О применении последствий недействительности сделки займа (кредита, коммерческого кредита) см. также Постановление Пленума Верховного Суда РФ N 13, Пленума ВАС РФ N 14 от 08.10.1998 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами"
Условия договора и требования к их действительности
Правомерность условий договора
Условия договора должны быть правомерными, то есть не противоречить нормам объективного права.
Сделка, которая может быть совершена устно, считается совершенной и в том случае, когда из поведения лица явствует его воля совершить сделку. Молчание признается выражением воли совершить сделку в случаях, предусмотренных законом или соглашением сторон.
Стороны могут сами договориться о том, что их отношения будут оформлены каким-то особым образом, например, подписи будут нотариально удостоверены; в таком случае действительность договора зависит от исполнения такой договоренности.
Несоблюдение простой письменной формы сделки лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства (ст. 162 ГК РФ).
В случаях, прямо указанных в законе или в соглашении сторон, несоблюдение простой письменной формы сделки влечет ее недействительность.
Несоблюдение простой письменной формы внешнеэкономической сделки влечет недействительность сделки.
6.5. Условия договора
Для возникновения обязательства при заключении договора требовалось наличие нескольких условий, без которых договор не мог существовать. Эти условия назывались существенными или необходимыми. К таким условиям относились:
1) согласие сторон и выражение воли;
2) наличие предмета договора;
3) основание (цель) договора;
4) способность субъектов заключить договор.
Волеизъявление сторон договора. Договор должен был основываться на согласованном волеизъявлении сторон. В древнем праве (ius civile) считалось, что согласие лица на сделку, если такое согласие выражено официальным методом, является подтверждением действительной воли лица заключить соглашение. Для гражданского права не было важно, что подразумевает лицо, соглашаясь на сделку, и действительно ли согласно на нее. Если волеизъявление было осуществлено, этого было достаточно для того, чтобы считать, что заключение соглашения есть настоящее желание стороны.
Противоречие между словами и намерением сторон возникло в период развития преторского права и договоров «доброй воли». Для того чтобы договор был правомочен, было необходимо, чтобы стороны знали, для чего и о чем он заключается. Однако теория воли хотя и признавалась, но была второстепенной вплоть до постклассического периода. Заинтересованность в выяснении вопроса, что же на самом деле имела в виду сторона, заключая договор, возникала, только когда волеизъявление было неясным.
Значимость воли окончательно утвердилась в эпоху Юстиниана. В этот период стало приниматься во внимание не столько то, что было заявлено сторонами, сколько то, что ими подразумевалось.
Обман (dolus). Обман при заключении контракта состоял в том, что одна сторона намеренно склоняла вторую к заключению договора, который был для нее убыточным. При обмане речь шла не о расхождении между выражением воли и действительной волей лица. В приведенном определении обмана следует обратить внимание на слово «намеренный». Лицо, провоцировавшее контрагента заключить невыгодный контракт, не ошибалось в выражении своей воли, поскольку именно обман и был волей этой стороны.
Термин «dolus» обозначал как обман, недобросовестность, так и умысел. Злой умысел назывался dolus malus.
В период строгого права (stricti iuris) правильная ритуальная форма волеизъявления признавалась более важной, чем действительные намерения сторон. В связи с этим не было важно, что одна из сторон обманывает другую. Договоры, заключенные под влиянием обмана, все же признавались устанавливающими обязательство. Противоречие dolus договорам «доброй воли» вызвало введение преторами эдиктов, защищающих обманутые стороны.
Иск, предъявляемый к стороне, склонившей к заключению договора путем обмана, был введен преторским эдиктом во времена правления Цицерона. Этот иск применялся лицами, подвергшимися обману (истец) со стороны контрагента по сделке (ответчик), в следующих случаях:
– если не могло быть применено иное средство защиты;
– иск применялся в течение одного года со дня заключения сделки под воздействием обмана;
– до предоставления иска требовалась оценка обстоятельств каждого конкретного дела.
По результатам рассмотрения дела и в случае определения вины ответчика он присуждался к восстановлению первоначального положения (арбитражный иск).
В противном случае ответчик призывался к возмещению ущерба обманутого лица и объявлялся обесчещенным (infamnia).
Интересно заметить, что если обманутым оказывалось лицо, принадлежавшее к низшему классу римского общества, а обманщиком являлось высокопоставленное лицо, то благородное лицо не осуждалось по общим принципам. Против такого лица предъявляялся особый иск, хотя и основанный на обстоятельствах дела, но защищавший привилегированное положение знати хотя бы уже тем, что соответствующие выражения (обман, недобросовестность и др.) специально смягчались в процессе судебной тяжбы.
Заблуждение, ошибка. Заблуждение (error) – это ошибочное представление о каком-либо факте при заключении контракта независимо от воли контрагента. Заблуждение (ошибка) отличается от обмана тем, что вторая сторона не воздействует на заблуждающуюся с целью склонить к невыгодной сделке. Обязательство, возникшее из контракта, совершенного с заблуждением, считалось недействительным.
Заблуждение не могло происходить из крайней небрежности одной из сторон, связанной с тем, что она по своей вине не вникла в сделку, несмотря на то, что все факты были ей сообщены. Заблуждение могло происходить только из незнания фактов (error facti), существенных для заключения контракта.
Так же, как и заблуждение вследствие крайней небрежности, не признавалась ошибка вследствие незнания правового предписания (error iuris). Считалось, что римские граждане не могли ошибаться относительно предписаний права, априори полагалось, что все граждане юридически подкованы: «Iuris quidem ignorantiam cuique nocere» – «любому вредит незнание права» (D. 22. 6. 9). Сослаться на error iuris могли только женщины, воины, несовершеннолетние лица и некоторые неграмотные лица, но только в виде исключения.
При заключении сделки могли возникнуть следующие заблуждения:
– ошибка в сущности и характере сделки (error in negotio). Если одна сторона думала, что продает вещь, а другая по лагала, что ее дарят, то возникало заблуждение в характере сделки. Воля сторон по поводу характера сделки должна быть одинаковой, следовательно, в таком случае воля заключить договор была мнимой, и сделка признавалась недей ствительной;
– ошибка в предмете сделки (error in re, error in corpore) ведет к ее недействительности: «Когда есть разногласие в отношении самого предмета, то продажа, очевидно, недей ствительна» (D. 18. 1. 9). Как и при ошибке в сущности сделки, проблема заключается в необходимости согласованной воли сторон заключить сделку, и если нет соглашения о таком существенном условии, как объект, то сделка не может создавать обязательство. Если же, например, ошиблись в названии предмета, но не в самом предмете, сделка признавалась действительной: «Ошибочное описание предмета не вредит» (D. 35. 1. 33);
– ошибка о сущности предмета (error substantial) – это заблуждение о материале, из которого сделан предмет. Например, сторона считала, что куплено золотое украшение, а оказалось, что оно только позолочено. По поводу таких ошибок существовали различные мнения. Некоторые римские юристы полагали, что покупается вещь, а не материал ее. Другие возражали, что материал имеет большое значение при покупке, поэтому материал предмета является существенным условием договора и ошибка по поводу сущности предмета должна приводить к недействительности сделки. Известны прямо противоположные высказывания таких римских юристов, как Марцелл и Ульпиан, первый из которых подчеркивал незначительность материала, а второй, напротив, говорил о значении его. Постепенно мнение о значимости материала возобладало и error substantia стали признаваться правом;
– ошибка в личности контрагента (error in persona) Ошибка в личности стороны, с которой заключалась сделка, чаще всего происходила в актах наследственного и брачного права, а также сделках, в которых возникновение обязательства связывалось с конкретным лицом (например, договор товарищества).
Симуляция. Симуляция (simulatio) – это согласное утверждение сторон о заключении сделки, в то время как в действительности стороны не заинтересованы в исполнении сделки, а хотят достигнуть какой-либо другой правовой или неправовой цели. Симуляция могла быть:
– абсолютная, при которой стороны не хотели заключать договор, но им было необходимо, чтобы у третьего лица возникло впечатление, что договор заключен. Если третья сторона понесла убытки вследствие такой симуляции, то она считалась правонарушающей и признавалась деликтом. В связи с этим при абсолютной симуляции у сторон могла возникнуть солидарная ответственность по возмещению ущерба третьей стороне;
– относительная, при которой стороны заключали один договор, хотя желали заключить совсем другой. Правовые отношения между сторонами все же возникали, если договор был формально заключен правильно.
Особым видом симуляции было знание, которое стороны не могли или не хотели применять при заключении сделки (reservatio mentalis). Стороны сознательно заключали договор по согласованному волеизъявлению, хотя желания заключить его у них не было, но они не могли заявить об этом, потому что обязаны были хранить профессиональную тайну.
Насилие и угрозы. Насилие (vis) – это противоправное действие одной стороны сделки по отношению ко второй стороне с целью принудить ее к заключению договора. Такой договор не был выгоден контрагенту и заключался только из-за применения насилия.
Первоначально под насилием понималось применение грубой физической силы по отношению к лицу. Лицо, которое хотели заставить заключить договор, контрагент мог запереть в доме (in domo inclusit), связать цепями (ferro vinxit), посадить в темницу (in carcerem deduxit).
С течением времени под насилием стал пониматься «mentis trepidatio, metus instantis velfuturipericuli causa» – «душевный трепет из-за страха перед настоящей или будущей опасностью» (D. 4. 2. 1). Насилие могло быть:
– публичным (vis publica);
– частным (vis privata);
– абсолютным (vis absoluta), если принуждаемая сторона могла опасаться за свою жизнь в случае, если бы отказалась от сделки.
Если выяснялось, что сделка заключена с применением насилия, то она не считалась правоустанавливающей, а сторона, применившая его, подвергалась наказанию. Однако, как ни странно, насилие не считалось приводящим к бесчес тию по отношению к римским магистратам, даже если становилось известно, что насилием и запугиванием они вымогали у населения деньги.
Угроза (metus) – это противоправное устрашение с целью склонить лицо к заключению сделки, на которую оно не хочет соглашаться. Термин «metus» в буквальном переводе означает «страх, устрашение».
Угроза не была расхождением между выражением волеизъявления лица и внутренней его волей, потому что лицо действительно хотело заключить сделку, дабы избежать действия, которым ему угрожают. Угроза признавалась противозаконной, если действия, которыми эта угроза осуществлялась, или действия, которыми угрожали, являлись противоправными: «Propter trepidationem mentis causa instantis velfuturi periculi» – «Ввиду обеспокоенности по поводу настоящих или предстоящих опасностей» (D. 4. 2. 1).
Сделка, совершенная под воздействием угрозы, не становилась недействительной автоматически, но претор предоставлял «восстановление в первоначальном положении» (restitutio in integrum), а также иск асtio metus causa. С помощью этого иска лицо, заключившее сделку под угрозой, могло требовать возмещения ущерба в четырехкратном размере в течение одного года с момента заключения договора, если восстановления в первоначальном положении не произошло. В течение последующего года возмещение давалось только в однократном размере. Возможно было и возражение со стороны ответчика истцу в случае, если ответчик оказывался потерпевшей стороной: exceptio metus.
Предмет договора. Предмет договора – это тот объект, по поводу которого он заключен. В связи с тем что договоры являлись одним из видов обязательств, их предметом могли быть любые вещи, которые могли быть предметом обязательства: вещи родовые и индивидуально-определенные, материальные и нематериальные; а также особый объект обязательства – деньги и проценты.
Действие, составляющее предмет договора, должно быть определенным (например, предоставить деньги в такой-то сумме). Содержание обязанности должно быть определено в договоре. Однако в договоре могло иметь место альтернативное обязательство, т. е. связанное с выбором (например, должник должен предоставить или вещь, или определенную сумму денег).
Действие должно быть возможным. Римские юристы считали, что нет договора и нет обязательства, если предмет невозможен. Невозможность могла быть физической (продажа несуществующей вещи); юридической (продажа вещи, изъятой из оборота); моральной, т. е. противоречащей требованиям морали или религии (обязательство продать похищенное).
Могло иметь место, когда невозможность действия наступала после заключения договора (например, вещь уничтожалась в результате последовавшего после заключения договора пожара). В данном случае действительность обязательства зависела от того, нес ли должник ответственность за наступление обстоятельства, которое привело к невозможности исполнения. Это определялось либо законом, либо договором.
Действие должно быть законным. Договор не должен иметь своим предметом действия, нарушающие нормы права. Так, недействительно соглашение о ростовщических процентах.
Цель договора. Основанием (целью) договора является субъективный мотив или материальный интерес, побуждающий стороны брать на себя те или иные обязанности. Римляне, имея в виду это условие, говорили о ближайшей цели (cause). Цель должна быть законной, т. е. не противоречить закону. Если causa противоправна, то она не порождала договора. Равным образом, цель не должна быть аморальной. Римское право исходило из того, что соглашение, основанное на такой цели, не должно соблюдаться.
В римском праве имели место договоры, в которых не просматривалась лежащая в основе кауза. Это, однако, не делало такие договоры ничтожными. Такие договоры назывались абстрактными. Их примером служит стипуляция, цессия.
Способность субъектов заключить договор. Способность субъектов вступать в договорные отношения определялась правоспособностью и дееспособностью субъектов обязательственных отношений.
Заключение договора. Как было сказано выше, договор (contratus) происходит от латинского глагола соntrahere, буквально означающего стягивать, т. е. сводить в одну волю сторон. Это совмещение воли сторон приводит к заключению договора. Процесс такого совмещения воли сторон или, другими словами, заключение договора представляет собой довольно сложный набор определенных юридических действий. Начинается он с объявления стороны, желающей заключить определенный договор, о своем намерении вступить в обязательственно-правовые отношения с другим лицом для достижения какой-то цели. Такое предложение называлось оферта (propositio).
Оферта могла быть выражена в любой форме и любым способом, лишь бы она была доведена до определенного или неопределенного круга лиц и правильно ими воспринята. Каждый договор или группа договоров имели свою оферту. Сама по себе оферта договора не порождала.
Для возникновения договора требовалось, чтобы оферта была принята заинтересованной стороной (акцептирована). Принятие предложения заключить договор называлось акцептом. В консенсуальных договорах акцептирование оферты и было достижением соглашения, т. е. заключением договора. В остальных видах договоров кроме акцептирования оферты для заключения требовалось выполнение определенных формальностей (соблюдение формы, передача вещи и т. п.). По моменту их выполнения определялось время перехода права собственности на вещь от отчуждателя к приобретателю, переход риска случайной гибели вещи, наступления других юридических последствий.
Для заключения договора требовалось личное присутствие сторон, поскольку обязательство трактовалось как строго личное отношение между определенными лицами. Юридические последствия, вытекающие из обязательства, распространялись только на лиц, принимавших участие в его установлении. Поэтому первоначально не допускалось установление обязательства через представителя.
Такое ограниченное представление о характере обязательства соответствовало натуральному хозяйству, когда меновые отношения были в зачаточном состоянии. С развитием оборота постепенно появляется практика заключения договоров через представителя.
| |
С инициативой заключения договора мог выступить как будущий должник, так и будущий кредитор. Предложение заключить договор на определенных условиях (propositio) называлось офертой, а согласие заключить его на предложенных условиях (acceptus) называлось акцептом.
Оферта должна быть направлена конкретному лицу и содержать в себе все существенные условия контракта. Акцепт не должен содержать новых условий договора, так как в этом случае это будет новой офертой.
Для возникновения обязательств из договора требовалось, чтобы он отвечал определенным условиям, которые влияли на его действительность и без которых договор считался незаключенным. Они еще назывались существенными. К ним относились:
согласованное волеизъявление субъектов договора;
наличие предмета договора;
основание договора;
право и дееспособность субъектов договора;
соблюдение надлежащей формы договора.
Согласованное волеизъявление субъектов договора. Основой каждого контракта и вытекающего из контракта обязательства являлось соглашение между субъектами договора (Ульпиан, D. 2.14.1.3)*(62). Стороны могли соглашаться, "исходя из различных побуждений души", но главное, что они должны были достигнуть согласия "об одном и том же", сойтись "в одном решении". Таким образом, воля сторон, заключающих договор, должна быть направлена на совершение одних и тех же действий, относительно одного и того же предмета. Только тогда волеизъявления сторон (выраженная вовне воля) будут согласованными. Формы выражения воли были различными: словесные, письменные, посредством жестов, иногда - молчания, а также с помощью конклюдентных действий. Однако в древнейшем праве было характерным преобладание формы над волей, т.е. только соблюдение определенной формы придавало соглашению силу обязательства (формальные сделки). В последующем, с развитием права, возникновением договоров bonae fidei стали учитывать действительные намерения сторон, их волю. Намерения сторон должны быть серьезными, а воля должна быть свободной и соответствовать волеизъявлению.
Воля и волеизъявление не совпадают, если имеет место порок воли (воля (желание, намерение) субъекта была подавлена) или если воля была сформирована неверно. Это возникает при заблуждении, обмане, насилии.
Заблуждение (error) - это ошибочное представление о фактических обстоятельствах, побудившее к заключению сделки. Помпоний писал, что "тот, кто заблуждается, не выражает никакой воли" (D. 39.3.20)*(63).
Однако не каждое заблуждение имело юридическое значение, а только существенное, касающееся характера соглашения, его сущности и содержания; предмета сделки и личности контрагента. Заблуждение не должно быть вызвано крайней небрежностью заблуждающегося лица, т.е. не по вине самого заблуждающегося. В противном случае договор считался действительным.
Заблуждение относительно характера (существа) сделки происходило в том случае, если стороны не точно согласовали все элементы договора, который они хотели заключить, в силу чего одна из сторон полагала, что она заключает, например, договор дарения, а другая - найма. В этом случае, поскольку стороны не достигли соглашения, сделка считалась незаключенной.
Заблуждение относительно предмета сделки имело место, если каждая из сторон имела в виду разные предметы. Заблуждение в сущности (свойствах) предмета (материала, из которого он сделан), если вещь оказывалась совсем иной (не золотой, а бронзовой), делало договор несостоявшимся.
Заблуждение относительно личности контрагентов имело значение только тогда, когда личные качества контрагента важны по характеру заключаемой сделки.
Заблуждение не могло быть оправдано незнанием закона. Однако это не распространялось на женщин, несовершеннолетних, воинов, некоторых неграмотных лиц, которые в ряде случаев могли ссылаться на незнание права.
Заблуждение в мотивах заключения сделки признавалось несущественным и не влияло на ее действительность, за исключением сделок mortis causa.
Обман (dolus) - злой умысел. Это умышленное введение в заблуждение лица с целью побуждения его к заключению сделки, причиняющей ему вред. Лабеон так определял злой умысел: "Это есть лукавство, обман, хитрость, совершенные для того, чтобы обойти, обмануть, опутать другого" (D. 4.3.1.2)*(64). Злоумышленник (обманщик) преднамеренно способствовал формированию ошибочных представлений у контрагента с тем, чтобы вызвать у него такое волеизъявление, которое бы он не совершил (выразил) при верном понимании факта. "Злой умысел заключает в себе обман" (Ульпиан, D. 2.14.7.10)*(65).
Существовали различные средства для защиты потерпевших: actio doli, exceptio doli, преторская реституция. Actio doli давалась, если отсутствовали основания для другого иска, если "будет ясно справедливое основание" (Ульпиан, D. 4.3.1.1)*(66), если не прошло более года со дня обмана. Это деликтный иск о возмещении убытков, осуждение, которое вело к infamia. Поэтому он не допускался против лиц, которым пострадавший должен оказывать особое уважение (родители, патроны), и заменялся на actio in factum. Он также не давался против лиц, находившихся по общественному положению выше, чем истец.
Exceptio doli давалась обманутому ответчику.
Принуждение или насилие (vis) - применение физической силы с целью принуждения контрагента к заключению контракта.
Под угрозой понималось психическое воздействие. Угроза должна быть противозаконной, реальной. Ульпиан описывал страх как "беспокойство ума вследствие наличной или будущей опасности" (D. 4.2.1)*(67), Лабеон определял страх как "значительное зло" (D. 4.2.5)*(68).
Сделки, совершенные под принуждением, подлежали оспариванию.
С I в. н.э. претором были установлены способы защиты потерпевшего от metus: реституция, exceptio metus, actio metus. Actio metus мог предъявляться не только к применявшим принуждение, но и к лицам, владеющим предметом договора. Если ответчик отказывался удовлетворить требования истца добровольно, с него взыскивалась 4-кратная стоимость имущества.
Наличие предмета договора
Римские юристы считали, что нет договора и нет обязательства, если предмет невозможен. Действие должно быть законным. Договор не должен иметь своим предметом действия, нарушающие нормы права.
Предметом договора могли быть все вещи, которые могли быть предметом обязательств.
Основание (causa) - это цель договора, субъективный мотив или материальный интерес, побуждающий стороны вступать в правоотношения. Цель должна быть законной, не должна противоречить закону. В противном случае договора не было. Цель не должна быть аморальной. Такие договоры, как стипуляция, цессия, не имеют очевидной цели. Они назывались абстрактными. В каузальных контрактах bonae fidei отсутствие causa влекло признание их недействительными.
Право- и дееспособность субъектов
Субъекты договоров должны быть правомочными. Полной активной (кредитор) и пассивной (дебитор) обязательственной способностью обладали дееспособные римские граждане (sui iuris). Кредиторами могли быть sui iures и другие недееспособные граждане, латины и перегрины. Кредиторами могли быть несовершеннолетние лица (alieni iuris) и рабы в сделках по приобретению имущества, должниками - в виде исключения.
Форма договора. В древнем праве договоры заключались строго формальным способом: ритуальные выражения, символические действия, присутствие свидетелей.
При вербальной форме заключения договора остаются только ритуальные выражения. Договор считался заключенным, когда должник в ответ на ритуальный вопрос кредитора торжественно заявлял, что берет на себя обязательство.
Реальные договоры возникли около III в. н.э. Договор заключался простой передачей вещи. Это не сопровождалось ни ритуальными выражениями, ни символическими жестами, ни публичными заявлениями.
Вскоре были введены литтеральные контракты. Договор считался заключенным, когда стороны составляли письменный документ о достигнутом соглашении.
Позже всех возникли консенсуальные контракты, которые заключались путем достижения соглашения сторон.
Кроме существенных условий (элементов) договора, которые составляли основное содержание договора, различали такие, которые стороны могли исключать из содержания договора. Это обычные или естественные элементы (место, дополнение, штрафная санкция).
Условия (элементы) договора, которые не являлись ни существенными или необходимыми, ни обычными, а включались сторонами по желанию для конкретизации содержания договора, назывались несущественными, случайными.
Среди них выделяют условие и срок.
Условие (condicio) - это такая оговорка относительно будущего неизвестного события, с которым связывается возникновение или прекращение договора.
Условие не должно противоречить закону, нравственности, должно быть исполнимым (возможным).
Главным делением условий было деление на отлагательные и отменительные.
Если условие откладывает возникновение правовых последствий договора, оно называется отлагательным, или суспензивным.
Если с наступлением условия юридические последствия договора прекращались, оно называлось отменительным, или резолютивным.
В отличие от отлагательных условий, при отменительных юридические последствия наступали с момента заключения договора, но с наступлением условия отпадали.
Срок (dies) - событие, с наступлением которого связано возникновение или прекращение договора, хотя и неизвестно, когда это событие наступит в будущем, но известно, что оно наступит.
Если сроки указывали момент, с которого наступали правовые последствия договора, они являлись отлагательными, или суспензивными.
Если сроки указывали момент прекращения правовых последствий, они являлись отменительными, или резолютивными.
В отличие от отменительных условий, отменительный срок прекращал правовые последствия именно с момента наступления этого срока.
Процесс заключения договора различался в зависимости от того, о каком договоре шла речь.
Вербальный контракт предполагал стипуляцию в качестве необходимого условия действительности договора, чтобы инициатива его заключения исходила от кредитора в форме вопроса к должнику. После соответствующего ответа должника договор считался заключенным.
В других договорах процесс их заключения мог начинаться со стороны должника. Одна из сторон делала предложение заключить договор (аферта), другая сторона принимала это предложение (акцепт). Для заключения консенсуального договора этого соглашения было достаточно. Для заключения литтерального договора требовалось также соблюдение письменной формы договора, для реального – передача вещи.
На последних стадиях развития римского права существовало правило, что договор должен был заключаться лично сторонами. За домовладык договоры заключались подвластными и рабами, но они не являлись представителями, так как вся ответственность по заключенному ими договору ложилась на них.
По мере расширения римского государства стала сильнее сказываться потребность в институте представительства при заключении договоров. Но и тогда представительство было с непосредственным действием, т. е. с возникновением прав и обязанностей по сделкам представителя сразу в лице представляемого было не как правило, а как исключение (например, договор займа).
Условия действительности договора:
– способность лиц, заключающих договор, вступать в договорные обязательства;
– наличие согласной воли той и другой стороны, выраженной вовне в форме слова, письма, жеста, иногда молчания. Стороны могли выражать свою волю любым способом по своему усмотрению (консенсуальные договоры);
– соблюдение установленной формы договора. Для некоторых сделок закон предписывал точно определенную форму выражения воли (манци-пация, стипуляция, устный, совершаемый простой передачей вещи);
– законность содержания договора. Договор не должен был иметь своим предметом действие, нарушающее нормы права (например, недействительно было соглашение о ростовщических процентах), либо соглашение, противоречащее морали или добрым нравам (например, было недействительно обязательство не вступать в брак);
– наличие существенных условий в договоре, т. е. таких условий, без которых договор не мог существовать и признавался незаключенным. В каждом договоре существовали свои существенные условия, и стороны обязаны были их согласовать (например, цена в договоре купли-продажи). Во всех договорах существенным условием являлся предмет договора;
– наличие цели договора (causa) – материального обоснования, которое приводило к заключению договора. Договоры, связанные с определенной хозяйственной целью, назывались казуальными (например, договор купли-продажи, найма имущества). Недостижение цели в казуальном договоре приводило к его недействительности. Однако существовали абстрактные договоры, из которых не было видно, какая цель лежала в их основании, и неосуществление цели не препятствовало наступлению юридических последствий такого договора (например, стипуляция – ни на чем не основанное обещание выплатить определенную сумму денег).
Договор: понятие и виды
Важнейшим и наиболее распространенным видом образования обязательств было соглашение двух сторон-лиц относительно возникновения между ними обязательства определенного содержания - договора (contractus). “Контракт есть взаимное обязательство”, “контракт узаконивается через соглашение” - B этих классических для римского права определениях содержания договора самым важным было понимание необходимости для признания договора правовым обязательством наличия согласованной воли двух сторон.
Для договора, таким образом, подразумевалось необходимым:
а) наличие объективного элемента - causa, дозволенной хозяйственной цели сторон;
б) субъективный элемент - собственно контрактус (соntractus) - взаимное согласие и выражение воли двух сторон относительно одной и той же цели.Последний момент - наличие согласия в отношении той же цели - особенно важен, ибо его отсутствие дискредитирует волю сторон.
Соглашение воли сторон относительно цели обязательства должно иметь определенную жизненную и правовую форму:
“Нет такого обязательства, ни сделки , которые не содержали бы в себе соглашения, сделанного либо в словах, либо в действиях”. В зависимости от способа оформления договора-обязательства определялся источник силы обязательства.
“Соблюдение только что заключенных соглашений требует справедливость права и самого дела”. Но по-прежнему пакты не имели юридического значения: стороны могли закладывать в свое соглашение практически любое содержание; обговаривать друг друга любыми главными и побочными обязательствами в рамках индивидуального пакта. Однако заключенное между сторонами соглашение имело силу и выработанные обязательства рождали условия только для них самих; другие лица конструировали содержание пусть и схожего пакта, но по-своему. Условием оставались общие принципы действительности договоров и отсутствие в условиях пакта посягательства на интересы и права других лиц: “Privatis pactionibus non dubium est laedi jus ceterorum”. Такое самодовлеющее значение условий пакта было принципиальнейшим сдвигом, эволюцией вообще договорного права в римской юридической традиции: нормы частного соглашения приближались по своей значимости к требованиям закона, т. е. становились для сторон правом.
Условия действительности договора
Для возможности прибегнуть к правовым способам защиты интересов и прав, связанных с предполагаемым обязательством, договор (сделка) должен был обладать объективными и субъективными элементами: целью и содержанием сделки, а также наличием соглашения сторон. Однако этих общих позиций было недостаточно, и римская юридическая традиция конкретизировала условия действительности договоров (сделок) (рис. 48 и 49).
Договор должен быть законным по цели и по содержанию, т. е. стороны не должны преследовать интересов, связанных с посягательством на права других, а также на правопорядок , не должны заключать противозаконного соглашения. Соглашение, направленное на нарушение его цели или условий исполнения норм права , изначально считается недействительным: “Contra juris civilis regulas pasta civila rata non habentur”. Помимо этого, сделка не должна противоречить “обычаям и нравам”: “Соглашения позорного содержания нельзя брать во внимание”.
Договор не может быть по своему содержанию аморальным - конечно, это внеюридический критерий действительности сделки, но апеллирование к “добрым нравам”, “обычаям общества ” было римской традицией.
Договор должен быть определенным по содержанию, в том числе определенным относительно действий или вещей. Эти действия или вещи должны не подразумеваться, а максимально точно определяться в содержании сделки, поскольку категория вещи важна для характера ответственности и для исполнения договора. В частности, случайная гибель в ходе действия соглашения вещей родовых не освобождала должника от выполнения обязательства (родовые вещи “не погибают”), тогда как случайная гибель вещи, индивидуально определенной, полностью снимала или принципиально меняла ответственность по договору.
Договор должен предусматривать обязательство, возможное с точки зрения человеческого действия (но не обязательно, чтобы он был возможен для данного человека, выступающего в роли должника: не можешь - не берись!). Невозможное действие изначально не может быть предметом обязанности (например, достать луну с неба, хотя предмет вполне определен).
Критериями возможности выступали, во-первых, правовая дозволенность, во-вторых, обычная практика хозяйственного оборота.
Договор должен представлять тот или иной имущественный или неимущественный интерес для кредитора . Отсутствие очевидного интереса (понимаемого прежде всего как хозяйственная выгода или общественная полезность) ставило под сомнение заключенное обязательство: либо что-то “нечисто”, либо договор заключается несерьезно и т. д. Поскольку никакие государственные учреждения, согласно римской правовой традиции, не были вправе изначально вмешиваться в содержание частных сделок, отсутствие интереса для кредитора моглo быть использовано только ответчиком-должником в случае неисполнения обязательства как достаточно обоснованный повод для неисполнения.
Подразумевалось, что договор заключается сторонами, способными по праву и по своему гражданскому статусу заключить договор, что они заключают сделку в отношении вещей, находящихся в их возможном правовом законном обладании (нельзя было заключать сделки по поводу вещей, заведомо краденых, пусть и кем-то третьим), что условия договора соответствуют принятым в хозяйственном обороте.
Возникающее в силу договора обязательство считалось заключенным на срок при неизменности и единстве условий данного обязательства. Именно эта срочность договора предполагала возможность исполнения или погашения обязательства. В этом, в частности, еще одно принципиальное отличие обязанностей гражданско-правовых от публично-правовых, которые не погашаются временем, давностью и которые следует исполнять, но нельзя “исполнить”.
Воля сторон в договоре
Соглашение сторон, предполагающее выполнение обязательств по договору, является согласованным соединением на одном предмете воль этих сторон. Юридически признанная воля - волюнтас (voluntas) - составляет необходимый атрибут действительного для права договора. Необходимость наличия подлинного волевого стремления к заключению именно этой сделки объясняется тем, что волевым образом лицо недвусмысленно может заявить о своем намерении и хозяйственном интересе.
Согласие на совершение того или иного юридически обязывающего действия подразумевает два момента: подлинное стремление, выраженное волей к заключению обязательства, и проявление вовне этого стремления, формальное воплощение глубинной воли в жизненных и индивидуальных поступках, которое принято называть волеизъявлением. При совпадении содержаний воли и волеизъявления кого бы то ни было в правовом действии, в заключении обязательства не возникает коллизии и сложности с их размежеванием. Коллизия, важная для правовых последствий (тем более для интересов субъекта обязательства), возникает, когда подлинная воля не согласуется с волеизъявлением: “Есть разница между ясно выраженной волей и молча подразумеваемой...”, “можно говорить не то, что желаешь, не то сказал, что голос означает...” и т. д.
Римская юстиция в анализе споров, вытекавших из обязательственного права, считала необходимым на основе различия воли и волеизъявления выяснять подлинную и действительную волю стороны к заключению того или иного договора, сделав из этого один из существеннейших критериев признания соглашения между сторонами справедливым и правовым.
Юридически признанная воля может отсутствовать в соглашении или полностью, в силу изначального неправового свойства, или быть опороченной наличием специальных исключающих условий. Полностью отсутствует воля в любом волеизъявлении, сделанном детьми (infantes); не признается подлинным любое волеизъявление безумных (furiosi); не считаются правовыми обязательствами договоры, заключенные вследствие шутки (jocus); мнимые сделки (simulatio), прикрывающие какие-то другие действия; из-за отсутствия юридически выраженной воли. Собственно в этих случаях отсутствие воли к действительному соглашению презюмируется, и побочные мотивы волеизъявления не устанавливаются.
Юридически признанная воля может страдать серьезными пороками, связанными с несоответствием волеизъявления по тем или иным мотивам действительному намерению лица.
Чтобы не давать повода к запоздалому оспариванию любого прямо или якобы невыгодного для стороны соглашения по мотивам несоответствия, основания ничтожности или оспаривания соглашения могли быть только строго определенными.
Воля могла быть признана недействительной, если волеизъявление было побуждено заблуждением (error) одной из сторон: “Ошибка лишает силы любую двустороннюю сделку”.
В одностороннем волевом акте, например составлении завещания, наличие ошибки не признавалось. Но далеко не всякое заблуждение имело правовое значение, даже имеющее отношение к юридической стороне договора-обязательства. Так, ошибка в обозначении сделки, тем более в наименовании вещи - предмета обязательства, не ломала соглашения, если стороны желали именно того, что реально произошло: “Ошибка в обозначении не имеет значения, если предмет бесспорен”.
Правовым заблуждением признавалось:
а) ошибка в личности контрагента (думал, что заключает сделку с полноправным лицом, а оказалось, что с подвластным или вообще недееспособным);
б) ошибка в характере сделки (полагал, что продает, а оказалось, что отдает в безвозмездное пользование);
в) ошибка в предмете сделки (не та вещь);
г) ошибка в мотиве обязательства (незнание каких-то важных фактических или юридических обстоятельств).
В основном римская юстиция учитывала возможность фактических ошибок при заключении сделки.
Воля могла быть признана недействительной, если волеизъявление было вызвано обманом (dolus) со стороны партнера: “Когда для виду делается одно, а совершается другое”. Обманывать своего контрагента можно не только активным действием: “Можно мошенничать и ничего не делая”. То есть молчать, когда спрашивают, или уклоняться от участия в необходимых для определения предмета обязательства действиях.
Обманом считалось и активное стремление “получить выгоду в ущерб другого”, из чего, например, вытекало требование не расхваливать свой товар по недействительным качествам (“Купи учебник Д. В. Дождева - будешь знать римское право!”).
Воля могла быть признана недействительной, если волеизъявление было достигнуто принуждением другой стороны или во имя другой стороны (metus). Принуждение могло быть и физическим, и психологическим (угрозы), могло касаться не только самого договаривающегося лица, но и членов его семьи, родственников, быть адресовано не только личности, но и имуществу договаривающегося. Главное было - вызвать “душевный трепет перед настоящей или будущей опасностью”. Вместе с тем эта опасность должна быть реальной (не представлять угрозу типа: “Не подпишешь - погашу звезды на небе”) и существенной (не такого вида: “Не сделаешь - побью стекла в доме”), составляя “не опасение, но страх перед значительным злом”.
Однако личная субъективная пугливость не могла служить извинением: психическое принуждение должно было составить “не опасение робкого человека, а страх, который с полным основанием охватывает и смелого человека”. Принуждение не делало сделку изначально недействительной, но расценивалось наряду с причинением ущерба, и потерпевшая сторона получала право на особый иск в размере четырехкратного взыскания стоимости предмета принудительно заключенного договора.
Римское договорное право исходило из общего положения, что воля к соглашению должна быть выражена лично: представительство не допускалось. Тем самым в классическую эпоху, безусловно, внимание к волеизъявлению доминировало при оценке обстоятельств заключения обязательства.
Особенность римского права заключалась в том, что традиционное обозначение конкретного договорного обязательства в большей мере предопределяло содержание вытекающих из него юридических обязанностей сторон, нежели было связано с реальными свойствами предмета договора. Значителен был элемент чисто формального разграничения некоторых договоров, особенно в классическую эпоху, впоследствии утративших столь принципиальные различия. Это было важно еще и потому, что каждое конкретное по своему содержанию требование, вытекающее из невыполнения условий того или иного договора, имело свою узаконенную и неменяемую исковую форму.
