал, что убийство девушки совершили только ради наживы. «На мой взгляд, никакой эвтаназией здесь и не пахнет. Об этом свидетельствует дальнейшее поведение девушек, когда они начали поспешно тратить „заработанные“ деньги», - говорил начальник отдела прокуратуры Ростовской области Сергей Ушаков. В конце декабря 2004 года Кристина получила пять лет тюрьмы за убийство, Шкерманова - четыре года.

Подобные истории в регионах России случались не раз. Они неизменно заканчивались приговором за убийство, но не всегда с реальным сроком наказания. Например, бывший сержант полиции Владимир Корсаков получил только четыре года условно за то, что задушил свою мать, которая страдала от рака и просила сына убить ее.

При этом «эвтаназию» в России делают не только соседи или родственники, но и врачи: о такой неофициальной практике не раз анонимно говорили сами российские медики. Например, один из бывших руководителей НИИ скорой помощи имени Склифосовского сообщал «Коммерсанту», что легализация эвтаназии «узаконит фактически существующее явление: случаи эвтаназии в России есть, но официально об этом никто не скажет, потому что это преступление».

В странах, которые официально разрешили эвтаназию, также часто указывают, что подобное происходит по всему миру. «Закон об эвтаназии появился в нашей стране в 2002 году, чтобы защитить врачей, чтобы они могли проводить эвтаназию, не боясь уголовного преследования. И в России они тоже это делают, и в Киргизии, и в Чили, и в Лондоне, и в Вашингтоне. Практика [неофициальной] эвтаназии имеет место везде. Но в Голландии мы решили больше не делать этого украдкой за занавеской, а достойно и открыто», - пояснял голландский врач Берт Кайзер, проводивший эвтаназию больше 30 раз. Однако о каких-либо громких судах над российскими врачами, которые убивали пациентов по их просьбе, неизвестно.

Кроме того, в тематических группах в соцсетях, посвященных эвтаназии, можно найти и активистов, которые пропагандируют «право на смерть» и готовы помочь советом смертельно больным. Один из них рассказал «Бумаге », что уже несколько лет пытается распространять идеи о «праве на смерть» в российском интернете: заказывает перевод и озвучку фильмов об эвтаназии, заливает на хостинги видео и книги о способах уйти из жизни, а также дает личные консультации.

По его словам, всего к нему обращались несколько десятков россиян, желавших покончить с собой (скриншоты переписок есть в распоряжении «Бумаги »). «Люди разные были: кто-то был смертельно болен, кто-то неизлечимо, кто-то устал жить. Почему я помогал последним? Я считаю, что любой имеет право на смерть», - поясняет он.

Активист, который общался с «Бумагой » на условиях анонимности, писал заинтересованным в его консультации, что у тех есть несколько гуманных вариантов. Это либо дорогая поездка в Швейцарию, либо покупка в Китае химического препарата, используемого при эвтаназиях, либо вполне легальное приобретение баллона инертного газа.

Сам я ничем не торгую. Даю только консультации, - подчеркнул он. - Всё это я делаю из-за философии права на смерть. Я говорю не про аффективное импульсивное решение, а про взвешенное решение. Мне кажется, что тут особо нечего пропагандировать, это право есть у каждого. Мне больше интересно, что, когда люди реализуют это право, они делают это далекими от гуманных способами и убирать за ними приходится другим людям, – пояснил активист «Бумаге », отмечая, что, как он считает, привлечь его к суду за доведение до самоубийства невозможно, так как он якобы не желает ничего плохого тем, кому дает консультации, а, наоборот, помогает им.

При этом он отмечает, что даже в странах, где разрешена эвтаназия, есть общественные организации, помогающие людям умереть. Действительно, за рубежом существуют десятки организаций, например, World Federation of Right to Die Societies, объединяющая активистов и общественников из 26 стран от Зимбабве до Новой Зеландии. Однако наиболее известной является организация Exit International, насчитывающая больше 20000 членов, и ее создатель Филип Ничке. Ничке и его коллеги дают консультации смертельно больным, борются за легализацию эвтаназии в разных странах мира, издают книги, снимают фильмы и даже дают рекламу эвтаназии по ТВ.

Собеседник «Бумаги » признал, что, в отличие от Запада, тема эвтаназии в России «никому не нужна» и ей мало интересуются даже смертельно больные. «Думаю, это вопрос менталитета и общественного устройства. Смертельно больному человеку проще прыгнуть из окна, чем хотя бы попытаться отстоять свои права, о которых, наверное, он и не задумывался даже. О праве на достойное окончание жизни. Это просто рабский менталитет», - подчеркнул он.

На Западе есть не только известные активисты, но и свои «звезды» среди людей, решившихся на эвтаназию. Например, американка Бриттани Мэйнард, болевшая раком мозга. После рецидива болезни 29-летняя девушка переехала из Калифорнии в Орегон, где уже тогда было разрешено ассистированное самоубийство, выложила на YouTube видеообращение, которое просмотрели более 3 миллионов раз, и отправила в CNN письмо под названием «Мое право на смерть с достоинством в 29».

В последние месяцы жизни она пропагандировала право на смерть, а также исполнила все желания из своего списка, который составила, узнав о смертельной болезни. Бриттани несколько месяцев обучала сирот в Непале, покорила Килиманджаро, занималась скалолазанием в Эквадоре, посетила Йеллоустонский национальный парк и побывала на Аляске. В октябре 2014 года она сказала, что зачеркнула последний пункт в списке мест, которые надо посетить перед смертью, - им оказался Большой каньон.

1 ноября 2014 года Британни с помощью врачей ушла из жизни и стала американским символом борьбы за право на смерть. После ее кончины ассистированное самоубийство легализовали еще в двух штатах. В том числе в Калифорнии - родном штате девушки.

Доктор Кэтрин Форест, директор семейной клиники и доцент Медицинской школы Стэнфордского университета стала одной из первых, кто открыто заявлял о необходимости принятия в Калифорнии закона «О праве на смерть». На данный момент он действует в штате почти два года. Мы публикуем рассказ доктора Форест о том, как документ был важен для ее пациентов.

Ветеран войны

Прежде чем войти в комнату к пациенту, я обычно придерживаю дверь и делаю глубокий вдох. На этот раз больной сказал мне, задыхаясь от кашля: «Надеюсь, вы поможете. Другие врачи просто оставили меня здесь умирать».

Я села, пододвинула кресло поближе к нему и пожала руку, чтобы представиться. Он начал разговор, но останавливался каждую секунду, чтобы громко откашляться. «Мой предыдущий врач сказал, что я умираю, и мне не остается ничего, кроме как остаться в больнице и провести там свои последние дни. Когда я спросил, сможет ли он облегчить мои страдания и помочь умереть, он резко замолчал, а потом порекомендовал один из хосписов. Больше доктор ничего не мог сделать», - рассказал он.

Мужчина определенно очень страдал. Из-за этого ему пришлось приехать в Калифорнию, где в 2015 году приняли закон «О праве на смерть», легализующий эвтаназию (В США эвтаназия также легализована в штатах Орегон, Вашингтон, Монтана, Вермонт и Колорадо, - Прим. ред. ). Врач может официально выписать неизлечимо больному пациенту препараты, которые помогут ему быстро и безболезненно покинуть этот мир. По закону доктор имеет на это право только после третьей просьбы взрослого, дееспособного пациента, которому осталось жить не больше полугода. Диагноз должен быть подтвержден другим квалифицированным врачом.

Я еще не видела его медицинскую карту, и пока у меня не было ни малейшего понятия, попадает ли этот человек под условия предоставления права на смерть.

Я решила поддержать его решение прибегнуть к эвтаназии. Я - семейный терапевт, который наблюдает своих пациентов от рождения до самой смерти. Наши профессиональные будни состоят из ухода за новорожденными, лечения разных болезней, например диабета или повышенного артериального давления, их диагностики и назначения лекарств. Также мы проводим профилактические разговоры с пациентами о важности здорового образа жизни и соблюдении рекомендаций лечащего врача.

Я повернулась к новому пациенту и сказала: «Я рада, что вы здесь. Хочу вас успокоить и сказать, что официально участвую в программе эвтаназии. Мы можем поговорить с вами, как это работает. Ничего, если вы расскажете о своих переживаниях?».

Он глубоко вздохнул и снова громко откашлялся, а затем сказал: «Видите ли, я ветеран войны во Вьетнаме и видел очень много мертвых людей. Я не боюсь смерти, ведь я смотрел ей в глаза». Он посмотрел на меня и внезапно расплакался. «Простите меня, пожалуйста, мне просто стало спокойнее от того, что вы наконец здесь. Я просто...», - он разрыдался. Я взяла его за руку. Мужчина успокоился и продолжил: «Я не хочу умирать - моя жизнь прекрасна. У меня замечательные дети и друзья. Однако, я с трудом передвигаюсь, мне нужен кислородный аппарат, чтобы дойти до ближайшего угла. Я просто не хочу умирать вот так, в жалком и беспомощном состоянии, находясь в полной зависимости от медсестер и медицинских аппаратов, отвоевывая каждый глоток воздуха. Я не хочу, чтобы кто-либо из близких видел, как я постепенно сгораю от болезни и не способен даже дойти до соседней комнаты».

Этот человек был ранен во Вьетнаме и уже успел настрадаться. Он устал сражаться и сейчас, зная, что неизлечимо болен, он хочет выбрать легкую смерть без мучений. Когда я училась на врача, нам рассказывали о некоторых препаратах, которые способны быстро и безболезненно убить человека. Но я не думала на тот момент, что через какое-то время буду лично выписывать их и отстаивать право тяжело больных людей на смерть, и что эвтаназия станет частью моей врачебной практики, как бы парадоксально это не звучало.

Как я стала сторонником эвтаназии

Страдание может принимать разные формы. Мое понимание его окончательно сформировалось после смерти бабушки. В то время я училась на первом курсе медицинского. Дедушка с бабушкой были врачами из Вены, они едва избежали смерти от нацистского режима и уж точно знали цену жизни и свободы.

Бабушка стала профессором медицины и специалистом по внутренним болезням. Когда она еще была здоровой, то рассказывала нам, что не хотела бы, чтобы ее пытались вернуть к жизни в отделении реанимации. Она говорила, что если бы это было законным, то она бы предпочла «умереть с достоинством» - именно так она называла эвтаназию. Когда у нее случился инфаркт, а затем тяжелая пневмония, врачи, в числе которых были ее бывшие студенты, подключили бабушку к аппарату искусственной вентиляции легких. Несмотря на то, что она очень просила этого не делать. Прежде чем умереть, бабушка провела в палате около недели. Она даже не смогла повлиять на то, как проведет свои последние дни. Став свидетелем ее смерти, я окончательно убедилась в важности того, чтобы прислушиваться к просьбам пациентов.

Мой дедушка, акушер-гинеколог, заявил о том, что поддерживает легализацию эвтаназии, когда начал медленно сгорать от рака. Я помню наш с ним разговор, во время которого он удивлялся, что у нашего цивилизованного общества нет проблем с «медицинской помощью в рождении»: например, чтобы избавить рожениц от страданий и боли, им делают эпидуральную анестезию. Но когда речь заходит о «медицинской помощи в смерти», которая помогла бы умирающим тоже избавиться от мучительных болей, то тут общество встает на дыбы и становится чрезвычайно упрямым.

На протяжении долгих лет, у меня было огромное количество разговоров с пациентами наподобие тех, что были с дедушкой. Я подолгу общалась и с молодыми людьми, которые болели СПИДом, о том, как бы они хотели провести остаток своих дней. В большинстве случаев они рассказывали, что предпочли бы получить право на эвтаназию, хотя на тот момент до ее легализации было еще очень далеко.

На протяжении всей медицинской карьеры, у меня было бесчисленное множество пациентов, которые просили помочь им умереть. Некоторым из них приходилось уезжать в Орегон, где право на смерть уже было законным на тот момент. Но большинство из них даже не могли перемещаться по городу. Вместо того, чтобы страдать, получая паллиативное лечение (временное облегчение мук больного, в том числе с помощью психологической помощи - Прим. ред. ) пусть даже от лучших специалистов и в лучших хосписах, многие предпочитают безболезненную и скорую смерть. Кто я такая, чтобы решать, хочет ли женщина рожать естественным путем или с помощью анестезии? Кто я такая, чтобы решать за человека, который хочет поскорее покончить с мучительной болью, а не выбрать «естественную смерть»?

Право на смерть

Это не просто умерщвление, а предоставление свободы выбора. Важно знать, что большая часть тех, кто просит об эвтаназии, в итоге ее не получает. Только одна из 20 просьб заканчивается подписанием официального разрешения. По закону прошение об эвтаназии рассматривается в течение 16 дней. Это время дается для того, чтобы хорошенько все обдумать, и оно не подписывается раньше, чем за 48 часов до смертельной инъекции. Врачи должны четко понять, что для больного действительно не осталось никаких альтернатив.

Многие из тех, кто просит об эвтаназии, продолжают искать другие способы облегчения своего состояния. К ним относятся паллиативная медицина или уход за больным в хосписе. Другие же просто умирают еще до того, как будет принято решение. На самом деле пациенты уже чувствуют огромное облегчение просто от осознания того, что у них есть право на смерть. Оно помогает принять свою участь и подготовить себя и своих близких к кончине.

Однако есть тяжелые пациенты, которые не попадают под действие закона. Это люди с Альцгеймером и другими болезнями, связанными с ухудшением когнитивных функций. Мне очень жаль, что для них пока не существует таких опций. Врачам, которые категорически против предоставления пациентам подобных прав, нужно дать понять, что никого не принуждают и никто не выбирает эвтаназию, если не в состоянии отвечать за свои решения.

Далеко не все медики могут выписывать разрешения на эвтаназию. Я знаю тех, кто вообще морально не готов. Некоторые «выходят из игры», так как принадлежат к католической церкви, а другие просто не верят в этичность закона о праве на смерть. Есть и те, кто просто боится, что придется очень долго возиться со всеми документами, чтобы оформить разрешение на эвтаназию. Если просьба пациента противоречит ценностям его лечащего врача, то больной должен найти того, кто разделяет подобные взгляды. Но в конечном итоге я думаю, с каждым годом все больше и больше врачей присоединятся к программе эвтаназии.

Главная обязанность врача - слушать пациентов

Я считаю, что клятва Гиппократа требует от доктора прежде всего слушать, что говорят пациенты и не судить их за принятые решения. Сухие цифры статистики показывают, что введение закона о легализации эвтаназии сокращает число людей, которые прикованы к медицинским аппаратам, увеличивает использование паллиативной медицины и хосписов. Мой институт предлагает полный спектр услуг по облегчению страданий больного в конце его жизненного пути. От рождения и до самой смерти мы работаем над тем, чтобы избавить людей от боли и мучений.

После того, как я встретилась со своим новым пациентом, ветераном Вьетнамской войны, я посмотрела его историю болезни и убедилась, что ему осталось жить меньше шести месяцев. Он также подходит под другие условия предоставления эвтаназии. После 16-дневного периода ожидания, я задокументировала его вторую просьбу. Он побывал на консультации с врачом, который подтвердил его дееспособность. Если ветеран примет окончательное, третье, решение об эвтаназии, то должен будет заполнить необходимые документы не ранее, чем за 48 часов до смертельного укола. Тогда и только тогда я смогу выписать коктейль из веществ, которые вводят человека в искусственную кому, а через несколько часов он умирает. В свидетельстве о смерти в графе «Причина» по закону ему напишут не «Суицид», а «Патологическое болезненное состояние».

Главный парадокс такого явления, как эвтаназия, состоит в том, что пациенты, которые знают, что скоро покинут этот мир, становятся более жизнелюбивыми - они просто успокаиваются, потому что знают, что не будут страдать. Сейчас мой пациент просто проживает остаток своих дней настолько полноценно, насколько это возможно, и, на мой взгляд, это главное, что может дать легализация эвтаназии.

Т.Т. АЛИЕВ,
доктор юридических наук, профессор, завкафедрой правосудия и процессуального права
Саратовского государственного социально-экономического университета

Одним из результатов принятия Конституции РФ стало повышение внимания к защите личных (гражданских) прав и свобод человека. На смену идее обращения человека в часть социальной системы, субъекта прежде всего публичных правовых отношений, характерной для социалистической правовой доктрины, пришла либерально-демократическая концепция, гласящая, что человек, его права и свободы - высшая ценность и возведенная в правовой абсолют ст. 2 Конституции РФ. В целом данный подход не может получить однозначной позитивной оценки, поскольку частные, порой эгоистичные, интересы отдельного человека не могут и не должны во всех случаях быть выше публичных интересов общества и государства.

Однако на пути формирования поставторитарного общества, по которому на сегодняшний день следует Россия, внимание к правам и свободам человека не представляется чрезмерным. Правовую и социально-философскую основу нового конституционно-правового статуса человека и гражданина в Российской Федерации, безусловно, составляют субъективные права и свободы.
Одним из важнейших личных прав и свобод, обеспечивающих само физическое существование человека как биологического существа и его социальный статус как субъекта правовых отношений, является право на жизнь, декларированное ст. 20 Конституции РФ. Значение конституционного закрепления этого права для российской правовой системы трудно переоценить. Данная норма уже стала предметом изучения многих отечественных ученых. Однако неполнота большинства исследований в этой области состоит в том, что норма о праве на жизнь рассматривается в отрыве от других конституционных положений, регламентирующих целостность и морально-этическое благополучие человека. К тому же сам механизм реализации права на жизнь содержит ряд спорных моментов, требующих нестандартных юридических решений, например, вопрос прекращения жизни.
Конституционное установление права на жизнь логически означает юридическое закрепление права человека на смерть. Вполне очевидно, что поскольку право на жизнь относится к числу личных прав человека, то его реализация осуществляется им индивидуально и самостоятельно, независимо от воли других. Более того, постановление Верховного совета РСФСР от 22.11.1991 № 1920-1 «О Декларации прав и свобод человека и гражданина» содержало норму, к сожалению, утраченную действующей Конституцией РФ: «Никто не может быть произвольно лишен жизни». Это означает, что вопрос жизни и смерти юридически должен решаться человеком индивидуально, без участия иных лиц. Исключение составляет смертная казнь, представляющая собой юридически определенную границу действия права на жизнь и один из видов кары, реакции общества на преступные действия, совершенные виновным лицом. Во всех остальных случаях вмешательство других лиц в самостоятельное решение человеком вопроса жизни и смерти следовало бы признать юридически недопустимым.
В ходе научной полемики высказывается точка зрения о том, что поскольку Конституция РФ закрепляет субъективное право на охрану здоровья и медицинскую помощь (ст. 41), то эвтаназия якобы не имеет под собой достаточной конституционной основы. Тем не менее ряд авторов полагают, что в случае наступления потребности в эвтаназии, т. е. сознательном, добровольном, волевом уходе человека из жизни, основание для реализации конституционного права на охрану здоровья оказывается исчерпанным, поскольку данная цель (охрана здоровья) уже не может быть достигнута. Дальнейшее оказание больному медицинской помощи только усугубляет его страдания. Поэтому в данном случае используется более общая по кругу регулируемых отношений конституционная норма - ст. 20, закрепляющая право на жизнь. Это право предполагает возможность человека самостоятельно распоряжаться своей жизнью, в том числе добровольно принимать решение о сроках и способах ухода из нее. Полагаем оправданным вести речь о том, что право на жизнь юридически закрепляет и ее пределы, предполагая право на самоубийство.
Вместе с тем возникают ситуации, когда человек, решивший покончить счеты с жизнью, не в силах (физически и/или морально) сделать это самостоятельно, но активно желает наступления собственной смерти. Это - проблема эвтаназии, которая не имеет под собой достаточной конституционной основы. Этот вопрос обсуждается в современной России лишь последние 10-15 лет, в то время как мировое сообщество данная проблема волнует на протяжении практически всего двадцатого столетия, причем и по сей день у человечества больше вопросов, чем ответов.
Эвтаназия (греч. eu - хорошо + thanatos - смерть) буквально означает «легкая смерть». Однако это определение характеризует лишь цель или смысл совершения акта эвтаназии - легкая немучительная смерть, но не отражает многих других аспектов современного понимания этого термина, которые необходимы для точного уяснения смысла данного действия. Последнее тем более важно, ибо в истории уже был прецедент толкования данного понятия буквально: в гитлеровской Германии декретом от 01.09.1939 была введена в действие программа «Эвтаназия», имевшая ужасные последствия в виде 275 тыс. умерщвленных умственно отсталых и умственно больных людей, эпилептиков, пациентов, страдающих от старческой немощи и различных неврологических расстройств (паралич, болезнь Паркинсона, рассеянный склероз, опухоль мозга), которых сочли бесполезными для общества и предали относительно легкой смерти в газовых камерах.
Современное понимание явления, носящего название «эвтаназия», включает в себя целый комплекс взаимосвязанных аспектов, среди которых обычно выделяют биолого-медицинский, морально-нравственный, юридический, религиозный.
Биолого-медицинский аспект проблемы заключается прежде всего в установлении категорий пациентов, по отношению к которым может быть рассмотрена возможность применения эвтаназии. Среди таких можно отметить пациентов, биологическая смерть которых неминуема и которые, умирая, испытывают тяжелые физические страдания. Вопрос о прерывании жизни больного, физические страдания которого приходящие и могут быть облегчены медицинскими средствами, вообще не должен рассматриваться. Другая категория больных - это больные, находящиеся в устойчивом вегетативном состоянии. В таком контексте медицинская сторона вопроса заключается в проблеме определения степени тяжести заболевания и того, насколько оно неизлечимо, а также в достижении такой стадии в процессе лечения, когда все возможные медицинские средства оказываются исчерпанными и установлен факт необратимости вегетативного состояния.
Эвтаназию по способам ее применения делят на активную и пассивную. Последняя означает право больного на отказ от лечения, операции, принятия лекарств. Принуждение его к активному лечению означает нарушение конституционного права на достоинство личности (ст. 22 Конституции РФ).
Сосредоточением наиболее горячих споров по поводу эвтаназивной смерти является морально-нравственный аспект рассматриваемой проблемы, который более важен, нежели сама возможность применения активной эвтаназии, под которой понимается совершение прямых активных действий, направленных на прекращение жизни смертельно больного пациента, например, введение ему летальной дозы препарата. В центре этического аспекта проблематики эвтаназии находится вопрос о том, нравственно и милосердно ли вообще прерывать жизнь даже тяжело страдающего человека? Не должно ли такое действие считаться обыкновенным убийством? Как правило, у исследователей данного вопроса не возникает сомнений по поводу профессиональной компетентности лица, которое в случае разрешения эвтаназии должно будет совершать непосредственное действие. Но в этой связи возникает еще один этический вопрос: не противоречит ли идея эвтаназии самой сути медицинской профессии, призванной беречь, а не губить жизнь?
В настоящее время активная эвтаназия запрещена повсеместно (исключение составляет Голландия, где недавно было легализировано умерщвление врачом смертельно больного пациента по его просьбе). В 1950 году в Нью-Йорке Всемирная медицинская ассоциация (ВМА) категорически осудила эвтаназию. Венецианская декларация «О терминальном состоянии», принятая 35-й Всемирной медицинской ассоциацией в октябре 1983 года (далее - Венецианская декларация), упоминает, что «врач никогда преднамеренно не лишит жизни пациента ни по его просьбе, ни на основании обращения с подобной просьбой его семьи». «Декларация об эвтаназии», утвержденная 39-й Всемирной медицинской ассоциацией в Мадриде в октябре 1987 года (далее - Мадридская декларация), утверждает, что «эвтаназия как акт преднамеренного лишения жизни пациента, даже по просьбе самого пациента или на основании обращения с подобной просьбой его близких, неэтична».
Прилагательное «активная» по отношению к эвтаназии используется в тех случаях, когда хотят подчеркнуть сам характер действия в противоположность так называемой пассивной эвтаназии, которая заключается в прекращении или ограничении лечения, необходимого для продолжения жизни пациента, ввиду того, что никакой пользы от дальнейшего медицинского вмешательства не предвидится, а вред как следствие мучений, причиняемых этим вмешательством, может стать очевидным.
Различие между активной и пассивной эвтаназией, как отмечает Дж. Рейчелс, считается важнейшей проблемой медицинской этики. Приводимая в его работе выдержка из заявления, принятого собранием делегатов Американской медицинской ассоциации 04.12.1973, как нельзя лучше характеризует состояние дел с применением обоих видов эвтаназии, практически не изменившееся за 20 лет: «…Намеренное прекращение жизни одного человеческого существа другим - милосердное убийство - противоречит и самому предназначению медицинской профессии, и политике Американской медицинской ассоциации. Вопрос о прекращении применения особых мер для продления жизни тела, когда точно установлено, что биологическая смерть неминуема, предоставляется решать пациенту и/или его близким». Как можно заметить, в использовании так называемой пассивной эвтаназии ничего аморального или негуманного не отмечается. Это подтверждают и другие международные документы.
Венецианская декларация заявляет, что врач не продлевает мучения умирающего, прекращая по его просьбе (а если больной без сознания - по просьбе его родственников) лечение, способное лишь отсрочить наступление неизбежного конца. Конечно, врач не имеет права оставить больного совсем без медицинской поддержки, так как отказ от лечения не освобождает врача от обязанности помочь умирающему, назначив лекарства, облегчающие страдания. Более поздний документ - Мадридская декларация также не исключает необходимости уважительного отношения врача к желанию больного не препятствовать течению естественного процесса умирания в терминальной фазе заболевания. Поскольку Россия является участницей BMA, то в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ это положение распространяется и на нее.
Хотим заметить, что многие вообще отрицают существование пассивной эвтаназии, возможно и потому, что данным понятием не охватывается основное содержание эвтаназии - причинение смерти единственно в целях избавления от ненужных страданий, поскольку подвергнутый именно подобной эвтаназии больной умирает медленно и мучительно. Однако, допуская существование пассивной эвтаназии, мы все равно приходим к выводу, что принципиальных различий между активной и пассивной эвтаназией нет. Итак, основным квалификационным признаком при различении активной и пассивной эвтаназии является форма деяния: проявляется ли оно, грубо говоря, в действии врача или его бездействии. Вместе с тем сторонники активной эвтаназивной смерти резонно замечают, что разница между «милосердным убийством» и «предоставлением возможности умереть» более чем относительна.
Ф. Фут в своей ставшей уже классической статье «Эвтаназия» прямо говорит, что активной эвтаназией являются и случаи, «когда кому-то намеренно позволили умереть ради его собственного блага, а не только когда приняты особые меры для этого». Другой известный ученый Дж. Рейчелс замечает, что «незначительная разница между убийством и невмешательством в процесс умирания не заключает морального различия». По его мнению, не вполне правильно утверждать, что при пассивной эвтаназии врач не делает ничего, ибо он делает одну важную вещь: дает пациенту умереть. С точки зрения морали это все равнозначные виды действия.
Юридическая проблема состоит в необходимости выработки правовой процедуры осуществления эвтаназии в случае, если данный акт будет разрешен законодательством. Важнейшим вопросом в рамках этой проблемы следует считать необходимость конституционного анализа возможного закона об эвтаназии согласно ст. 15 Конституции РФ. Кстати сказать, отработка процедурно-юридических вопросов, касающихся эвтаназии, уже производится, что наряду с отсутствием более или менее приемлемого решения проблемы на морально-этическом уровне служит показателем того, что проблема назрела и требует соответствующего разрешения.
Религиозный аспект, имеющий существенное значение для верующих больных, характеризуется однозначным решением рассматриваемой проблемы всеми конфессиями: жизнь, как бы тяжела она ни была, дается человеку свыше, что и лишает права насильственного ее прерывания.
Итак, эвтаназия - это причинение смерти, из чего вытекает необходимость отличать ее от прочих видов причинения смерти. Д.У. Миллард отмечал, что в процессе дебатов по поводу того или иного понятия нередко происходит неоправданное расширение его семантических границ, что и произошло как раз с эвтаназией. Британским добровольным обществом эвтаназии была предпринята попытка применить это понятие к суициду. Между тем при суициде намерение совершить данный акт и действие принадлежат одному человеку, эвтаназия же отличается вовлечением в этот акт другого лица - лечащего врача, на которого в случае легализации активной эвтаназии ложится практическая обязанность совершить необходимый акт. Как уже было замечено выше, по поводу профессиональной компетентности лечащего врача у исследователей не возникает сомнений, а всякие случаи умерщвления тяжелобольных людей по их личной просьбе или по просьбе их родственников или знакомых могут быть квалифицированы только как убийство, возможно, со смягчающими обстоятельствами.
Убийством должно считать и так называемую принудительную эвтаназию, при которой тяжелобольного пациента лишают жизни без его согласия. Возможность совершения подобного действия может рассматриваться по отношению к таким, например, больным, как психотерапевтические больные (больные с развернутой диенцией), у которых часто не остается родственников и уход за которыми дорог. Д.У. Миллард пишет, что к подобным деяниям иногда применяется концепция «убийство из сострадания», причем в Великобритании Королевская прокурорская служба уполномочена в таких случаях не продолжать преследование, если оно противоречит общественным интересам. Если же такие случаи все-таки доходят до суда, суд рассматривает их как случаи иной вменяемости, что согласно Британскому закону об убийстве (1957) влечет освобождение от ответственности.
По нашему мнению, принудительную эвтаназию вообще не следует признавать эвтаназией как таковой, ибо в основании ее лежит отождествление с действием, могущим когда-либо в будущем получить моральное оправдание и законодательное закрепление, а также стремление распространить это оправдание и закрепление на случаи «избавления от старого, слабого и нежелательного». Эффект «скользкого склона», состоящий в том, что применение лишь однажды определенного решения к ситуации способно повлечь за собой аналогичное решение всех сходных ситуаций, может играть здесь очень серьезную роль.
Сторонники активной эвтаназии, как, впрочем, и ее противники, в своей аргументации более всего стремятся подчеркнуть морально-нравственный аспект данного действия. Первые заявляют, что безнравственно и негуманно заставлять страдать человека, который все равно умрет, но умрет в мучениях, в то время как несколько безболезненных уколов сделают его смерть легкой и тихой. Вторые утверждают, что, наоборот, безнравственно лишать людей жизни: это противоречит принципам врачебной профессии, призванной охранять, а не губить жизнь. Сторонники среди врачей легализации активной эвтаназии небезосновательно указывают также на тяжелое морально-психическое действие, которое оказывает созерцание длительного и мучительного умирания пациента на медицинский персонал больницы. На последнее замечание их оппоненты отвечают следующим образом: «Думая, что актом убийства мы освобождаем умирающего от бессмысленных страданий, на самом деле мы можем быть движимы иным, совсем не столь альтруистическим мотивом - освободить себя от мук созерцания этих страданий». Для кого же эвтаназивная смерть является в большей степени благом - для нас, вынужденных переносить страдание умирающих людей, возможно, близких и любимых, или для них самих? Данный вопрос является немаловажным, поскольку позволяет точно отграничить активную эвтаназию от всех сходных с ней явлений. Как указывает Ф. Фут, «акцентирование вопроса, для чьей пользы мы действуем, способствует подведению под дефиницию эвтаназии только таких явлений, при которых смерть нужна именно тем, кто умирает; именно для них она и является благом: активную эвтаназию мы понимаем как решение о смерти того, кто умирает».
Между тем именно жизнь во все века считалась первейшим благом. Как же может быть благом ее прямая противоположность - смерть? Ф. Фут заявляет, что жизнь отнюдь не всегда есть благо для человека, ценна она лишь потому, что является источником блага - определенного минимума базисных человеческих благ, таких как поддержка других человеческих особей, посильная работа, отдых после работы, утоление голода и т. п. Благо - это не просто состояние в живых, но жизнь, доходящая до определенного стандарта нормальности. Когда этот стандарт утрачивается, жизнь теряет свою связь с благом и становится злом для человека. Получается, что для Ф. Фута жизнь - это качество жизни. Необходимо заметить, что подобный подход господствует и среди медицинских работников, которые зачастую принимают решения «не реанимировать», руководствуясь практическими соображениями: чем будет являться жизнь для спасенного человека, каково будет ее качество? Последнее замечание имеет прямое отношение и к пассивной эвтаназии.
Подвергнутый пассивной эвтаназии больной умирает от естественного течения своего заболевания. Здесь также действует принцип «в наилучших интересах пациента», согласно которому следует судить по качеству предстоящей пациенту в случае продолжения лечения жизни, а не по тому, станет ли жизнь для него невыносимой.
Огромное значение в вопросе эвтаназии приобретает информируемое согласие компетентного пациента на совершение данного акта как один из критериев отмежевания эвтаназии от уголовного деяния. Вообще согласие компетентного пациента на любое медицинское вмешательство следует считать главным критерием клинических взаимоотношений. Компетентный пациент - это пациент, способный понять имеющуюся информацию о собственном состоянии здоровья, рассмотреть с помощью консультанта-медика риск, пользу и бремя применения различных видов лечения и принять решение об отказе или, наоборот, о согласии на тот или иной вид лечения, реализуя свое абсолютное право. В качестве примера сошлемся на отчет Специальной комиссии палаты лордов по медицинской этике, составленный по запросу британского правительства в 1994 году: «Право на отказ от медицинскoгo лечения далеко отстает от права на просьбу о помощи в смерти»; даже если такой отказ будет иметь под собой «явное намерение окончить жизнь с целью облегчения безысходных страданий» и повлечет за собой смерть пациента, это не будет считаться эвтаназией. Д.У. Миллард объясняет это так. В условиях, когда любое медицинское вмешательство является в некотором роде покушением на пациента, право на отказ от подобного вмешательства является абсолютным правом и сугубо личным делом пациента, но обращение за помощью в осуществлении смерти уже не является делом индивидуума, поскольку требует вовлечения в это действо второго человека, т. е. приобретает социальную окраску.
Итак, только при наличии информированного согласия компетентного пациента эвтаназия приобретает единственно возможную форму существования - добровольную. Эвтаназия, применяемая принудительно, должна считаться преступлением.
Наряду с этим здесь есть и еще одна проблема, касающаяся тех случаев, когда пациент находится без сознания и не может доступным образом выразить свое мнение. В большинстве случаев это больные, длительное время находящиеся в персистирующем вегетативном состоянии (ПBC). В заявлении о ПВС ВМА, принятом 41-й Всемирной медицинской ассоциацией в 1989 году, говорится, что «врачам все чаще приходится принимать болезненные решения о моменте прекращения дорогостоящего искусственного жизнеобеспечения», т. е. применять так называемую недобровольную эвтаназию. По словам Д.У. Милларда, британские суды удовлетворяют просьбы родственников об отключении аппарата жизнеобеспечения даже до истечения положенного срока. Учесть волю самого пациента в такой ситуации очень трудно. Наиболее рациональным выходом из положения было бы документирование желания пациента заранее, хотя, как было отмечено, человек может и не предвидеть «той физической и психической крайности, которая может поставить вопрос о продолжении его жизни».
Приведем следующие доводы противников эвтаназии: это - вероятность постановки ошибочного диагноза либо открытие препарата, который может спасти жизнь пациенту. Последнее обстоятельство, как правило, уже не играет существенной роли в судьбе конкретного пациента, а по поводу первого обстоятельства Дж. Рейчелс говорит, что в таком случае применение как пассивного, так и активного типа будет иметь одинаково плачевные последствия. Дискуссию о предназначении, принципах и гуманизме медицины следует отнести к чистой этике. Гораздо важнее соображение о том, что «разрешение эвтаназии может стать определенным психологическим тормозом для поиска новых, более эффективных средств диагностики и лечения тяжелобольных». Но вот с чем нельзя не согласиться, так это с тем, что велика возможность злоупотреблений при применении эвтаназии.
Соответствует ли положениям действующей Конституции РФ возможность применения эвтаназии, т. е. специального медицинского вмешательства, направленного на прекращение жизни неизлечимого больного, тяжело страдающего человека, осуществляемого в соответствии с его собственной добровольно выраженной волей и имеющего единственной целью прекращение ненужных страданий?
Каждый человек согласно ст. 20 Конституции РФ имеет право на жизнь как «единственно возможную форму существования белковых тел». С точки зрения права, жизнь - форма существования человека. В последующем она может быть наполнена различным содержанием, но главный критерий качества содержания этой жизни определяется таким показателем, как человеческое достоинство. Как и другие понятия, термин «морально-нравственные категории» не имеет однозначного, единого толкования. В.И. Даль под достоинством понимал «приличия, соразмерность того, чего стоит человек или дело». Современные лингвисты определяют достоинство как «осознание человеком своих прав, своей моральной ценности и уважение их в себе». Так или иначе все авторы под человеческим достоинством понимают выражение личной ценности индивидуума и относят эту категорию к числу норм морали. При этом возникает вопрос: может ли право выступить регулятором таких отношений? Вопрос далеко не простой и не имеющий однозначного решения, поскольку задача сохранения человеческого достоинства в известной степени вступает в конфликт с рядом иных его прав, например, с правом частной собственности, уровнем обеспечения права на охрану здоровья, социального обеспечения.
Дело в том, что достоинство - категория сугубо индивидуальная, понимаемая каждым по-своему. В условиях социального расслоения общества возникает повышенная необходимость поддерживать нормальный, достойный человеческий уровень жизни одних категорий граждан за счет других, ограничивая в известной степени экономическую и иные проявления свободы последних. Естественно, нельзя отождествлять человеческое достоинство и достойный человека уровень жизни. Человеческое достоинство относится к числу личных прав и свобод человека, неотъемлемых и принадлежащих ему от рождения. А вот достойная человека жизнь - это категория социальная, раскрываемая в содержании правового статуса человека и гражданина. Однако чисто теоретически можно предположить, что достойная человека жизнь способствует формированию у большинства индивидуумов конкретного общества собственного достоинства или, по крайней мере, его сохранению как естественного права человека.
В известной мере этот подход отражен в Конституции РФ, закрепившей категорию «достойная жизнь» в ст. 7 о социальном государстве, а категорию «достоинство человека (личности)» - в ст. 21. Таким образом, конкретное содержание жизни человека зависит от различных факторов, которые при первом приближении могут быть разделены на личные и публичные возможности, т. е. зависящие и не зависящие от воли человека.
Если человек физически здоров и крепок, дееспособен, то он самостоятельно наполняет свою жизнь соответствующим содержанием, отвечающим его представлениям о достойной жизни. Если же он по тем или иным причинам относится к категории социально незащищенных граждан, то заботу об обеспечении достойной человека жизни принимает на себя государство, объявленное ст. 7 Конституции РФ социальным. В этом случае содержание жизни человека, определение ее качества переходят из сферы личного в сферу публичного, в общественную обязанность государства.
Человек, обреченный на смерть и испытывающий при этом физические и душевные страдания, с полным основанием может быть отнесен к категории социально незащищенных граждан. Забота о нем - обязанность не только трудоспособных родственников, но и общества в лице государства. Таким образом, осуществление смертельно больным человеком права на жизнь в условиях социального государства из сферы личного переходит в сферу публичного - это, во-первых.
Во-вторых, постепенный уход из жизни неизлечимо больного человека сопровождается страданиями, не зависящими от воли человека или иных физических и юридических лиц. В принципе, сохраняется призрачная возможность того, что в будущем подобная болезнь будет побеждена, что и является одной из главных причин отказа от эвтаназии, но, как правило, на судьбу конкретного человека эта перспектива уже не оказывает существенного влияния.
Если больной не предпринимает попыток расстаться с жизнью и стоически переносит мучения, задача общества и государства в лице органов здравоохранения - облегчить ему мучения и попытаться приблизить, насколько это возможно, качество жизни больного к условиям, достойным человека. Другое дело, когда такая возможность по объективным, не зависящим от названных органов и самого человека причинам оказывается недостижимой и больной просит о смерти, исходя из простой гуманистической формулы «жизнь дана человеку, чтобы достойно с ней расстаться». Тогда отказ в эвтаназии может быть содержательно приравнен к применению к человеку пыток, насилия, жестокого и унижающего человеческое достоинство обращения, императивно запрещенного ст. 21 Конституции РФ.
Таким образом, если человеческое достоинство относится к числу личных, индивидуальных прав и свобод, неотъемлемых и принадлежащих ему от рождения, то достойная человека жизнь - это категория социальная, раскрываемая в содержании основ конституционного строя и положениях публично-правовой части основ статуса человека и гражданина. Комплексный анализ норм статей 2, 7, 20-25 Конституции РФ позволяет преломить их смысл через призму понимания содержания достойной человека жизни. Следовательно, обеспечение жизни, достойной человека, - это не только одно из конституционных прав человека и корреспондированная ему обязанность общества и государства, но и юридический принцип, пронизывающий содержание всех основ правового статуса человека и гражданина.
Суммируя сказанное, можно заключить, что законодательное закрепление возможности применения эвтаназии не только не противоречит положениям Конституции РФ, но и прямо вытекает из смысла статей 2, 7, 15, 20, 21 и 41. Достойная жизнь гражданина должна завершаться его достойной смертью.
Сегодня мы являемся свидетелями того, как законность и мораль, некогда разделенные в социалистической доктрине права, вновь объединяются в условиях создания в России демократического, социального, правового государства (примером может служить ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, предусматривающая возможность ограничения прав и свобод человека в интересах его нравственности и здоровья). Однако большим диссонансом звучит клятва врача, утвержденная Федеральным законом от 20.12.1999 № 214-ФЗ «О внесении изменения в статью 60 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан». В ней вслед за положением обязанности врача «заботливо относиться к больному, действовать исключительно в его интересах» следует прямой запрет - «никогда не прибегать к осуществлению эвтаназии».
На наш взгляд, приведенные нормы прямо противоречат друг другу. Запрет эвтаназии является неконституционным актом, противоречащим рассмотренному выше юридическому принципу обеспечения человеческого достоинства. Нельзя действовать «исключительно в интересах больного», который молит о смерти, отказывая ему в помощи добровольного ухода из жизни. Очевидно, что вопрос о юридическом решении возможности эвтаназии, как и любой другой этический вопрос (запрещение или разрешение разводов, абортов и т. д.), должны прежде всего решать сами граждане, а затем уже законодатель, как это принято в большинстве развитых стран мира.

Библиография
1 См. подробнее: Ковалев М.И. Право на жизнь и на смерть // Государство и право. 1992. № 7; Малеина М.Н. О праве на жизнь // Там же. 1992. № 2; Липник Л.Н. Конституционное право на жизнь. Введение в теорию. - Чебоксары, 1995.
2 См. подробнее: Дмитриев Ю.А. Защита конституционных прав граждан в уголовной и конституционной юстиции // Государство и право. 1999. № 6. С. 38-40.
3 См.: Фут Ф. Эвтаназия // Философские науки. 1990. № 6. С. 63.
4 См.: Миллард Д.У. Эвтаназия: дебаты в Британии // Социальная и клиническая психиатрия. 1996. № 4. С. 107-109.
5 Медицина и право человека // Сборник международных казусов по этике, деонтологии и праву. - М., 1995. С. 91.
6 Рейчелс Дж. Активная и пассивная эвтаназия // Этическая мысль. Научно-публицистические чтения. - М., 1998.С. 209-210.
7 См.: Пулатов А.Т. Эвтаназия: проблема жизни и смерти // Здравоохранение Таджикистана. 1991. № 6. С. 64.
8 Фут Ф. Указ. ст. С. 64.
9 Рейчелс Дж. Указ. соч. С. 209-210.
10 См., например: Ардашева Н.А. Эвтаназия как метод искусственного прерывания жизни. Правовые условия ее применения // Вестник РАМН. 1996. С. 12.
11 См.: Харакас С. Православие и биоэтика // Человек. 1997. № 2; Сборник официальных документов ассоциации врачей России // Под ред. В.Н. Уранова. - М., 1995.
12 См.: Миллард Д.У. Указ. ст. С. 107-109.
13 См. там же.
14 Гусейнов А.А. О прикладной этике вообще и эвтаназии в частности // Философские науки. 1990. № 6. С. 84.
15 Фут Ф. Указ. ст. С. 64-68.
16 См. там же.
17 См.: Миллард Д.У. Указ. ст. С. 109.
18 Гарантированным критерием необратимости ПВС можно считать 12 месяцев бессознательного состояния, а для лиц после 50 лет восстановление почти невозможно и через 6 месяцев. Риск прогностической ошибки приведенного критерия практически отсутствует.
19 Сборник официальных документов ассоциации врачей России // Под ред. В.Н. Уранова. С. 53.
20 Миллард Д.У. Указ. ст. С. 109.
21 См.: Рейчелс Дж. Указ. соч. С. 209.
22 Громов А.П. Эвтаназия // Судебно-медицинская экспертиза. 1992. № 4. С. 5.
23 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка.
24 Словарь русского языка: Т. 1 / Под ред. А.П. Евгеньева. - М., 1985. С. 437; Краткая философская энциклопедия / Под ред. А.Ф. Губского и др. - М., 1994. С. 144.

Эвтаназия — это помощь в прекращении жизни безнадежно больного человека из сострадания. Однако на деле речь не обязательно идет об убийстве — гораздо чаще подразумевается предоставление пациенту возможности умереть самостоятельно, с достоинством (например, рецепт на смертельную дозу обезболивающего препарата)

В чем разница между эвтаназией и самоубийством?

Самоубийство традиционно осуждается в обществе, а сторонники эвтаназии настаивают на законодательно и морально допустимой альтернативе, когда добровольная смерть рассматривается как естественное продолжение медицинской помощи, если страдания нестерпимы, а шансов на выздоровление нет.

К тому же, многие тяжелобольные люди и хотели бы, возможно, совершить самоубийство, да не могут, поскольку очень слабы или парализованы.

В каких странах эвтаназия разрешена?

В Нидерландах, Бельгии, Швейцарии, 6 штатах США, Люксембурге и Колумбии.

В Германии, Швеции, Индии, Японии, Израиле, Канаде и некоторых других странах при определенных условиях допускается отказ от реанимационных мероприятий или — отсутствие наказания за участие в эвтаназии. А во Франции недавно сочли возможным проводить терминальную седацию — погружение пациента в медикаментозный сон до наступления естественной смерти.

Как проводят эвтаназию?

Там, где эвтаназия разрешена, в большинстве случаев речь идет просто о выписке рецепта на смертельное лекарство. Это происходит после того, как больной неоднократно и в присутствии свидетелей выразит желание уйти из жизни, а комиссия врачей придет к заключению, что болезнь необратима, а человек — осознает свое решение.

Доступна ли эвтаназия детям?

В двух странах — Нидерландах и Бельгии — эвтаназию могут осуществить в случае неизлечимой болезни ребенка. В голландской версии — с 12 лет (при учете согласия родителей), в бельгийской — без ограничений по возрасту.

Что по этому поводу думает церковь?

Внутри христианской церкви единства позиции по данному вопросу нет. Католики эвтаназию отрицают, протестанты считают допустимым прекращение лечения при полном отсутствии надежды на успех.

Православная же церковь, несмотря на отрицание эвтаназии, допускает отключение аппарата ИВЛ при зафиксированной смерти головного мозга. Позиция иудеев и мусульман по этому вопросу примерно такая же.

Индуисты допускают возможность суицида больным в терминальной стадии, воспринимая такую смерть как духовное очищение. У буддистов нет строгих понятий о безусловной ценности человеческой жизни, однако для религиозных людей очень важно встречать смерть в ясном сознании, поэтому они не допускают терминальную седацию.

Как обстоят дела с эвтаназией в России?

В нашей стране эвтаназия запрещена законом . Вместе с тем, отказ от реанимации у нас тоже возможен — при терминальных стадиях неизлечимых болезней или в случаях, когда больной заранее сам подписал распоряжение на этот счет.

Однако не стоит путать отказ от реанимации с эвтаназией — никто не в силах по своей воле решить, когда у него остановится сердце.

Во всех прочих случаях отечественные юристы строго следят за назначениями врачей, даже если целью их является не смерть, но облегчение страданий больного: в этом смысле весьма показательна история доктора Хориняк , которая в течение трех лет подвергалась уголовному преследованию за выписку болеутоляющих онкологическому больному.

Что остается делать безнадежным больным?

Единственным вариантом помощи людям со смертельным диагнозом в нашей стране являются хосписы и отделения паллиативной помощи , целью которых является снятие боли и улучшение качества жизни таких пациентов.

В нашем крае подобных государственных учреждений всего два — одно находится в Красноярске (выездная бригада паллиативной помощи на базе больницы № 2), а другое — в Норильске. Еще одна организация — «Выездной Железногорский хоспис им. Василия и Зои Стародубцевых» — работает на частной основе.

Еще один — правда, далеко не каждому доступный вариант — швейцарские клиники, занимающиеся ассистируемыми самоубийствами на территории этой европейской страны.

По законам Швейцарии, приехать туда на эвтаназию может иностранец. Стоимость комплекса услуг по консультированию, обследованию и введению смертельной инъекции составляет по некоторым данным от 4 до 7 тысяч евро (306-535 тысяч рублей).

Санкт-Петербургский Педиатрический медицинский университет

Кафедра гуманитарных дисциплин

Реферат на тему:

«Правовые проблемы абортов»

Подготовил студент третьего курса:

Лубнин Никита

Факультет: Стоматологический

Группа: 361

Эвтаназия

Умерщвление или практика прекращения жизни человека, страдающего неизлечимым заболеванием, испытывающего невыносимые страдания.

Различают:

пассивную

активную эвтаназию

Пассивная эвтаназия - это отказ от жизнеподдерживающего лечения, когда оно либо прекращается, либо вообще не начинается. Пассивная эвтаназия (выписка из больницы безнадежно больного пациента) часто встречается в медицинской практике.

С моральной точки зрения существует важное различие между ситуацией, когда принимается решение не начинать лечение, и ситуацией, когда прекращается уже начатое лечение.

Моральное бремя, ложащееся на врача, во втором случае будет более тяжким. Однако если врач будет опасаться начать жизнеподдерживающее лечение, чтобы не попасть в ситуацию, когда его придется прекращать, то это может оказаться еще большим злом для пациента, которого такое лечение могло бы спасти.

Активная эвтаназия - это преднамеренное действие с целью прервать жизнь пациента, например путем инъекции средства, вызывающего смерть. Различают такие формы активной эвтаназии, как 1) убийство (умерщвление) из сострадания (когда жизнь, являющаяся мучением для больного, прерывается другим человеком, например врачом, даже без согласия пациента),

добровольная активная эвтаназия

самоубийство при помощи врача

Во втором и третьем случаях определяющим является согласие (или даже требование) самого больного. Во втором случае сам врач по просьбе больного делает ему летальную инъекцию, в третьем же врач передает в руки больного средство, позволяющее последнему покончить с собой.

Основным аргументом сторонников активной эвтаназии является право человека на самоопределение. Каждый человек имеет право на жизнь от момента своего рождения, значит, он, в том числе имеет и право на смерть.

Никто не вправе заставлять безнадежных больных испытывать жестокие мучения, о том, что растительное существование и боль лишают человека достоинства, о том, что сами больные, стремясь положить конец своим страданиям, зачастую прибегают к куда более ужасным способам самоубийства, чем безболезненная инъекция. Повешенья в простыне, перегрызенные вен, прыжки из окон с оставлением предсмертных записок, что можно проследить, обратив внимание на хосписы.

Медицинская деятельность по своей сути - это самый гуманный вид деятельности. Но иногда во благо больного сначала необходимо причинить ему боль (под медикаментозным контролем), чтобы в последующем избавить от мучений.

Однако когда болезнь побеждает организм, а врач бессилен, и уже никто ни в силах спасти человеческую жизнь очень часто встаёт вопрос - зачем ежечасно подвергать организм мукам, если исход уже предрешён?

Однако тут же возникает возражение - а возможна ли «врачебная» ошибка, насколько верен прогноз заболевания, может, где-нибудь в мире существуют новые подходы и способы лечения? Дать однозначный ответ на это достаточно трудно, но можно.

Именно потому необходимо полное заключение с рядом специалистов, но уж просите, если у человека рак терминальной стадии, по причине которой он испытывает ужаснейшие боли, а обезболивающие уже не действуют, то растягивая время, мы лишь приближаем в нашей палате появление бездыханного тела, которое будет свисать ногами с опущенной головой, не дотрагиваясь до пола.

Жизнь священна и неприкосновенна, утверждают одни учёные. Жизнь не должна превращаться в мучительное и бессмысленное существование, возражают другие. До сих пор нет единого мнения по поводу проблемы эвтаназии как в нашей стране, так и во всём мире.

Все страны в мире условно можно разделить на две группы: те, которые не исключают возможности применения эвтаназии, и те, которые категорически не приемлют этот вариант решения вопроса об окончании жизни больного.

Российская Федерация относится ко второй группе, и законодательно закрепила запрет на осуществление эвтаназии. Законодательного разрешения эвтаназии выступили Нидерланды, приняв в апреле 2002 года национальный закон, оговаривающий саму процедуру и вопросы "юридической безопасности медиков". Фактически открыто эвтаназия практиковалась в этой стране с 1997 года. Запрет на законодательном уровне существует в Великобритании, Испании, РФ, Германии и др.

Всё же в Германии допускают собственную "пассивную" форму эвтаназии. По просьбе безнадежно больного человека медики могут прекратить с помощью медикаментов продлевать ему жизнь. "Пассивная" эвтаназия практикуется довольно давно в Швейцарии.

В Англии, напротив, после долгих обсуждений принят закон о безусловном запрещении любой эвтаназии в медицинской практике. В соответствии с законодательством штата Индиана (США) действует так называемое прижизненное завещание, в котором пациент официально подтверждает свою волю на то, чтобы его жизнь не продлевалась искусственным образом при определенных обстоятельствах.

В 1977 году в штате Калифорния (США) после долгих лет обсуждений на референдумах был принят первый в мире закон "О праве человека на смерть" , по которому неизлечимо больные люди могут оформить документ с изъявлением желания отключить реанимационную аппаратуру. Хотя пока этот закон «не работает» ввиду отказа медицинского персонала на проведение эвтаназии. Необходимо отметить, что во всех перечисленных примерах речь идёт лишь о пассивной эвтаназии. Активная эвтаназия карается законом всех стран.

противники легализации эвтаназии приводят следующие аргументЫ:

- возможность ошибочного диагноза, когда первично неизлечимое заболевание, оказывается, в дальнейшем подвергается лечению;

- гуманность профессии врача, обязывающее последнего продлевать жизнь, а не ускорять приход смерти;

- разрешение эвтаназии способен привести к злоупотреблениям со стороны медицинских работников;

- право человека на эвтаназию, исходя из определения, должно предусматривать обязанность медика способствовать ускорению смерти

В то же время аргументы сторонников легализации эвтаназии сводятся к следующему:

- это проявление реализации права человека на жизнь;

- законодательство позволяет больному отказаться от лечения;

- лучше спокойная достойная смерть, чем тяжелые, унижающие страдания, порожденные нестерпимой болью;

- ограничение прав неизлечимо больных людей по сравнению с другими людьми, поскольку последние для возведения "счетов с жизнью" могут совершить самоубийство, в то время как неизлечимо больные по состоянию здоровья часто лишены такой возможности.

Учитывая потенциальную возможность легализации, ее сторонники предлагают такие условия проведения эвтаназии:

Невозможность существующими на сегодня способами и приемами медицины вылечить больного, облегчить его страдания

Осознанное, настойчивое, неоднократное прошение пациента о проведении эвтаназии

Полное информирования такого больного со стороны лечащего врача о состоянии здоровья и последствий эвтаназии

Проведение консилиума специалистов-медиков, при условии единогласного подтверждения мысли о невозможности спасти или облегчить страдания больного

Информирование родственников больного

Информирование органов

Решения суда о возможности применения эвтаназии

Правовые нормы об эвтаназии в российском законодательстве

К нормативно-правовым актам, содержащим нормы об эвтаназии, прежде всего, следует отнести международные нормативные правовые акты, поскольку общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ согласно п. 4 ст. 15 Конституции РФ являются составной частью правовой системы России.

Российское законодательство устанавливает прямой запрет на осуществление эвтаназии - ст. 45 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан от 22 июля 1993г. , в которой закреплено, что "медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии - удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни»

Обязывая врача идти до конца в борьбе с болезнью пациента, закон в то же время предоставил право больному отказаться по собственному усмотрению от медицинской помощи. Так, Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан 1993 г. содержат статью 33 "Отказ от медицинского вмешательства", которая гласит: "гражданин или его законный представитель имеет право отказаться от медицинского вмешательства или потребовать его прекращения, даже если оно начато, на любом этапе проведения"

Таким образом, нет никаких правовых оснований обязать человека, страдающего тяжелой, угрожающей его жизни болезнью, например раком, подвергнуться лечению. Однако в Российской Федерации эвтаназия, в какой бы форме она ни осуществлялась, запрещена.

Так, в ст. 45 Основ говорится о том, что медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии. Согласно названной статье лицо, которое сознательно побуждает больного к эвтаназии и (или) осуществляет эвтаназию, несет уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации. Сделанный вывод противоречит и Уголовному кодексу РФ, содержащему состав убийства - умышленного причинения смерти другому человеку (ст. 105).

Аналогичный запрет содержит и текст клятвы врача, утвержденной Федеральным законом от 20 декабря 1999 г. "О внесении изменения в статью 60 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан" , где содержится следующее положение: "Получая высокое звание врача, и приступая к профессиональной деятельности, я торжественно клянусь... никогда не прибегать к осуществлению эвтаназии!".

Лица, окончившие высшие медицинские образовательные учреждения Российской Федерации, при получении диплома врача дают клятву, текст которой установлен ст. 60 Основ. Будущие врачи торжественно клянутся проявлять уважение к жизни человека, никогда не прибегать к осуществлению эвтаназии. Факт дачи клятвы врача удостоверяется его личной подписью под соответствующей отметкой в дипломе с указанием даты. В той же статье Основ говорится об ответственности врачей за нарушение данной ими клятвы. Поскольку согласие пациента на причинение вреда не устраняет общественно опасного характера пассивной эвтаназии и оценки, как убийства, ответственность медицинского работника должна наступать на общих основаниях.

Некоторые специалисты в области уголовного права полагают, что умышленное бездействие врача, выразившееся в неосуществлении реанимации, которую он должен был и мог произвести, при отсутствии признаков наступления биологической смерти, образует так называемое бездействие-невмешательство, влекущее уголовную ответственность за неоказание помощи больному (ст. 124 УК РФ ), но не убийство (ст. 105 УК РФ).

В науке уголовного права, как России, так и зарубежных государствах проблема эвтаназии нередко рассматривается с позиций более широкого понятия - согласия потерпевшего на причинение вреда. Российское уголовное право исходит из того, что такое согласие не должно рассматриваться в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния.

Поэтому позиция действующего уголовного законодательства России относительно эвтаназии однозначна: это убийство, т.е. умышленное, неправомерное лишение жизни другого человека.

Мотив сострадания, указанный в перечне смягчающих обстоятельств, предусмотренных в ст. 61 УК РФ , может быть учтен лишь при назначении наказания виновному лицу, но не при квалификации деяния. Убийство по мотиву сострадания квалифицируется по ч. 1 ст. 105 УК РФ как убийство.

С точки зрения теории российского уголовного права эвтаназии – (активная или пассивная) - не существует в силу того, что не существует принципиальной разницы между убийством, совершенным путем и убийством, совершенным путем бездействия.

Интересный факт, что склонение больного к эвтаназии, о котором говорится в ст. 45 Основ , ответственность за такие действия в УК РФ не предусмотрена. Склонение к самоубийству по российскому уголовному праву не образует преступного деяния.

Таким образом, и умышленное действие, и умышленное бездействие, направленные на причинение смерти другому человеку, имеют равную степень общественной опасности, если они достигают своего результата, так как действия по эвтаназии направлены именно на причинение легкой смерти, поэтому основной целью этого деяния является наступление смерти.

Мотив и цель выступают обязательными признаками субъективной стороны состава убийства по просьбе потерпевшего и, соответственно, оказывают решающее значение на квалификацию содеянного.

Вывод

Во первых: узаконивании эвтаназии у людей появляется лишний способ лишить неугодного человека жизни.

Во вторых: лишение человека жизни пусть и по его же воле это очень тяжкий груз, который не многие врачи смогут на себя возложить.

Такое бремя спокойно может повлиять на психику врача. Так же в любом другом случае эвтаназия является убийством одного человека другим, и разрешение подобного ведёт к довольно печальным последствиям. Так же не стоит исключать и случаи, когда человек может вылечиться от болезни, либо может быть изобретено лекарство от этой болезни, тогда родственники, которые подписали, разрешение на эвтаназию убьют, человека просто так.

В общем, та же смертная казнь, но не для преступивших закон, а для тех, кто теперь уже не способен вести нормальную жизнь.

Решение должен принимать сам больной, только он может решать умирать ему или нет.